«Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да, моя жизнь-не удовольствие, не развлечение, но крест,»- записал в дневнике, уходя добровольцем на Первую мировую войну, корнет Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь императорской крови Олег Константинович Романов (1894-1914). Четвертый сын великокняжеского семейства Константина Константиновича и Елизаветы Маврикиевны, он родился в Мраморном Дворце, в Петербурге. Под влиянием отца князь Олег с детства тянулся к литературе, ведя дневниковые записи, поражавшие взрослых зрелостью рассуждений. На первой странице восьмилетний ребёнок аккуратно выводит: «Я уже большой, и потому имею мужество…».
Кумиром юного правнука Николая I стал не царственный прадед, не великий полководец, а Александр Сергеевич Пушкин. За свою короткую жизнь Олег Константинович успеет сделать немало на ниве пушкинистики, выступив организатором издания многотомного факсимильного издания рукописей Пушкина. Своего «детища» он, правда, так и не увидит- при его жизни успеет выйти всего один том.
Начальное образование и воспитание маленький князь Олег, согласно семейным традициям, получил дома. В 1903 году для продолжения обучения он был зачислен в Полоцкий кадетский корпус, но пребывал там с перерывами, возвращаясь домой по состоянию здоровья. У Олега Константиновича были слабые легкие. Он ни отличался богатырским сложением, справляясь с большими физическими нагрузками лишь благодаря силе воли.
Интерес ко всем гуманитарным дисциплинам возник у князя Олега очень рано. У него были яркие способности к музыке и рисованию. Преподаватели единодушно отмечали его любознательность, восприимчивость, великолепную память, тягу к знаниям.
Одним из самых ярких впечатлений детства для Олега Константиновича стала поездка с родителями во Владимир, где посетили они и Успенский собор, и ризницу за алтарем, и гробницу русского князя Юрия Всеволодовича, погибшего вместе со своей семьей во время татаро-монгольского набега в 1237 году. Сопровождавший Романовых историк В.Т.Георгиевский вспоминал, как семилетний Олег подошел к гробнице великого князя Юрия Всеволодовича и надолго замер в молитве, как бы прося благословения страдальца.
За отличное окончание учебы в Корпусе Константин Константинович премировал сына поездкой в Стамбул для знакомства с наследием русской Византии, а затем- в балканские страны, где юного князя сопровождал воспитатель, генерал Н.Н.Ермолинский.
Преклонив колена перед древними христианскими святынями легендарного Царьграда, в реальности того периода- столицей Оттоманской Порты, князь Олег унес из древнего города витавшее в воздухе 1910-х гг. чувство исторической несправедливости. Хорошо известно стихотворение, написанное им под впечатлением от посещения бывшей столицы византийских базилевсов и современной ему - османских султанов:
Остатки грозной Византии,
Постройки древних христиан,
Где пали гордые витии,
Где мудрый жил Юстиниан -
Вы здесь, свидетели былого,
Стоите в грозной тишине
И точно хмуритесь сурово
На дряхлой греческой стене…
Воспряньте, греки и славяне!
Святыню вырвем у врагов,
И пусть царьградские христиане,
Разбив языческих богов,
Поднимут Крест Святой Софии,
И слава древней Византии
Да устрашит еретиков.
С обломков Византии путь князя Олега пролег в Болгарию, где он быстро подружился с болгарским престолонаследником, шестнадцатилетним князем Тырновским Борисом, будущим Борисом III. После прогулке по Софии молодые люди отправились на Шипку и под Плевен, чтобы отдать долг памяти павшим в Русско-Турецкой войне 1877-1878 годов, воспоминания о которой были еще так близки и живы.
В Болгарии князь Олег впервые сел в боевое седло и попробовал себя в кавалерийском строю: во время учений 1-го Конного полка Болгарской армии, к которому был приписан престолонаследник Борис, он предложил русскому гостю принять участие в маневрах. Олег с готовностью согласился и с тех пор утвердился в уверенности: если служить, то только в кавалерии.
