Все как по команде повернулись к Зелейнице, а та, подперев ладонями подбородок, смотрела куда-то вдаль.
- Мам… - тихонько окликнул ее Водоскат. – Мама, ну молви хоть слово…
От далекого и забытого уже обращения к ней, властительница трав растрогалась и уголком воздушной косынки утерла слезы. В этих волшебных местах милое и родное слово «мама» как-то затерялось. Все больше Зелейница да травница, даже и мирское имя вспоминалось все реже и реже.
- Давно не слышала этого слова, - объяснила она удивленным мужчинам свои слезы. – Так мечтаю, чтобы Гришатка поскорее вернулся и уж надеюсь, он станет называть маму мамой, а не Фотинией. Хочу, чтобы это слово кружило над нашей поляной!
Раздосадованно хлопнув себя по лбу, Водоскат подсел к матери.
- Я все понял… - виновато забормотал он. – Сначала думал, здесь так положено… Что никаких мам и сыновей, что мы другие. Но по себе знаю, хочется иногда почувствовать себя сыном. Обещаю, теперь буду называть тебя только мамой! – и, уткнувшись лбом в черные прядки, что выбивались из-под косынки, застенчиво продолжил. – Не обижайся… Ведь знаешь мой характер, нежности там всегда мало было. Но я буду стараться.
- Очень мудрое решение, - поспешил одобрить Дымарь. – Не стоит стесняться чутких и добрых проявлений. Поверь, здесь никто не засмеет за нежность к матери, а скорее наоборот… Возможна только светлая зависть, что мама всегда рядом.
Расцвела Зелейница, плечами повела и будто еще краше прежнего стала. Поблагодарив очаровательной улыбкой Дымаря, она чмокнула сына в макушку, подмигнула синеглазому Алатырю, но вспомнив про дело по которому они здесь собрались, вмиг стала серьезной.
- Попал ты в витки времени, - бросилась в разъяснения. - И если бы пропустил нужный коридор, то мотало бы тебя там до бесконечности. Ох, спасибо нашей Фоте, услышала твое возвращение, да и давай с ходу мудрить. Как у нее так получается? Насчет подсказки… думаю, вовсе не смерть Гришаткину ты увидел, а схлопывание двух реальностей. Видно в тот день подошел срок. Как же я надолго их развела! – покачав головой, посетовала травница. – Всего-то только чуть руку отвела и пожалуйста, целых восемь лет. Что теперь делать и ума не приложу, - и она с надеждой посмотрела на мужчин.
- Дилемма… - пожевав белый ус, Дымарь прошелся вокруг стола. – Дилемма… - остановившись, задумчиво повторил он. – Жаль, что и у нашей власти где-то проходит граница, через которую не перешагнуть. Гришатка не призрак, но почему-то может выходить к ручью… и скорее всего так получается, когда он спит. Это вот шастанье во снах от Фотинии в виде наследства и передалось.
Ох, сдается мне, рассказать надо все нашей ведунье… Все, что довелось увидеть Водоскату, все до последней капли. Как думаете? – и, взглянув на поникших друзей, недовольно хмыкнул. – Чего носы раньше времени повесили? Что за настроения пасмурные в рядах? - грозно постучал он посохом о землю. – Отставить уныние! Может, Фотя подметит то, чего мы не смогли. Даже и не сомневаюсь, должна подметить!
Товарищи согласно закивали.
- Рассказать все одно придется, - вслух поддержала учителя Зелейница. – Если она моего сына из этих бесконечных коридоров времени вытянула, то Гришатку и подавно сможет! И если что-то пойдет не так, то вместе сумеем выкрутить в нужное русло. Но только вместе! Никаких тайн и недоговорок! Ты же все нам поведал? – сверкнула черными очами в сторону Водоската.
- Как на духу! – спокойно отозвался тот. – Все что видел, то и рассказал.
- Вот и славно! – Дымарь снова пристукнул посохом. – А теперь идем признаваться девоньке нашей. Нечего тянуть… - и зашагал первым, только решительно подрагивали ягоды иглицы на его высокой остроконечной шапке.
Заслышав звучание дорог, Фотиния развернулась лицом к горе, да так и стояла, пока на опушке леса не нарисовалась команда Дымаря во всей красе и отваге. Ведунья по лицам поняла, предстоит разговор. Возможно и не совсем приятный и тревожный, но его не избежать.
