Автор: Роман Коротенко
Говорят, что в российском Едином тарифно-квалификационном справочнике работ и профессий рабочих (ЕТКС) насчитывается около 7000 уникальных наименований профессий.
Однако, если при этом отсечь разряды (по ЕТКС, например, радиометристы подразделяются на целых 8 разрядов) и обобщить близкие по смыслу профессии (например, всех лаборантов-полярографистов, -сенситометристов, пробирного, спектрального, рентгеноспектрального анализа, и даже лаборантов лаборатории искусственного старения стеклоизделий — называть одним словом: лаборант), то этот список сократится примерно до 450 наименований.
В других странах, конечно, количество наименований может варьироваться.
Однако, ни в одном тарифно-квалификационном справочнике ни в одной стране мира вы не обнаружите такую профессию, как национальный герой.
Конечно, можно возразить, что национальный герой — это не профессия, потому что на таких героев нигде не обучают, а люди становятся ими исключительно за свои выдающиеся заслуги перед своей страной и нацией.
Однако, согласно коллективному разуму русскоязычной Википедии, «профессия — это труд, за который человек получает доход». И в таком случае, если человек получает доход от деятельности в роли национального героя, то национальный герой — это тоже профессия.
Ведь есть же профессиональные революционеры (на которых, кстати, тоже вроде бы нигде не обучают), тогда почему не могут быть профессиональные национальные герои?
Также обратим внимание на следующий факт: значительное количество национальных героев появилось конкретно в XIX веке. По совпадению, как раз в это самое время происходило становление самой огромной в истории человечества империи — Британской. И ещё по одному совпадению, многие национальные герои по сути находились на службе у этой империи.
То есть, проявляя выдающиеся заслуги перед своими нациями и странами, в первую очередь такие национальные герои оказывали выдающиеся услуги собственно Британии.
Может быть, именно поэтому их стали называть национальными героями?
Самый знаменитый и выдающийся
Самым знаменитым и выдающимся национальным героем во всём мире бесспорно является Симо́н Боли́вар.
Никто иной не может похвастать тем, что в его честь дали названия двум государствам, двум денежным единицам, нескольким провинциям и городам, туче площадей и улиц, паре аэропортов, футбольной команде, сорту сигар, головному убору («Надев широкий болива́р, Онегин едет на бульвар»), астероиду, и даже литературному персонажу, который «не выдержит двоих».
Памятники Боли́вару стоят практически во всех американских столицах (в США, например — и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке), а также в Лондоне, Париже, Брюсселе, Берлине, Москве, и даже в Мадриде.
Пять наций называют его своим отцом-основателем.
Правда, некий Карл Маркс считал Боли́вара «самым трусливым, самым подлым, самым жалким негодяем» — однако, судя по всему, эти слова в адрес знаменитого пробританского национального героя были инициированы просто-напросто завистью и уязвлённым тщеславием знаменитого пробританского профессионального революционера (в полном виде цитата звучит так: «Было уж чересчур досадно читать, как этого самого трусливого, самого подлого, самого жалкого негодяя прославляют, как Наполеона І» — из письма к Энгельсу от 14 февраля 1858 г.).
Чем же всё-таки заслужил Симо́н Боли́вар такую истинно всемирную славу?
Славные заслуги
Общепринятая история по этому поводу сообщает следующее: дескать, в начале XIX века в испанских колониях Южной Америки началось освободительное движение, в результате которого образовалось несколько независимых государств.
Одним из выдающихся лидеров этого самого освободительного движения являлся Симо́н Боли́вар, и как раз благодаря его победам над испанцами возникли такие независимые государства, как Венесуэла, Боливия, Колумбия, Эквадор, и Панама.
А героем Симо́н Боли́вар стал соответственно за то, что ему удалось в одиночку противостоять мощной Испанской империи, и в конце концов эту империю сломить.
При этом общепринятая история скромно не уточняет, что вырвавшиеся из объятий Испании её южноамериканские колонии сразу же после формального объявления независимости перешли в не менее тесные объятия Британии: все испанские товары на южноамериканских рынках мгновенно были заменены на британские, а все транспортные перевозки (включая каботажные, то есть — прибрежного местного значения) вместо испанских стали производиться исключительно на британских кораблях.
Независимая Южная Америка в короткий срок стала вторым после Индии покупателем продуктов британской экономики — а соответственно, вторым после Индии источником могущества Британской империи.
Разумеется, Британская империя не могла не отблагодарить человека, под чьим именем была произведена успешная конфискация у Испании такого вкусного актива — и таким образом Симо́н Боли́вар получил высшую награду Британской империи: стал пятижды национальным героем (кстати, одновременно с ним трижды национальным героем стал Хосе де Сан-Мартин, отнявший у испанцев Аргентину, Чили и Перу).