После Болгарии Олег Константинович отправился в Сербию, а затем- и в Черногорию. Обе страны оставили неизгладимый след в его сердце, поразив дружелюбием жителей, изумительными красотами и древними православными монастырями, спрятавшимися высоко в горах.
Путь домой, в Россию, лежал через Австро-Венгрию и Германию с обязательными визитами к титулованным немецким родственникам.
Дома Олегу Константиновичу предстоял дальнейший выбор жизненного пути, и здесь он проявил себя человеком неординарным.
Питая громадных интерес к гуманитарным наукам, молодой князь стал первым из Романовых, который решился до военной службы поступить в гражданское учебное заведение. В 1910 году Олег Константинович выдержал вступительные экзамены в Императорский Александровский лицей, бывший - Царскосельский, знаменитую alma mater Пушкина и легендарных первых русских лицеистов его поры. Никаких поблажек ему не делалось никем и ничем. "Я так люблю книгу «Юношеские годы Пушкина», что мне представляется, что я также в Лицее", - писал он когда-то в своем детском дневнике. Теперь эта мечта стала реальностью.
Влиться в студенческое братство, Олегу Константиновичу, правда, удалось только на третьем курсе, когда Константин Константинович и Елизавета Маврикиевна, наконец, позволили ему жить и учиться при лицее. До этого из соображений безопасности или по состоянию здоровья он занимался дома, а в лицей ездил только сдавать экзамены. Но, даже получая образование экстерном, он показывал прекрасные результаты.
Профессор истории и права Б. В. Никольский так вспоминал о своём августейшем студенте: «Он готовился к любому экзамену с таким настроением, точно говел, а на экзамен шёл как на исповедь. Но чем труднее была работа, тем более радовал его успех, и после каждого удачного экзамена, счастливый побеждённою трудностью, он загорался решением преодолеть ещё большую.» Научные проекты Олега Константиновича до сих пор поражают специалистов своей масштабностью. Его идея полного факсимильного издания рукописей Пушкина была отчасти реализована лишь не так давно, к двухсотлетнему юбилею поэта. Когда первый том издания лицейских рукописей, стихотворений и писем Пушкина вышел из печати в 1912 году, мыслящее и читающее общество российское поражено было кропотливой вдохновенностью всей выполненной работы и тою бережностью, с которой был донесен до читателей пыл мыслей и духа Пушкина, тогда еще совсем юного русского гения. Именно в ту пору, после выпуска в свет драгоценных факсимиле Пушкина, раскупленных тотчас публикой, в самом князе Олеге укрепляется желание окончательно посвятить себя литературе.
Впрочем, главной стезей для всех Романовых оставалась, прежде всего, воинская служба. Имея штатское образование, князь готовился поступить в армию на правах вольноопределяющегося, рядового добровольца, но император Николай II неожиданно преподнес Олегу Константиновичу роскошный подарок, зачислив его корнетом в прославленный Лейб-гвардии Гусарский полк. О подобном назначении Олег Константинович не смел и мечтать. За ночь новоиспеченному корнету пошили форму, и на утро он уже явился в полк. Встретили там новичка настороженно, да и сама служба была недолгой: князь успел только нанести визиты командирам, отдежурить по части, как очередное воспаление легких свалило его с ног. В сентябре 1913 года незадачливый гусар отбыл на лечение в Крым.
Многие записи в дневнике молодого князя помечены Дюльбером. Это крымское имение великого князя Петра Николаевича, которое чуть не ежедневно посещал хворый гусар, чтобы повидаться с его пятнадцатилетней дочерью Надеждой. В дневнике он ласково называл её Нюнюшкой и мечтал скорее на ней жениться. Двадцатилетний князь императорской крови, остроумный, эрудированный, пользовался широким расположением и вниманием противоположного пола. К тому же, его не раз звали в компанию балерин и «дам полусвета», но Олег Константинович упрямо хранил свою чистоту для одной-единственной. Весной 1914 года его возлюбленной Надежде исполнилось 16 лет. Олег просил её руки, Надя ответила согласием, однако её родители настояли на том, чтобы свадьба состоялась через год. Она писала Олегу: «Думаешь ли ты о будущем годе? Будет ли это?». Девичье сердце, словно, предчувствовало горе.
