Душа моя Павел,
Держись моих правил:
Люби то-то, то-то,
Не делай того-то.
Кажись, это ясно.
Прощай, мой прекрасный.
А. С. Пушкин
Это шутливое стихотворение было написано Пушкиным в альбоме его младшего друга, Павла Вяземского. Первая строчка послужила названием романа Алексея Варламова. И она работает на нескольких уровнях: как индикатор иронии по отношению к заявленной в подзаголовке теме (роман взросления), как намёк на обращение к филологии в целом, и к Пушкину в частности, как обращение к главному герою - Павлу Непомилуеву.
Павел - мальчик, который любит читать. Много читать. Ему нравится процесс, нравятся книги, идеи. Его восприятие текста не укладывается в стандартные школьные схемы, да и к самим текстам у него особое отношение. Он скорее впитывает образы и суть, почти не запоминая названий и авторов. Павел - ребёнок, выросший в закрытом советском городе, не видевший ничего кроме своего Пятисотого, но отчаянно любящий свою такую большую и славную страну. Павел - студент, который в 80-х с горем пополам попал на факультет мечты - филологический и, вместо того, чтобы впитывать знания с первых дней, его отправляют “на картошку”. Собственно, на картофельном поле он и проведёт большую часть романа. Взрослея не по дням, а по часам, проверяя свои убеждения на прочность.
Было искушение сравнить Павла со Стоунером, но не записывать же в один ряд всех героев, которые любят читать? Поэтому я поступлю более эгоцентрично. Сравню Павла с собой.
Несмотря на всю внешнюю и, может быть, внутреннюю непривлекательность Павла, его история отзывается во мне. Нет, родители мои живы, да и в закрытом городе я не рос. Но чтобы жить с дефолтными установками не обязателен такой жёсткий пузырь. Не могу сказать, что семья у меня какая-то закрытая и не было у меня возможности активно общаться с внешним миром, нет. Но такое уж стечение воспитания, характера и, может быть, друзей способствовало сложению “правильного” мальчика: в голове мысли из телевизора, на дневнике - флаг страны, из музыкальных предпочтений долгое время - ничего. Главная черта такого периода - отсутствие глобальных вопросов. Поэтому студенчество - одно из лучших и самых живых периодов, в рамках которого можно попробовать себя в деле, проверить свои убеждения на вкус, поломаться, пересобраться. Просто потому, что тебе приходится сталкиваться с чужими мнениями, приходится обсуждать и кипеть, чувствовать и искать. Для меня это был стык второго и третьего курсов. Для Павла - первые дни (не)студенчества на картофельном поле. Время активной рефлексии.
Он вообще стал думать больше, чем раньше, и чувствовал, что с ним что-то новое, непонятное происходит. Раньше жил себе и жил, мечтал или не мечтал, тосковал по матери, читал книжки, бродил вдоль стены, иногда уезжал с отцом и с полковником Передистовым на вездеходе на охоту или рыбалку, и отец, подвыпив, жаловался полковнику на скрытность сына, на то, что здоровый вырос, а ничему путному так и не научился и в голове у парня пустота. И что из такого недоросля получится? А Павлику просто нечего было о себе рассказывать, он еще ничего кроме способности удивляться не накопил, и жизнь у него была как будто понарошку. Глазел бездумно по сторонам, чувствовал, как проходит сквозь него ветер, любил трогать руками шершавые стволы деревьев и мог часами смотреть на текущую воду.
А где начинается рефлексия, появляются вопросы. Особенно, когда вокруг ровесники, умные, сложные, с характером, жившие в лучших условиях, чем ты, имевшие больше возможностей и свобод, чем ты, а всё равно ругающие свою страну. Да как так?
Потому что, в самом деле, что могло не нравиться в своей стране этим вполне благополучным, хорошо устроенным, молодым, здоровым людям? Добро бы роптали непоступившие, а поступившим-то чего возмущаться? Но не про них ли, вспоминал Павлик, говорил когда-то проницательный полковник Передистов: «Ты хочешь уехать за стену и не представляешь, сколько там недовольных и тайных врагов». Павлик недоумевал: как можно быть недовольным? Чем? Если в стране и есть какие-то трудности и временные недостатки, то это лишь оттого, что ей мешают готовые напасть на нее в любую минуту враги, и поэтому она вынуждена тратить много денег на оборону. Ведь это понятно даже детям, ведь все учились в советских школах, по одним учебникам, пели одни песни, все были сначала октябрятами, потом пионерами, а потом комсомольцами. Значит, и думать все должны правильно. И вдруг он увидел совсем другое. Структуралисты злорадствовали, потешались над Родиной Непомилуева не хуже чехословаков, и Павлику показалось, что они делают это намеренно, напоказ, чтобы больнее ранить его. «Неужели они и вправду тоже враги? Неужели вот эти образованные, умные парни сознательно желают моей Родине зла? Огорчаются ее успехам и радуются неудачам?» И странно всё это было мальчику, не укладывалось в голове, и концы с концами не сходились.
Впрочем, если бы роман был только об этом, и только в спорах проведён, то был бы не столь хорош.
После прочтения я записал следующее:
”Много Пушкина, много филологии, много антисоветского, много советского, много картошки, много сомнений, много инициаций, много оптимизма.
На удивление добрый роман в острых условиях
Это было хорошо”
И ведь действительно, роман получился добрый, оптимистичный, лёгкий, но не легковесный.
И для меня одной из центральных тем романа, помимо очевидной, стала тема отношений отца и сына. Она вообще как-то стала просачиваться в жизнь со всех сторон. И здесь отец Павла, погибший на одном из испытаний в Пятисотом, становится внутренним голосом Павла и незримо помогает ему преодолеть все трудности взросления, помогает, ведёт его, где-то поддерживает, а где-то сурово наказывает, но всегда - любит.
До этого романа я читал у Варламова сборник рассказов, которые мне пришлись по душе. Есть у него что-то душевное, умиротворяющее, примиряющее в прозе. Без надрыва, но эмоционально, без переусложнений, но с глубиной. Это просто хороший роман, который попал в меня. Обязательно вернусь к творчеству автора позже.
И хочется ещё что-нибудь сказать, но самым правильным будет просто порекомендовать.
P.S А ведь душа человека тоже может чесаться.