Однако, возможно, что мы просто-напросто возводим напраслину на достойнейшего из людей, например, из похожего на марксистское злорадства?
Тогда, уважаемый читатель, судите сами.
В общем дело было так
В общем, дело было так: британцы свои первые попытки отнять Южную Америку у Испании делали ещё по старинке, то есть — путём банального вооружённого вторжения.
Общепринято считается, что началом падения испанской колониальной системы послужила оккупация Испании наполеоновскими войсками в 1808 году: дескать, утрата собственного суверенитета метрополией уже как-бы сама по себе подразумевала необходимость самоопределения для её бывших колоний.
Однако, ещё до этого в 1806 году британский генерал Уильям Бересфорд захватил Буэнос-Айрес, и даже сумел продержаться там четыре месяца прежде, чем капитулировать.
На следующий год примерно в той же локации попытку Бересфорда повторил генерал Джон Уайтлок, почти на полгода оккупировавший Монтевидео.
Однако, урвать континент блицкригом британцам всё-таки не удалось.
И вот тогда был задействован, как говорится, план Бэ.
План Бэ
В далёком 1785 году в Лондоне появилась организация южноамериканских сепаратистов во главе с неким Франсиско Миранда.
О, это была действительно выдающаяся личность.
По своему происхождению Миранда был, если можно так выразиться, креолом среди креолов.
Для справки: креолы — это потомки европейцев, родившиеся в Южной Америке.
В испанских колониях, разумеется, креолы составляли значительную часть высших слоёв населения, однако, в местной администрации рулили в основном чистокровные испанцы, что являлось источником определённого напряжения между испанцами и креолами.
Так вот, родители Миранды были вообще выходцами с Канарских островов, то есть — считались как бы канарскими креолами, и поэтому даже американские креолы относились к семье Миранда примерно так же, как испанцы относились к американским креолам.
Правда, существует ещё версия, что родители Миранда были марранами — крещёными испанскими евреями, переселившимися с Канар в Южную Америку, со всеми вытекающими последствиями.
Как бы там ни было, папа Франсиско Миранда имел в Каракасе торговлю тканями, в чём немало преуспел. В его семье было десять детей, что не помешало самого старшего сына определить на учёбу в университет Каракаса.
Однако, после завершения учёбы Франсиско Миранда отправляется в метрополию и вступает в испанскую армию.
Капитан Миранда в 1775 году участвует сначала в обороне осаждённой марокканцами Мелильи, после чего — в неудачной попытке испанцев захватить Алжир.
В 1781 году Миранда принимает участие во вторжении испанцев в британскую на тот момент Флориду, прекрасно проявляет себя в сражении при Пенсаколе, за что получает чин подполковника.
После этого Миранда проводит успешную разведывательную миссию на британской Ямайке, далее захватывает британские же Багамские острова, за что ему и присваивается звание полковника.
Однако, в это же время в Испании инквизиция возбуждает против Миранды дело по обвинению в хранении порнографии, и полковник Миранда, чтобы избежать ареста, дезертирует из армии, и скрывается в США.
Однако, на тот момент Соединённые Штаты фактически являлись должниками Испании за оказанную действенную военную помощь в приобретении независимости, что представляло для Миранда угрозу экстрадиции, и поэтому в конце концов он оказывается в Лондоне, практически в стане своего недавнего врага.
И уже в Лондоне спустя некоторое время вполне ожидаемо такой известный и многоопытный человек становится главой тайного креольского общества, которое при содействии британского правительства начало готовить отправку в Южную Америку вооружённого отряда сепаратистов для свержения испанского владычества.
Неугомонный
В это же самое время возникают осложнения в отношениях между Испанией и Россией — и в 1787 году Миранда отправляется к русским выбивать деньги для своей организации.
Императрица Екатерина II как раз находилась в поездке в недавно в первый раз присоединённый Крым — Миранда через Константинополь прибывает в Херсон, однако из-за карантина не успевает попасть на аудиенцию к императрице. Зато позже по приезду в Киев он был принят графом Безбородко (на тот момент — руководителем российского внешнеполитического ведомства), после чего креольский креол становится полковником теперь уже на российской службе, и возвращается в Лондон в статусе сотрудника посольства России.
Однако, в 1790 году в отношениях между Британией и Испанией намечается потепление — что для Миранда означает, наоборот, заморозку на неопределённое время руководимого им проекта по высадке в Южной Америке вооружённой экспедиции сепаратистов.