Очень скоро грянула Первая Мировая война, и невозможно было представить, чтобы молодой князь не устремился на поле боя. Как вспоминал его брат Гавриил: «Такого человека, как Олег, нельзя было удержать дома, когда его полк уходил на войну. Он был весь порыв и был проникнут чувством долга». Из дневника Олега Константиновича: «Мы все, пять братьев, идем на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения… Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».
Никогда толком не служивший в армии, офицер лишь по званию, и к тому же некрепкого здоровья, Олег Константинович место при штабе категорически отвергал и всячески рвался на передовую, в бой.
27 сентября 1914 года два эскадрона Гвардейского Гусарского полка столкнулись с немецкими разъездами- началась перестрелка. Князь Олег просил эскадронного командира разрешить ему захватать неприятельский разъезд, тот не соглашался, но, наконец, отдал приказание. Князь Олег повёл своих подчиненных в атаку на германцев. Его лошадь Диана вырвалась далеко вперед, и князь оказался первым среди врагов. Немцы сдавались, но один из них, раненый, лежа на земле, сделал роковой выстрел. Олегу Константиновичу пуля попала в нижнюю часть туловища; тяжелая рана вызвала заражение крови. После хирургической операции ему стало значительно легче, а, получив телеграмму от государя о своем награждении орденом Святого Георгия, он радостно сказал: «Я так счастлив! Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома».
Вечером 19 сентября 1914 года родители Олега Константиновича прибыли в госпиталь и застали сына в агонии. Отец прикрепил к рубашке умирающего Георгиевский крест. Олег ненадолго пришел в сознание, обрадовался родителям и награде, но вскоре ушел навсегда.
Гибель молодого князя произвела сильное впечатление, послужила сплочению народа и Царского Дома, однако, эта жертва не сможет спасти монархию. О нем надолго забыли, но уже в XXI веке рядом с Софийским собором Царского Села поставили памятник лейб-гусару Олегу Константиновичу, единственному Романову, павшему в Первой Мировой войне.
«Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да, моя жизнь-не удовольствие, не развлечение, но крест,»- записал в дневнике, уходя добровольцем на Первую мировую войну, корнет Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь императорской крови Олег Константинович Романов (1894-1914). Четвертый сын великокняжеского семейства Константина Константиновича и Елизаветы Маврикиевны, он родился в Мраморном Дворце, в Петербурге. Под влиянием отца князь Олег с детства тянулся к литературе, ведя дневниковые записи, поражавшие взрослых зрелостью рассуждений. На первой странице восьмилетний ребёнок аккуратно выводит: «Я уже большой, и потому имею мужество…».
Кумиром юного правнука Николая I стал не царственный прадед, не великий полководец, а Александр Сергеевич Пушкин. За свою короткую жизнь Олег Константинович успеет сделать немало на ниве пушкинистики, выступив организатором издания многотомного факсимильного издания рукописей Пушкина. Своего «детища» он, правда, так и не увидит- при его жизни успеет выйти всего один том.
Начальное образование и воспитание маленький князь Олег, согласно семейным традициям, получил дома. В 1903 году для продолжения обучения он был зачислен в Полоцкий кадетский корпус, но пребывал там с перерывами, возвращаясь домой по состоянию здоровья. У Олега Константиновича были слабые легкие. Он ни отличался богатырским сложением, справляясь с большими физическими нагрузками лишь благодаря силе воли.
Интерес ко всем гуманитарным дисциплинам возник у князя Олега очень рано. У него были яркие способности к музыке и рисованию. Преподаватели единодушно отмечали его любознательность, восприимчивость, великолепную память, тягу к знаниям.
Одним из самых ярких впечатлений детства для Олега Константиновича стала поездка с родителями во Владимир, где посетили они и Успенский собор, и ризницу за алтарем, и гробницу русского князя Юрия Всеволодовича, погибшего вместе со своей семьей во время татаро-монгольского набега в 1237 году. Сопровождавший Романовых историк В.Т.Георгиевский вспоминал, как семилетний Олег подошел к гробнице великого князя Юрия Всеволодовича и надолго замер в молитве, как бы прося благословения страдальца.
