- Жанночка! У тебя есть сегодня два-три свободных часика для старого знакомого?
Евгений, прикрыв рот рукой, разговаривал с абонентом, записанном в телефонной книге как «Сантехник Василий».
- Ой, ну вы же знаете, я давно не в деле. Но для вас сделаю исключение. Приезжайте к пяти, по старому адресу, буду ждать. Я же говорила, что вы мне очень нравитесь …
Евгений ухмыльнулся, изо всех сил желая верить в эту приятную, хоть и шитую белыми нитками ложь. Надо же, как я ей понравился…
В это время Жанна, по паспорту являющаяся Вероникой Петровной Пенько, с неудовольствием высовывала длинную худую ногу из-под одеяла. Честно говоря, она собиралась сегодня устроить себе выходной, попить чайку, поваляться с книгой, и не делать вообще ничего неприятного, поставив рабочий телефон на авиарежим. Но вот не успела, а Евгений Михалыч богатый и щедрый мужчина, и обижать его не хотелось бы. Сегодня откажешь – завтра другую найдет. Конкуренция.
- Прощай, книжечка, не дочитаю тебя сегодня… Так, сколько времени осталось-то... Час на подготовку, душ, макияж… Поменять простыни… Впрочем, ну их. И так сойдет…
Жанна встала под горячие струи душа, растерлась махровым полотенцем, и ловкими движениями нарисовала стрелки на веках и темно-бордовые губы. Кто она сегодня? Женщина-вамп? Нет, ну почему он не мог написать попозже. Может быть, завтра… Нерабочее какое-то настроение.
Жанна с кряхтением и ругательствами влезла в черное мини-платье. Встала на каблучки. И деловито посмотрела на часы. Надеюсь, он хоть не опоздает? Не должен… Обычно всегда приходил вовремя. Стрелка медленно подбиралась к 17.00. В 17.01 в дверь позвонили. Девушка бросилась открывать, не забыв изобразить на лице искреннюю радость.
- Я так ждала! – ласково прощебетала она, распахивая дверь!
- Жанночка! – расплылся в улыбке толстенький мужчина с букетом цветов, опершись о дверной косяк. – Жанночка, я…
Он не договорил. Внезапно захрипел, а потом и вовсе перестал издавать звуки, замерев на месте. Жанна в ужасе уставилась на него.
- Ей! Еге-гей! Евгений Михалыч! Михалыч!!!
Но Михалыч молчал. Он посерел, затвердел, не дышал и не двигался. Казалось, что он превратился в камень, как жертвы злых волшебниц из старых сказок. Но Жанна не верила в сказки. Она с ужасом обозревала своего спонсора, находящегося в таком затруднительном положении. И ладно бы он просто превратился в камень. Но он это сделал на пороге ее двери! Жанна попыталась втащить статую в квартиру, но не тут-то было. Изваяние невозможно было сдвинуть с места. Жанна вздохнула, заметалась по квартире, и после недолгих размышлений и написала соседу. Высокий, плечистый холостяк говорил, что всегда рад прийти на помощь, только позови!
К счастью ей повезло, и молодой сосед-супермен уже через пару минут стоял перед ее дверью. Надо же, такой хорошенький, и холост…
- Что это за инсталляция? – спросил он, улыбаясь. Жанна тоже улыбалась. Ей нравились его жилистые руки, короткая аккуратная стрижка и главное крепкий «тыл», на который она, как любая женщина, привыкла обращать внимание.
- Это для дачи, садовая фигура. Называется «заколдованный любовник». Представляешь, у них доставка до порога, а пройти еще хотя бы полметра, и занести его в квартиру они отказались! – вдохновенно врала Жанна. – А ты такой сильный, думаю, ты меня выручишь…
Кряхтя и обливаясь потом, сосед все-таки втащил статую в квартиру. И сбросив с себя взмокшую рубашку, подхватил Жанну на руки, увлекая ее в спальню. Жанна, влюблено глядя на него своими большими темными глазами, не возражала.
- Может, ужин закажем? Праздничный… Я оплачу! – предложила Жанна от всей души, влюбленными глазами глядя на соседа, выходящего из душа в одном полотенце. В этом случае удовольствие получала она, следовательно, ей и платить.
Сосед хотел что-то сказать в ответ, но не успел. Его слова прервал вой сирены, доносящейся откуда-то со двора.
- Кто там, милиция? – занервничала Жанна.
