(1 Ин. 3:11–20)
В стихах 11–20 Иоанн возвращается к утверждению, что любовь является свидетельством «хождения во свете», о чём он кратко сказал в 2:7–11. Не только в этих стихах, но также в 4:7–21; 5:1, 2 он будет обращаться к этой теме. В 2:7, 8 Иоанн напомнил своим читателям об учении Иисуса, что заповедь любви является как старой заповедью, которая была у них от начала, так и «новой». Он противопоставил любовь ненависти и показал, как ненависть становится причиной соблазна или преткновения. Также в том отрывке о любви говорилось в контексте новой эры света в отличие от века тьмы, который «проходит». В настоящем отрывке (3:11–20) Иоанн снова говорит о том, что любовь является неотъемлемой частью изначального учения. Он изображает ненависть Каина как воплощение ненависти тех в этом мире, кто ненавидит христиан. Затем он заявляет, что ненависть равносильна убийству и лишает вечной жизни (ст. 13–15), тогда как любовь проявляется в совершении добрых дел, подобных Христовым (ст. 16–18). И в заключение сказано, что любовь даёт верным христианам уверенность в молитве.
«Ибо таково благовествование, которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга, не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны. Не удивляйтесь, братья мои, если мир ненавидит вас. Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти. Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нём пребывающей. Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою; и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё, — как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! Станем любить не словом или языком, но делом и истиной. И вот по чему узнаём, что мы от истины, и успокаиваем пред Ним сердце наше, если сердце наше и осуждает нас; потому что Бог больше сердца нашего и знает всё» (1 Ин. 3:11–20).
Стих 11. Евангельское послание не изменилось с тех пор, как его возвестили апостолы Христа. То же самое касается учения о божественности Иисуса Христа (2:24) и нравственного поведения христиан. Верующие «слышали от начала, чтобы мы любили друг друга» (см. Ин. 13:34; 15:12, 17). По сути, как отмечалось в 2:7, 8, это и есть «новая» заповедь Христа. Когда лжеучителя излагали новые эзотерические (тайные) доктрины о вере и морали, сама эта новизна обличала их.
Стих 12. Любовь, которой христиане были научены от начала, противоположна ненависти, которую демонстрируют дети мира. Примером того, к чему может привести отсутствие любви, может служить библейская история о первом убийстве человека. Мы не должны быть такими, «как Каин, который был от лукавого и убил брата своего». Каин показал своё родство с сатаной своим поступком, убив родного брата. Об этом можно прочесть в Быт. 4:1–11. Эта история служит уместной иллюстрацией для учения Иоанна о любви (как он показывает в ст. 14 и 15), потому что ненависть является противоположностью любви и ведёт к убийству.
Однако Иоанн не ограничивается этим. Отношения между двумя братьями стали архетипами двух семей этого мира — Божьих детей и детей мира. Хотя Каин был по плоти братом Авеля, по духу он был сыном дьявола (2:13, 14; 5:18, 19). Это родство проявилось в его поступках. Использованное Иоанном греческое слово с значением «убийство» буквально переводится как «перерезать горло», как в случае с жертвоприношением животных (см. Откр. 5:6, 9, 12; 6:9; 18:24). Иисус учил, что ненависть, которая ведёт к убийству, происходит от дьявола, который «был человекоубийца от начала» (Ин. 8:44; срав. Мф. 5:21, 22). Тем самым сатана показал сущность духовного мира зла. На вопрос: «А за что убил его?» Иоанн отвечает: «За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны». Здесь подразумевается, что даже до того, как Каин убил Авеля, в поступках братьев было что-то такое, что демонстрировало сильное различие между ними. Авель был праведным (см. Евр. 11:4), тогда как Каин нет. Его злобная природа не могла выносить праведность его брата, поэтому он ненавидел его и в итоге убил. «Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Ин. 3:20).