Тогда неугомонный Миранда отправляется во Францию, нанимается теперь уже во французскую революционную армию в чине генерала, и назначается командиром дивизии. Именно под его руководством 29 ноября 1792 года французы взяли Антверпен, после чего Миранда получил звание маршала, и был назначен командующим всеми французскими войсками в Бельгии.
Однако, в этот самый момент его патрон и начальник Дюмурье внезапно перебегает к пруссакам, и Миранда в первый раз попадает в тюрьму. Правда, обвинение в пособничестве изменнику вскоре было снято, и маршал Миранда вышел на свободу — чтобы опять загреметь за решётку на следующие полтора года из-за очередного государственного переворота среди революционеров в рамках очередного витка революционного же террора.
Только в 1798 году в конец обесславленному французами Миранде удаётся вернуться в Британию.
К тому времени британо-испанская любовь уже начала остывать, так что Миранда опять становится востребованным.
Наконец-то свершилось
И вот наконец-то наступает давно ожидаемый момент: 2 февраля 1806 года вооружённый отряд из трёх сотен креолов на частном 18-пушечном корвете «Леандер» (бывшем капере контрабандистов) отплывает из Нью-Йорка, и берёт курс к родным берегам Франсиско Миранда — испанскому генерал-капитанству Каракас.
Миранда надеется, что сразу по прибытии в Каракас к его группе немедленно присоединятся местные жители, и начнётся всеобщее восстание против испанцев. Однако, первая попытка высадки завершилась полным провалом — пришлось спасаться от испанцев бегством. Вторая попытка — и опять поражение.
После третьей к ряду неудачной попытки закрепиться на берегу потрёпанный корвет «Леандер» под охраной британского фрегата «Сейн» возвращается на британский остров Тринидад, где благополучно продаётся с аукциона — чтобы Миранда смог расплатиться с остатками своего отряда.
Следующие четыре года он безвылазно проводит в Британии.
А нет, не свершилось
23 марта 1808 года французские войска маршала Мюрата практически без боя вступают в Мадрид, и пленят испанских королей Карла IV и Фердинанда VII — следует отметить, что незадолго до этого Карл IV под давлением мятежников отказался от короны в пользу своего сына Фердинанда.
Оба монарха отрекаются от испанского престола (причём Карл IV — уже второй раз за неделю) теперь в пользу брата Наполеона, Жозефа Бонапарта.
Жозеф в это время был неаполитанским королём, и Наполеон тут же назначает на освободившуюся вакансию своего верного Мюрата.
Испанцы всё-таки попробовали воспротивиться наглым французам, однако антифранцузское восстание в Мадриде было жёстко подавлено оккупантами.
Начались так называемые Пиренейские войны.
Конкретно для генерал-капитанства Каракас это означало то, что его действующий генерал-капитан Висенте Эмпаран являлся наместником неизвестно кого: то ли Карла IV, то ли Фердинанда VII, то ли Жозефа Бонапарта.
Поэтому в Великий четверг 19 апреля 1810 года, когда Эмпаран собирался присутствовать на праздничной мессе, группа креолов из состава кабильдо (городского совета) Каракаса настоятельно попросила генерал-капитана подать в отставку.
Разумеется, Эмпаран был удивлён такой просьбой, и тут же из окна ратуши спросил собравшихся на площади людей, желают ли они, чтобы он продолжал править?
Толпа по сигналу местного священника хором ответила отрицательно.
Эмпаран сказал что-то вроде «Ну, тогда и вы мне не нужны», собрал свои вещи и вернулся обратно в Испанию.
Всё-таки свершилось
В Каракасе тут же учреждается Верховная хунта, которая сообщает всем, что теперь именно она руководит генерал-капитанством от имени короля Фердинанда VII.
Лишь спустя год, в ходе непрекращающейся грызни за власть между фракциями хунты, 5 июля 1811 года провозглашается независимость Венесуэлы.
Однако, три провинции из состава бывшего генерал-капитанства — Маракайбо, Коро и Гуаяна — не признают власть каракасских креолов, и остаются верными испанской короне.
К этому времени на родину уже вернулся Франциско Миранда.
Хунта даёт Миранде на тот момент высшее в стране звание генерал-лейтенанта венесуэльской армии, и отправляет воевать против тех каракасцев, которые не желали становиться венесуэльцами.
Первым сражением Миранда было подавление происпанского восстания в городе Валенсия. После четырёхдневных кровопролитных боёв город был взят им под контроль, за что Миранда получил должность верховного главнокомандующего армией Венесуэлы.