- Нет, «скорая»! – отозвался сосед, выглядывая в окно. Там два крепких санитара с трудом тащили на носилках что-то тяжелое, накрытое простынкой. Но мужчина все-таки сумел рассмотреть чуть больше. С носилок свешивалась серая, словно окаменевшая рука мертвеца. Почти такого же цвета, как садовое изваяние, с которым ему пришлось сегодня попотеть.
- Что там?! – еще раз, уже настойчивее спросила Жанна.
- Да так, ничего! – отозвался сосед. И быстро нырнул обратно, под одеяло.
- Может, телик включим? – предложила девушка. Ей давно хотелось просто полежать в обнимку с кем-то теплым, душевным, влюбленным и вкусно пахнущим.
Она щелкнула пультом, но вместо любимого сериала на экране появились срочные новости. Жителям города не рекомендовали выходить из домов. Кроме того, правительство намеревалось временно закрыть аэропорты и вокзалы.
- Давай так. Я сейчас покупаю нам запасы еды, бытовой химии на месяц, и мы закрываемся здесь у тебя, пока не поймем, в чем дело! Мне кажется, это опять какая-то эпидемия! – предложил сосед. Жанна кивала головой и счастливо улыбалась. Через несколько минут они уже распаковывали сумки с едой и весело хихикали, как дети.
***
- Дорогая! Я дома!
Иван Васильевич осторожно приоткрыл дверь. Предварительно он хорошенько осмотрел себя, чтобы исключить досадные мелочи, которые вечно все портят. Например, черные длинные волосы на пиджаке, в то время как жена носит платиновый блонд на коротких волосах. Принюхался, пытаясь понять, не использовала ли любовница какой-нибудь парфюм. Да нет, не должна. Он строго-настрого запретил. Что же еще… вроде выбросил из карманов все чеки из аптеки и ресторана. Чтобы не было, как в прошлый раз…
- Дорогая! Я тебе вкусненького принес! В магазине был, а там такая очередь… Ты не представляешь, сколько я там простоял… Дорогая?
В квартире стояла странная, непривычная тишина. И только с кухни доносилось какое-то бульканье и пахло горелым.
- Милая? У тебя горит что-то! Милаяяя! Ты в туалете? Моешься?
Жена не отзывалась, а Иван Васильевич почувствовал вдруг липкий страх. Он понял, что на кухне происходит что-то очень нехорошее. На ватных ногах он прошел туда, где жена обычно готовила свои кулинарные изыски… И обомлел.
Посеревшая, окаменевшая супруга стояла с половником в руках. И не могла пошевелиться. А в кастрюльке булькал выкипевший суп, превратившийся уже в отвратительную горелую кашу…
- Ниночка! – всхлипнул мужчина, и сел на пол. – Ниночка, а как же суп? Я так к нему привык.
Он потрогал локон, который пыталась откинуть со лба его супруга, перед тем как застыть навеки. Локон был каменным. Навсегда застыли на лбу капельки пота, складки и потертости на домашнем халатике… Зря Иван Васильевич прыгал вокруг жены. Она стояла, словно каменное изваяние. Хотя почему «как». Она им и была.
Он еще долго смотрел в одну точку, потом тер глаза, смотрел на статую, и снова тер глаза… Да, его отношения с женой были не лучшими. Давно исчезла былая страсть. Но с другой стороны, он к ней так привык… Привык к ее ворчанию, к ее манере подкрахмаливать простыни, хотя никто сто лет уже так не делает, к ее борщу…
Где-то за окном взвыли сирены. Иван Васильевич хотел спросить у жены, что делают в этих случаях, и куда нужно позвонить. Но тут же вспомнил, что спросить не получится. Это было страшнее всего. Проблему с таинственным окаменением супруги надо было как-то решать, но как?
Он набрал любовницу, которой сам только что строго-настрого велел не звонить и не писать.
- Кать? Кать, это я! Нет, она не уехала к маме. Долго объяснять. Приезжай! Что значит «решай своим проблемы сам»?! Кто значит «поминки у бабушки завтра»?
За окном раздался вой сирен. Без жены было пусто, грустно и беспокойно. И главное - страшно…
- Иди ко мне, милая! Иди ко мне, моя красавица!
Таксист Павел Попиков, окончив рабочий день, валился с ног от усталости. Он разделся, выключил свет, и позвал кого-то, прятавшегося в темноте комнаты.
- Мур-мур-мур, моя девочка?
Из глубины помещения послышался стук когтей по полу. Четыре пушистые лапки, снабженные нежными подушечками, приземлились Паше на грудь. Животное затопталось, пытаясь устроиться поудобнее. Вскоре темноту огласило довольное мурлыканье.