Существует предположение, которое невозможно однозначно доказать, что выбор Иоанном Каина в качестве типичного представителя ненавистников, был обусловлен культом поклонения Каину среди лжеучителей, с которыми он боролся. Известно, что несколько позднее существовала подобная секта гностиков (Ириней, Против ересей, I, 31). Они принадлежали к части офитов (ивр. наасенес), которые почитали змея как символ высшего знания. Они объясняли это следующим: согласно их дуалистической концепции происхождения мира, они считали Бога Ветхого Завета злым божеством. Более того, по их мнению, Он был тираном, который держал людей во тьме невежества. Поэтому змей, который якобы попытался дать первым людям просветление, был символом праведности. Адам и Ева, а позднее и Каин были оправданы за их мятеж против этого Бога. Это учение представляло собой полное извращение моральных принципов Ветхого Завета. Оно утверждало, что поскольку Бог евреев был злым, всё, что Он считал хорошим, на самом деле было дурным, и всё, что Он запрещал, должно быть позволено. Христос как искупитель лишь завершил то, что начал змей. Некоторые комментаторы сомневаются, что это учение уже оформилось ко временам Иоанна, однако, не исключено, что оно тогда было в процессе формирования.
Стих 13. Ненависть Каина к своему праведному брату характерна для мира, к которому он принадлежал. Поэтому христианам сказано: «Не удивляйтесь, братья мои, если мир ненавидит вас». Мир, к которому принадлежал Каин, по-прежнему является миром сатаны (2:15–17), к которому принадлежат грешники и нечестивые люди. По-прежнему дела праведников и дела злых отличаются между собой, как отличались дела Авеля и Каина. Злые люди не могут выносить праведности добрых людей и ненавидят их, подобно тому, как Каин ненавидел своего брата. Иисус предупреждал: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15:18, 19). Эта ненависть побуждает мир показывать свою истинную природу детей дьявола. Вероятно, Ленски прав, предполагая, что Иоанн относил к этому миру и лжеучителей с лжепророками (2:19; 4:1), которые пытались разрушить единство верующих.
Стих 14. От противопоставления мира и церкви или детей дьявола и детей Божиих Иоанн переходит к противопоставлению их базовых принципов: смерти и жизни: «Мы знаем, что перешли из смерти в жизнь». Свидетельством этому служит то, «что любим братьев». Рождение от Бога означает совершенно новую жизнь. Те, кто грешат, по сути, находятся в состоянии смерти, и «не любящий брата пребывает в смерти». Павел писал о тех, кто были «мертвы по преступлениям и грехам [их], в которых [они] некогда жили» (Еф. 2:1, 2). Такие люди мертвы, потому что их грехи отделяют их от Бога и ведут к осуждению и второй смерти как вечному наказанию (Мф. 25:46; Откр. 20:14, 15).
С другой стороны, христиане «перешли (то есть переступили) из смерти в жизнь». Использованный здесь глагол стоит в перфектной форме — перешли и остаются в этом состоянии жизни. Они перешли из одного царства в другое. Эти слова перекликаются с учением Иисуса в Ин. 5:24: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Моё и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь». Иоанн описывает Иисуса как «Слово жизни» (1 Ин. 1:2), «вечную жизнь, которая была у Отца» (1:2). И он часто повторяет, что эти же свойства жизни (вечной жизни) теперь есть у верующего (2:25; 5:11, 13).
Эта новая жизнь рождённых от Бога сама по себе непостижима. Жизнь и смерть являются незримыми субстанциями. Их можно увидеть только в производимом ими действии. То, что мы перешли из смерти в жизнь, можно увидеть по тому, что мы любим своих братьев. Христианин, в сердце которого укоренилась способность любить других, даже своих врагов, может считать это доказательством того, что он уже перешёл в иное царство, царство жизни, и пребывает в нём. Равносильно и ненавидящий или не любящий, пребывает в смерти.
Стих 15. Теперь Иоанн прямо говорит (ст. 15) о ненависти, как противоположности любви к братьям: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца». По словам Пламмера, «Кризис, вызванный приходом света в этот мир, не оставляет места для нейтральности. Каждый человек либо от света, либо от тьмы; либо от Бога, либо от дьявола; либо от церкви, либо от мира; либо любит, либо ненавидит. Христианин не может быть ни любящим, ни ненавидящим, как и растение не может быть ни живым, ни мёртвым». Греческое слово антропоктонос, переведённое как «человекоубийца», встречается только здесь и в Ин. 8:44. Уравнение «ненависть равно убийство», очевидно, восходит к учению Иисуса в Мф. 5:22–30. Ненависть или презрение к человеку ведёт к убийству и потому равносильна ему.