За отличное окончание учебы в Корпусе Константин Константинович премировал сына поездкой в Стамбул для знакомства с наследием русской Византии, а затем- в балканские страны, где юного князя сопровождал воспитатель, генерал Н.Н.Ермолинский.
Преклонив колена перед древними христианскими святынями легендарного Царьграда, в реальности того периода- столицей Оттоманской Порты, князь Олег унес из древнего города витавшее в воздухе 1910-х гг. чувство исторической несправедливости. Хорошо известно стихотворение, написанное им под впечатлением от посещения бывшей столицы византийских базилевсов и современной ему - османских султанов:
Остатки грозной Византии,
Постройки древних христиан,
Где пали гордые витии,
Где мудрый жил Юстиниан -
Вы здесь, свидетели былого,
Стоите в грозной тишине
И точно хмуритесь сурово
На дряхлой греческой стене…
Воспряньте, греки и славяне!
Святыню вырвем у врагов,
И пусть царьградские христиане,
Разбив языческих богов,
Поднимут Крест Святой Софии,
И слава древней Византии
Да устрашит еретиков.
С обломков Византии путь князя Олега пролег в Болгарию, где он быстро подружился с болгарским престолонаследником, шестнадцатилетним князем Тырновским Борисом, будущим Борисом III. После прогулке по Софии молодые люди отправились на Шипку и под Плевен, чтобы отдать долг памяти павшим в Русско-Турецкой войне 1877-1878 годов, воспоминания о которой были еще так близки и живы.
В Болгарии князь Олег впервые сел в боевое седло и попробовал себя в кавалерийском строю: во время учений 1-го Конного полка Болгарской армии, к которому был приписан престолонаследник Борис, он предложил русскому гостю принять участие в маневрах. Олег с готовностью согласился и с тех пор утвердился в уверенности: если служить, то только в кавалерии.
После Болгарии Олег Константинович отправился в Сербию, а затем- и в Черногорию. Обе страны оставили неизгладимый след в его сердце, поразив дружелюбием жителей, изумительными красотами и древними православными монастырями, спрятавшимися высоко в горах.
Путь домой, в Россию, лежал через Австро-Венгрию и Германию с обязательными визитами к титулованным немецким родственникам.
Дома Олегу Константиновичу предстоял дальнейший выбор жизненного пути, и здесь он проявил себя человеком неординарным.
Питая громадных интерес к гуманитарным наукам, молодой князь стал первым из Романовых, который решился до военной службы поступить в гражданское учебное заведение. В 1910 году Олег Константинович выдержал вступительные экзамены в Императорский Александровский лицей, бывший - Царскосельский, знаменитую alma mater Пушкина и легендарных первых русских лицеистов его поры. Никаких поблажек ему не делалось никем и ничем. "Я так люблю книгу «Юношеские годы Пушкина», что мне представляется, что я также в Лицее", - писал он когда-то в своем детском дневнике. Теперь эта мечта стала реальностью.
Влиться в студенческое братство, Олегу Константиновичу, правда, удалось только на третьем курсе, когда Константин Константинович и Елизавета Маврикиевна, наконец, позволили ему жить и учиться при лицее. До этого из соображений безопасности или по состоянию здоровья он занимался дома, а в лицей ездил только сдавать экзамены. Но, даже получая образование экстерном, он показывал прекрасные результаты.
Профессор истории и права Б. В. Никольский так вспоминал о своём августейшем студенте: «Он готовился к любому экзамену с таким настроением, точно говел, а на экзамен шёл как на исповедь. Но чем труднее была работа, тем более радовал его успех, и после каждого удачного экзамена, счастливый побеждённою трудностью, он загорался решением преодолеть ещё большую.» Научные проекты Олега Константиновича до сих пор поражают специалистов своей масштабностью. Его идея полного факсимильного издания рукописей Пушкина была отчасти реализована лишь не так давно, к двухсотлетнему юбилею поэта. Когда первый том издания лицейских рукописей, стихотворений и писем Пушкина вышел из печати в 1912 году, мыслящее и читающее общество российское поражено было кропотливой вдохновенностью всей выполненной работы и тою бережностью, с которой был донесен до читателей пыл мыслей и духа Пушкина, тогда еще совсем юного русского гения. Именно в ту пору, после выпуска в свет драгоценных факсимиле Пушкина, раскупленных тотчас публикой, в самом князе Олеге укрепляется желание окончательно посвятить себя литературе.