- Фенечка! Родная!
Попиков нащупал рукой мохнатую голову животного, и гладил ее нежно, деликатно чесал за ушками.
- Вот с тобой и будем жить, ты одна меня любишь. А она ушла, ну и что? Нам с тобой и вдвоем хорошо, да?
В ответ на его слова кошка встала, и принялась облизывать его лицо своим маленьким шершавым язычком. А потом снова легла, и замурлыкала с поразительной громкостью, словно небольшой трактор.
Суровый осенний ветер трепал яблоню, и ее ветка настойчиво стучала таксисту в окно. На улице пошел проливной дождь, грозящий превратить дорогу в сплошное месиво. Фенечка, почуяв приближение ненастья, залезла Попикову под плед. Он обнял ее, и спокойно уснул. Не обращая внимания на град сообщений, приходящих на его телефон. Попиков предпочитал по ночам спать, поэтому телефон работал в беззвучном режиме. Во-первых, самому надо силы восстановить. Во-вторых, зачем волновать Фенечку?
Только с утра, включив, наконец, телефон, а заодно и телевизор, он узрел масштаб происходящей катастрофы.
«Уважаемые жители и гости города! В связи с началом эпидемии в городе введен режим чрезвычайной ситуации. Въезд и выезд из города временно приостановлен. Просим вас не покидать пределы своих квартир. Данные о жертвах эпидемии вы можете увидеть на сайте нашего ведомства в режиме онлайн. Продукты, лекарства и предметы первой необходимости будут привезены в ваш двор работниками полиции города! Пожалуйста, не пытайтесь бежать – город оцеплен. Лучшее, что вы можете сделать – это оставаться на месте…»
Попиков, посадив Фенечку на плечо, полез на сайт, чтобы оценить размах и масштаб ситуации. Размах и масштаб впечатлял, особенно учитывая, что далеко не все жители города сообщали о своих окаменевших, предпочитая отмалчиваться, чтобы их не сочли заразными. Кроме того, значительный процент населения получил отравление йодом, так как кто-то, видимо спьяну, объяснил внезапное появление окаменевших распространением радиации.
На фоне общей паники, безусловно, были попытки прорыва оцепления. Люди выбегали из домов, патрули стреляли в воздух. Пока предупреждали. Пока…
Правда, бежать им было особенно некуда – все кафе и магазины оказались закрыты. И даже аптеки работали только некоторые. И то, лекарства отпускались только по спискам, заверенным и подписанным соответствующими должностными лицами. Причин происходящего никто не знал, а если бы и знал, то не стал бы нам докладывать.
За себя Попиков не боялся – половину жизни он уже прожил на этой земле. Причем, вероятно, самую интересную половину. Но вот Фенечка… Пока не ясно было, заражаются ли таинственной болезнью животные. Но если заражаются, то как ее уберечь? Мужчина оставил кошке запас еды и воды, оделся потеплее, и начал собственное расследование.
В их поселке, к счастью, никто не заразился. Попиков волновался за соседей, пожилых людей, для которых любые эпидемии губительны. Поэтому он, надев маску, оставшуюся с еще пандемии, обошел одиноких, спросил, не нужно ли чем помочь. Все, вроде бы, были в порядке.
В разбивке по полу и возрасту, которую Попиков нашел на сайте, тоже вроде бы было не так уж много стариков. Не было и маленьких детей. Что же получается, что эта эпидемия поражает в основном людей репродуктивного возраста? Как ни странно, семейных болезнь поражала чаще, чем одиночек. Но тут, видимо, сказывались более частые контакты и скученность. Все-таки, что это может быть... И почему с ЭТИМ ничего не могут сделать официальные власти?
Попиков рассматривал фотографии заболевших, распространявшиеся по телеграм-каналам. Что было общего между грузными матронами, тоненькими студентками, отцами семейств, и даже некоторыми седовласыми старцами? Где они пересекались, где очаг заражения. И главное, повторялось ли это когда-либо в истории? Если о бактериях и вирусах люди время от времени слышали, то происходящее было вообще за гранью…
С этими мыслями Попиков постучался в дом самой старой жительницы родной Лопуховки, Степаниды Ивановны Колосовой. Та, несмотря на очень зрелый возраст, приближающийся к столетнему, сохраняла ясный ум и твердую память. Да и советы она давала превосходные. Правда, давать их было особо некому – дети и внуки старушки давно жили в другом городе. А ее звали к себе, да та отказывалась. Тяжело менять привычки на старости лет. Справлялась своими силами. Вот, Попиков иногда приходил, проведывал, иногда другие соседи… Многие считали за честь помочь Степаниде – ведь потом сами побегут просить помощи. Кто зелье отворотное, чтобы об ушедшей жене не печалиться, кто болячку попросит заговорить… «Белым» колдовством Степанида иногда баловалась, а вот «черное» не применяла никогда, опасалась. Идейная была старушка.