Христиане уже знают этот самоочевидный факт: ни один настоящий или будущий разрушитель жизни не имеет части в жизни Бога, сокрытой во Христе: «никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нём пребывающей». Иоанн в очередной раз связывает вместе вечную жизнь и пребывание. Понятие вечной жизни является качественным и описывает новую жизнь, явившуюся в Иисусе Христе, к которой теперь причастен и верующий в Него. «Пребывать» является одним из любимых слов Иоанна и одним из слов, относящихся к теме общения с Богом. Тот, кто живёт, имея такие тесные отношения с Богом, вряд ли способен хранить в своём сердце ненависть. Лжеучителя, чьи доктрины допускали ненависть христиан, выступают сторонниками противоположного жизни: убийства. Конкретная ситуация, которой противостоял Иоанн, вероятно, была связана с эгоцентризмом доктрины гностиков, которые отрицали важность братства.
Стих 16. Затем от противопоставления любви и ненависти Иоанн переходит к определению любви, о которой он говорит. Высочайшим проявлением любви, её высшим выражением, по которому мы познаём любовь, то есть, чем на самом деле является любовь или что она означает, является то, «что Он положил за нас душу Свою». Сравните 1 Ин. 3:16 с Евангелием от Иоанна 3:16: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Иоанн использует здесь слова Иисуса, которые он записал ранее: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11) и «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимает её у Меня, но Я Сам отдаю её» (Ин. 10:17, 18). Это подтверждение добровольной смерти Иисуса за всех нас, выраженное иными словами, можно часто найти в Новом Завете (Мк. 10:45; Гал. 4:1; Тит. 2:14; Евр. 10:8–10). Общепризнано, что предлог хипер (за) имеет заместительное значение. Этот отрывок приобретает особый смысл на фоне сказанного ранее о Каине. Ненависть Каина лишила жизни его брата. Иисус, будучи добрым пастырем, любит Своих овец и полагает за них Свою жизнь. Смерть Иисуса за нас является мерилом истинной любви.
За смертью Иисуса, принёсшим Себя в жертву искупления за грехи мира, лежит мысль о святом Боге, умирающем за грешного и неправедного человека. В Рим. 5:6–10 Павел пишет об уникальности этой любви. Очевидно, подражание этой любви со стороны учеников составляет суть «новизны» «новой заповеди» Иисуса Своим ученикам любить друг друга, «как Я возлюбил вас» (Ин. 13:34; 1 Ин. 2:7, 8). Видя Его любовь, мы начинаем понимать, что такое на самом деле любить: по тому познаём мы любовь. Если мы действительно любим наших ближних, высшим доказательством любви будет готовность умереть за них, подобно тому, как Христос умер за нас. Поэтому «мы должны полагать души свои за братьев». Иисус учил, что нет большей любви, чем эта (Ин. 15:13).
В ранних версиях перевода можно было прочитать: «Любовь познали мы по тому, потому что Он положил за нас душу Свою». Греческое слово хоти может переводиться и как «что», и как «потому что». Вариант с «что» более соответствует обычному стилю Иоанна.
Стих 17. Высшая любовь к брату заключается в том, чтобы отдать за него свою жизнь. Но подобную проверку любви могут пройти лишь немногие. Более распространённой и более практической проверкой, которая по силам всем, является проверка христианским человеколюбием или филантропией: поделиться имеющимися мирскими благами с нуждающимися. Иоанн говорит, что, если «кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё», тот не проходит проверку любви на очень конкретном и практическом уровне. Возможно, Иоанн имел в виду ежедневные возможности помощи братьям. А может он подразумевал помощь путешествующим миссионерам, подобных тем из 3 Ин., кому отказал в гостеприимстве Диотреф.