Впрочем, главной стезей для всех Романовых оставалась, прежде всего, воинская служба. Имея штатское образование, князь готовился поступить в армию на правах вольноопределяющегося, рядового добровольца, но император Николай II неожиданно преподнес Олегу Константиновичу роскошный подарок, зачислив его корнетом в прославленный Лейб-гвардии Гусарский полк. О подобном назначении Олег Константинович не смел и мечтать. За ночь новоиспеченному корнету пошили форму, и на утро он уже явился в полк. Встретили там новичка настороженно, да и сама служба была недолгой: князь успел только нанести визиты командирам, отдежурить по части, как очередное воспаление легких свалило его с ног. В сентябре 1913 года незадачливый гусар отбыл на лечение в Крым.
Многие записи в дневнике молодого князя помечены Дюльбером. Это крымское имение великого князя Петра Николаевича, которое чуть не ежедневно посещал хворый гусар, чтобы повидаться с его пятнадцатилетней дочерью Надеждой. В дневнике он ласково называл её Нюнюшкой и мечтал скорее на ней жениться. Двадцатилетний князь императорской крови, остроумный, эрудированный, пользовался широким расположением и вниманием противоположного пола. К тому же, его не раз звали в компанию балерин и «дам полусвета», но Олег Константинович упрямо хранил свою чистоту для одной-единственной. Весной 1914 года его возлюбленной Надежде исполнилось 16 лет. Олег просил её руки, Надя ответила согласием, однако её родители настояли на том, чтобы свадьба состоялась через год. Она писала Олегу: «Думаешь ли ты о будущем годе? Будет ли это?». Девичье сердце, словно, предчувствовало горе.
Очень скоро грянула Первая Мировая война, и невозможно было представить, чтобы молодой князь не устремился на поле боя. Как вспоминал его брат Гавриил: «Такого человека, как Олег, нельзя было удержать дома, когда его полк уходил на войну. Он был весь порыв и был проникнут чувством долга». Из дневника Олега Константиновича: «Мы все, пять братьев, идем на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения… Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».
Никогда толком не служивший в армии, офицер лишь по званию, и к тому же некрепкого здоровья, Олег Константинович место при штабе категорически отвергал и всячески рвался на передовую, в бой.
27 сентября 1914 года два эскадрона Гвардейского Гусарского полка столкнулись с немецкими разъездами- началась перестрелка. Князь Олег просил эскадронного командира разрешить ему захватать неприятельский разъезд, тот не соглашался, но, наконец, отдал приказание. Князь Олег повёл своих подчиненных в атаку на германцев. Его лошадь Диана вырвалась далеко вперед, и князь оказался первым среди врагов. Немцы сдавались, но один из них, раненый, лежа на земле, сделал роковой выстрел. Олегу Константиновичу пуля попала в нижнюю часть туловища; тяжелая рана вызвала заражение крови. После хирургической операции ему стало значительно легче, а, получив телеграмму от государя о своем награждении орденом Святого Георгия, он радостно сказал: «Я так счастлив! Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома».
Вечером 19 сентября 1914 года родители Олега Константиновича прибыли в госпиталь и застали сына в агонии. Отец прикрепил к рубашке умирающего Георгиевский крест. Олег ненадолго пришел в сознание, обрадовался родителям и награде, но вскоре ушел навсегда.
Гибель молодого князя произвела сильное впечатление, послужила сплочению народа и Царского Дома, однако, эта жертва не сможет спасти монархию. О нем надолго забыли, но уже в XXI веке рядом с Софийским собором Царского Села поставили памятник лейб-гусару Олегу Константиновичу, единственному Романову, павшему в Первой Мировой войне.