- Здравствуй, Пашенька! С чем пришел? Что в городе делается? Интернеты свои смотрел? Я, ты знаешь, не умею в них…
Попиков тут же выложил ей все без утайки. Мол, не слышали ли вы, Степанида Ивановна, про внезапно окаменевших. У нас в городе внезапная эпидемия. Жертв больше с каждым днем, и не понятно, как именно они заражаются.
- Ох ты, боже ты мой… Ну и дела! – только охала старушка. – Неужели она это все-таки сделала?
- Кто сделал? И что сделали, бабушка?
- Кто-то… Любовница чья-то… Что-то…заговор на камень, вот что…
- А подробнее?
- А что подробнее? Древнее колдовство, очень сильное. Его передавали друг другу потомственные ведьмы Самарской губернии, правда, действовало оно только на одного человека. Но вероятно, теперь что-то пошло не так. Последний раз его использовали около семидесяти лет назад. Правда, тогда соответствующие органы сработали быстрее, чем сейчас. В тонусе все были, не так много лет со дня смерти Лаврентия Павловича прошло… Тогда одна незадачливая дивчина, в чьи руки попало заклинание, решила отвадить от своего парня бывшую. Ну и обратила ее в камень. Вся Самара тогда на ушах стояла.
К счастью, органы довольно быстро нашли причину, подослали к ней специалиста, она и влюбилась. От парочки той отстала, простила бывшую соперницу. В тот момент ее и взяли тепленькой. Привезли к пострадавшей в больницу. Увидела эта глупышка, что натворила, оросила статую слезами. Тем и расколдовала в тот же миг.
Но потом дело засекретили, взяли со случайных свидетелей подписки о неразглашении, немногочисленные очевидцы исчезли. А сама история превратилась в городскую легенду. Одно только знаю – само заклинания с места «преступления» куда-то исчезло. Его не нашли даже наши доблестные гэбисты. Значит, кто-то появился там раньше них. И где он держал это тайное знание столько лет, совершенно не ясно…
- Я так и не понял, в чем суть заклинания? – уточнил Паша.
- Суть проста. Если есть, допустим, любовный треугольник, или просто пара, в которой один другого не любит, то тот, которого не любят, обращается в камень. Вот и все.
- И все?
- Да, ведь любовницы всегда думают, что любят их, а с женой просто удобно. Вероятно, поэтому заклинание и не ушло в народ – большинство из ведьм сами обратились в камень, прервав цепочку. Но в этот раз что-то нечисто. В камень почему-то обращаются нелюбимые и обманутые во всем городе. И черт его знает, как это остановить. А надо остановить, Пашенька. НАДО!
- А как остановить-то?
- Найти ее, первопричину. Понять, у кого оказалось заклинание.
- И как же мы ее найдем?
- А вот это надо подумать…
В этот момент на столе Степаниды Ивановны зазвонил старый кнопочный телефон.
***
Катя заметно нервничала. Напрягали ее два момента. Во-первых, поминки, которые она обещала организовать. Катина бабушка была весьма оригинальной дамой, и знакомства водила странные. На смертном одре она потребовала пригласить дюжину пожилых леди, которых многие за глаза называли ведьмами, и говорили, что они «зажились». В любой другой день Катя исполнила бы все в точности. Но как действовать сейчас, когда в городе воют сирены?
Во-вторых, тяготило странное «наследство», которое представляло собой тетрадку с заклинаниями, написанными от руки или вырезанными из каких-то книг, вероятно, выпущенных самиздатом. Там были заклинания на все случаи жизни. Они могли помочь извести соседку, навести порчу на чужого ребенка, даже убить. Но все это было не то. Покойна бабушка, кажется, слишком мало интересовалась любовной магией. Хотя он и понятно – возраст.