Если кто-то не желает помочь нуждающемуся брату, когда он в силах это сделать, «как пребывает в том любовь Божия?» Выражение «любовь Божия» означает (как в 4:20) любовь к Богу. Как можно заявлять о том, что любишь Бога и при этом не любить своего ближнего? Дальше Иоанн рассмотрит случай, когда у человека есть деньги и он видит нуждающегося брата, но не помогает ему, и при этом продолжает утверждать, что любит Бога (4:20). Однако в том отрывке Иоанн показывает, что лежит в основании любви к ближнему: «Потому что Он прежде возлюбил нас» (4:19). Человеческая любовь имеет особое свойство, потому что основывается на Божьей любви. Наша любовь к Богу бессмысленна, если мы не проявляем её в наших отношениях с другими.
Ветхий Завет просто изобилует наставлениями о том, чтобы помнить о бедных в их нуждах (Лев. 19:10; Прит. 19:17; Пс. 40:1; Ам. 4:1). Этому учил и Иисус, показав на собственном примере исполнение этой заповеди (Мк. 10:21; Лк. 6:20; 14:13). Павел цитировал слова Иисуса о том, что «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35). В связи с этим церкви были даны особые наставления (Иак. 1:27; 2:1–16; 1 Тим. 5:16; Еф. 4:28). Однако за этими наставлениями стоит большее, чем просто человеколюбие и сострадание. Их следует рассматривать в свете креста. Мы любим, потому что Он любил нас, и потому что только так мы можем показать, что для нас означает любовь к Богу, которая пребывает в нас.
Греческое выражение, переведённое как «достаток в мире» буквально означает «жизнь» (биос), слово, которое часто, как и здесь, означает жизненные средства, то есть материальные блага (см. 2:16). Не менее любопытно, что слово, переведённое как «сердце» в фразе «затворяет от него сердце своё», буквально означает «внутренности», поскольку традиционно считалось, что сострадание исходит из живота. Кроме того, в наиболее сохранившихся манускриптах глагол в последней фразе стоит в будущем времени: «Как пребудет в том любовь Божия?»
Стих 18. Последнее наставление Иоанна о любви в этом разделе проникнуто заботой любящего отца: «Дети мои! Станем любить не словом или языком». Он имеет в виду любить не только на словах. Иоанн призывает верующих проявлять свою любовь не только в том, что они говорят, но и в том, что они делают: «но делом и истиной». Пламмер противопоставляет понятия любить словом и любить языком (в речи), считая, что первое означает искреннее чувство любви, которое едва выражено внешне (слишком слабое, чтобы действовать); тогда как второе понятие означает неискреннюю любовь, которая, хотя и обильно выражается на словах, на самом деле не испытывается. Большинство комментаторов не согласны с этим толкованием, считая его слишком замысловатым, и рассматривают «любить словом или языком» как синонимы для выражения любви исключительно на словах, но никогда на деле (см. Иак. 2:15). В противовес словесной благотворительности Иоанн призывает любить делом (в поступках) и в истине (по-настоящему), потому что истинная или настоящая любовь подтверждается делами.
Стих 19. Затем Иоанн обращается к уверенности, какую Божья любовь даёт нам в молитве, даже «если сердце наше и осуждает нас». Стихи 19 и 20 сложны для толкования в силу определённых текстуальных различий и неясности предполагаемого смысла. В версии Нового Русского Перевода приведены два варианта (один в примечаниях). Первый: «И так мы узнаём, что мы от истины, и обретаем уверенность перед Богом. Ведь если наше сердце осуждает нас, то тем более Бог, Который больше нашего сердца и знает всё». Или второй вариант 3:20: «И даже если наше сердце осуждает нас, то мы можем успокоить его, потому что Бог больше нашего сердца и знает всё». Перевод по версии Современного Перевода звучит как: «Так мы узнаём, что принадлежим истине, и даже когда наши сердца осуждают нас, мы всё же можем обрести мир перед Богом, ибо Бог больше сердца нашего и знает всё». Как можно заметить, в версии Современного Перевода союз «и» в начале ст. 19 заменён на «так»; в Синодальном Переводе и Новом Русском Переводе «сердце» стоит в ед. числе, тогда как в Современном Переводе — во мн. ч.: «сердца». В версиях Современного Перевода и Синодальной Библии греческое слово хоти переведено как «потому что» или «ибо», присоединяя придаточное причины: «Бог больше сердца нашего». В версии Нового Русского Перевода иная организация текста: перед нами отдельные предложения с иной внутренней связью и фактически иной трактовкой. Греческий глагол пейто, который означает «убеждать», может относиться как к фрагменту текста «что мы от истины», так и к фрагменту «успокаиваем сердце своё, если сердце наше и осуждает нас». Сопоставляя разные версии, предположительно Иоанн хотел сказать следующее: «По тому (что мы любим других) мы может знать, что мы от истины и успокоить наши сердца всякий раз, когда наши сердца осуждают нас, поскольку Бог больше наших сердец (и потому простит нас)».