- Ух, ты! – как можно непринужденнее поприветствовала она друзей. – Возвращаетесь вместе и серьезны до крайности. Никак что важное сообщить собираетесь?
Деловито кивнув, главный кудесник уселся в свое любимое кресло, достал трубку и, повертев ее в руках, тягостно вздохнул и отложил в сторону.
- Чего ты? – наклонившись к нему, Фотиния ласково притронулась к плечу. – Заклуби туман, он никак не помешает разговору, а скорей наоборот. Я давно заметила, твой туман заставляет видеть острее. Он придает разуму цепкость и внимательность.
Довольно закряхтев, Дымарь бросил из-под кустистых бровей польщенный взгляд и уже не сомневаясь, стал раскуривать волшебную трубку.
- Вот же и прекрасно, - лукаво пропела Зелейница. – Тогда к сегодняшнему столу особая наливка! – и, хохотнув, унеслась в дом.
- Любопытно, любопытно, - произнес вслед матери Водоскат. – Неужели нас еще чем-то удивить возможно?
Водрузив на стол бутыль в цветной оплетке, черноокая травница загадочно усмехнулась.
- Спорим, не угадаете из чего вино?
- Прежде чем гадать-то, попробовать можно? – протянув пиалу, смущенно кашлянул Алатырь.
- Подставляй! – задорно тряхнула серьгами Зелейница.
Сделав глоток, властитель камней зажмурился и, закинув назад голову, засмеялся так искристо и от души, что остальные невольно заулыбались.
- Вот это тебя, друже, шарахнуло, - добродушно заметил Водоскат. – Хоть из чего, понял?
- Не, - запросто сознался Алатырь. – Но вкусно до умопомрачения. И еще… - и тут он немного виновато взглянул на Фотинию. – Я чего радуюсь так… В той жизни стоило мне только пригубить, так все… Остановиться не мог. До сих пор стыдно за то время. Хоть покойная жена через свою любовь все мне простила, только я сам себя простить не могу.
- Так и в чем тогда радость твоя заключается? – насмешливо фыркнул хозяин вод.
- А в том и радость, что нет больше той гибельной тяги.
- Припомни-ка, когда твоя тяга исчезла? – раскатистый голос Дымаря заставил Алатыря немного призадуматься. – Ну, не здесь же в горах? – вместе с подсказкой и трубки, словно стая молочных птиц вылетела.
Полетели птицы и укрыли крыльями, что с каждым взмахом становились все больше и больше, и поляну, и домик, и гору. Опустилась такая тишина, что показалось, можно услышать мысли друг друга.
- Потерпите, сейчас пройдет это ощущение, - успокоил главный кудесник. – Это непонятное и оглушающее чувство является перед озарением. А в нашем разговоре оно нам, ох, как пригодится! Когда пагубная тяга в покое оставила? – вновь обратился он к Алатырю.
- Как сестра пропала, - проговорил тот. – Испугался за нее тогда и к выпивке, будто бабка отшептала.
Выпустив клубы тумана, Дымарь важно кивнул.
– Тебе на роду написано жизни людей спасать. Когда служил, ведь не пил? То-то и оно! Тебе важно всегда находиться в тонусе и знать, что на каждом шагу подстерегает опасность, а мирская жизнь расслабила. Нет ощущений, что так и щекочут нервы, нет куража, должного волнения. Здесь же у нас всего этого с лихвой, да и когда на поиски сестры отправился, хлебнул остроты по самые уши. Верно, ведь говорю?
- А знаешь, ты прав… - Алатырь только руками развел. – Никогда не задумывался об этом… Но все так и есть!
- К каждому поступку ведут невидимые нити, - и снова пыхнув белым маревом, главный кудесник взглянул на стол. – А почему это чарки пусты? – шутливо нахмурился он. – Наливай, милая наша травница! Наливай и рассказывай, из чего вино, да на чем настояно! Сами мы вряд ли угадаем, но попытка не пытка. Так ведь? – подмигнул он Фотинии. – А вот думаю, наша зеленоглазая ведунья справится с загадкой!
Продолжение
Предыдущая часть
Начало