Несколько раз девушка перечитала тетрадку с начала и до конца… И не нашла ничего интересного, кроме заклинания окаменения соперницы. Оно обещало превратить ненавистную противницу в камень, если мужчина ее не любит, как только будет произнесено. Но Катя была уверена – такой силой не обладала даже ее покойная бабка. Наверняка это какая-то метафора. А если так, почему бы и не попробовать? Единственное что настораживало – девушка была не совсем уверена в точности заклинания. Зачем рядом с синим текстом бабка подписала черной ручкой «*1000», и еще несколько слов на латыни? Впрочем, какая разница… А вот теперь оказывается, что разница была. Выходит, что внезапное окаменение жены любовника, и вот эта эпидемия – это ее рук дело? И в конечном итоге пострадает тысяча человек? А что, если ее вычислят, найдут? Заставят ответить за содеянное?
Да еще эти поминки. Город перекрыт, повсюду посты охраны. Как пожилые леди соберутся в нужное время в нужном месте? Не по воздуху же перелетят? Впрочем, если бабушка сказала звонить, значит, нужно звонить... Катя со вздохом открыла блокнот – бабушка по старинке держала номера в записной книжке, и так и не освоилась с мобильником.
- Степанида Ивановна? Это Екатерина, внучка… Здравствуйте, у меня для вас печальное известие…
- Катенька! Милая! Какая же печальная новость! Ты там держись! – сдержанно посочувствовала звонящей Степанида Ивановна. А что касается поминок, не беспокойся. Можем сделать их по удаленке.
- Ты ведь сможешь это организовать? – строго спросила она у Паши.
- Без проблем! – ответил тот.
***
Конференция по удаленке под звуки сирен – это уже слишком. Старые ведьмы долго не могли освоиться со звуком и картинкой, и время от времени подзывали к экрану детей и внуков, а некоторые даже и правнуков. Когда, наконец, все срослось, как нужно, ковен ведьм начал свою работу. Помянув бабушку, они тут же спросили Катю напрямую – мол, не рылась ли она в записях покойной, не ее ли рук дело все, происходящее в городе? И если не ее, то куда делись записи и кто мог ими овладеть. Катя не стала отпираться, тут же созналась. Мол, я ворожила, не судите строго, думала, ничего не случится. Ведьмы качали головами, думая, что делать дальше. Ковен когда-то поклялся беречь потомков друг друга. От обещания отступать было нельзя…
- Ну, если вернуться к историческим отсылкам, есть три способа снятия этого заклинания… – заговорила одна из ведьм.
- Первый – оросить соперницу слезами. Но для этого Кате придется прорываться через полицейские патрули. И даже мы все вместе взятые не сможем обеспечить ей прикрытие.
Второй способ – найти самую влюбленную в радиусе поражения пару…
- Это уже интереснее! – отозвались ведьмы. У одной из них камера внезапно съехала вниз, и стало ясно, что она сидит без штанов. Правда, камеру тут же поправили.
- Я могу высветить ее на экране, нужно только немного напрячься! – заявила старушка с аккуратными фиолетовыми кудряшками. На экране действительно возник образ. Это была Жанна и ее мускулистый сосед.
- Где они находятся?! – спросила одна из старушек. На заднем фоне внук гонялся за кошкой.
- Эти на улице Герцена. Но там тоже оцепление. И что делать? Кстати, какой третий способ?
- У меня в одной из древних книг написано «нужен тот, кто рисковал жизнью ради нее». Пусть поцелует ее, попросит отменить действие заклинания, и все пройдет! – продолжила ведьма. Нос ее предательски покраснел, и многие заподозрили, что в стакане у нее вовсе не чай.
- Так и написано «ради нее»? Не «ради женщины»? – удивилась Степанида.
- Нет, «ради нее»!
- А кошка подойдет? – вдруг спросил Паша, до этого молчавший, и старавшийся не влезать в кадр.
- А точно! – заохала Степанида. Ты ведь жизнью рискнул ради Фенечки…
***
- Милая ты моя девочка… Я так тебя люблю! – сказал Паша, целуя животное в нос. Пусть все это исчезнет!
- Мур-мур-мур! – ответила кошка. Она, кажется, все понимала.
- Ваня! Чем воняет на кухне! Ты мусор вынес?! – орала жена Ивана Васильевича Нина. Он радостно целовал подол ее халата.
Из больницы, где складировали статуи, вышли сотни абсолютно здоровых людей, которые не понимали, что с ними было, и почему они очнулись сваленными в одну кучу. И только Евгений Михайлович, очнувшись вдруг посреди чужой спальни, истошно заорал:
- Жанночка?! Что это?! Где я?! Требую немедленно прекратить это безобразие!
Но сосед-супермен тут же бережно подхватил его на руки, и выставил вон из квартиры…