Стих 20. Стих 20, очевидно, следует трактовать как продолжение предложения, начавшегося в ст.19 (как в Синодальной Библии и Современном Переводе). Когда мы знаем, что имеем любовь, мы успокаиваемся или обретаем уверенность в наших сердцах, «если сердце наше и осуждает нас». Греческое слово, переведённое здесь как «если… и», означает «всякий раз, когда» или «когда бы ни». Однако структура предложения скорее предполагает «в чём бы наше сердце ни осуждало нас». Это осуждение связано с нашими недостатками, о которых нам говорит сердце. Причина, по которой нам не стоит падать при этом духом, заключается в том, «что Бог больше сердца нашего и знает всё». (Греческое слово, переведённое как «потому что», также может подразумевать прочтение: «мы успокаиваем наши сердца… что Бог больше»). Даже, когда мы сомневаемся, мы знаем, что Богу известно больше, чем нашему сердцу: Он знает наши намерения, знает, что мы любим и у нас добрые намерения, и Он прощает и милует, как и обещал, даже когда наши собственные сердца к нам суровы. Нечто похожее говорит Павел в Рим. 8:26: что пребывающий в нас Дух, которого знает Бог, исследует наше сердце и знает, в чём мы нуждаемся, ходатайствуя за нас и помогая нам в наших немощах.
Из этого вытекает следующее: изложенный, начиная с 2:28, мощный и бескомпромиссный идеал христианской любви не оставляет места для самодовольства со стороны искренних верующих. Какое сердце, имея такой эталон, не признает свои недостатки и не осудит себя? Как бы сильно мы ни старались, кто из нас может сказать с учётом представленного Иоанном эталона любви, что «он праведен, как Христос праведен» или что «он чист, как Он чист»? Кто может с уверенность заявить, что не имеет греха? Зная всё это, как мы можем иметь уверенность, о которой говорит в 2:28 Иоанн? Ответ на этот вопрос заключается в том, что в абсолютном смысле и сам по себе никто этого не может. Но благодаря тому, как действует слава Христа, эта уверенность является для нас возможной.
Иоанн только что сказал, как мы должны относиться к нашим братьям по вере. Если мы проходим проверку любви «делом» и «истиной», делясь тем, что имеем, и даже полагая свою жизнь за братьев, то это и есть то, «по чему узнаём, что мы от истины». Если, несмотря на наши ошибки, недостатки и неудачи, мы находим в наших сердцах и наших делах ту любовь, о которой говорил Иисус, тогда мы можем знать, что мы принадлежим истине благой вести. «Всякий любящий рождён от Бога и знает Бога» (1 Ин. 4:7). «Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает» (1 Ин. 4:12). Такая любовь, какую Бог излил на людей во Христе, не свойственна нашему миру. Когда мы видим, что эти чувства прочно утвердились в наших сердцах и проявляются в наших жизнях, тогда мы «узнаём, что мы от истины». И потому успокаиваем пред Ним сердце наше. Какие бы тяжёлые чувства ни были в наших сердцах, потому что мы знаем, что не соответствуем Божьему стандарту любви, понимание того, что мы имеем искреннюю и неподдельную любовь, успокаивает наши сердца, давая им мир. Глагол пейто в значении умиротворять или успокаивать также встречается в Мф. 28:14.