И снова не свершилось
Главным же противником генерала Миранды был испанский капитан Доминго де Монтеверде, которого вместе с отрядом из (внимание!) 230 солдат метрополия отправила для наведения порядка в мятежном генерал-капитанстве.
К немногочисленному отряду Монтеверде уже по прибытию в Америку начали присоединяться местные жители — то есть, получилось ровно то, на что когда-то рассчитывал сам Франсиско Миранда.
И вот спустя непродолжительное время против независимой венесуэльской армии генерал-лейтенанта Миранда действовали уже несколько тысяч происпанских ополченцев капитана Монтеверде.
В предчувствии грядущего кризиса 23 апреля 1812 года Исполнительный триумвират Венесуэлы назначает Франсиско Миранда верховным вождём, и возводит его в ранг генералиссимуса.
А по прошествии всего лишь трёх месяцев 25 июля 1812 года верховный вождь Венесуэлы генералиссимус Франсиско Миранда был вынужден подписать капитуляцию всей своей армии перед капитаном испанского флота Доминго де Монтеверде.
И вот в этот самый момент на сцене появляется Симо́н Боли́вар.
Из досье героя
Симо́н Хосе́ Анто́нио де ла Санти́сима Тринида́д Боли́вар де ла Консепсьо́н-и-По́нте Пала́сиос-и-Бла́нко был тоже креолом — его предки происходили из небольшого местечка Сенарруса-Пуэбла-де-Боливар в Бискайе, в Стране Басков (на языке басков bolu ibar означает — мельничная равнина).
В генерал-капитанстве Каракас семья Боли́вар были местными олигархами, владельцами плантаций, мануфактур, и даже золотого рудника.
К сожалению, своих родителей Симо́н Боли́вар потерял в юном возрасте, после чего попал под опеку своего дядюшки, который отправил его куда подальше — в Испанию, якобы для получения образования.
Однако, вместо образования Симо́н Боли́вар привёз из Мадрида красавицу-жену Марию Терезу Родригес дель Торо и Алайса, наследницу ещё одной богатой креольской фамилии, которую её фамилия также отправила с глаз подальше в Испанию.
К сожалению, вскоре по возвращению на родину Мария дель Торо скоропостижно скончалась, после чего Симо́н Боли́вар дал обет никогда больше не жениться.
А чтобы утешиться, молодой вдовец вновь отправляется в Европу, и совершает традиционный в те времена «большой тур» — то есть, длительную туристическую поездку через Италию, Швейцарию и Францию, что считалось тогда чуть ли не обязательным действом для всех отпрысков европейских аристократов.
Считается, что в этой поездке Симо́н Боли́вар безостановочно размышлял над тем, как сделать родной Каракас независимым от гнусной Испании.
В июне 1807 года через Североамериканские Штаты мечтатель о независимости вернулся на родину. А в мае 1809 года в Каракас на должность генерал-капитана прибывает из Мадрида уже упомянутый выше Висенте Эмпаран, одним из помощников которого оказался Фернандо Родригес дель Торо — друг детства Симо́на Боли́вара, и одновременно его родственник со стороны жены.
Считается, что Симо́н и Фернандо Родригес снова крепко подружились, и даже вместе начали планировать насильственное свержение генерал-капитана Эмпарана — что неизбежно бы и произошло, если бы Эмпаран сам не психанул, и 19 апреля 1810 года не укатил бы обратно в Испанию.
Кстати сказать, дель Торо в Испании также, как и вышеупомянутый Миранда, служил в армии, воевал, имел ранения, и за проявленную доблесть также получил полковника.
Между прочим, в Каракас он вернулся с Эмпараном не просто так, а — на должность генерального инспектора (командующего) войск гарнизона генерал-капитанства.
Поэтому не удивительно, что сразу после провозглашения независимости Венесуэлы дель Торо стал полковником венесуэльской армии.
Гораздо более удивительно, что таким же полковником вместе со своим близким другом стал ни разу до этого не служивший ни в чьих войсках Симо́н Боли́вар.
И вполне возможно, что нити судеб национальных героев могли бы сложиться в несколько иной узор: ведь когда в Валенсии началось происпанское восстание (упомянутое выше), именно дель Торо вместе со своим теперь уже неразлучным другом Симо́ном Боли́варом был направлен Хунтой Венесуэлы на его подавление.
Однако, первый блин опять вышел комом: дель Торо в Валенсии пушечным ядром оторвало ногу, так что вся слава после падения города досталась следующему, более удачливому подавителю — Франсиско Миранда.
Венесуэльские власти, конечно же, повысили инвалида до генерал-майора, но в местных большой войне и большой политике дель Торо был уже не игрок.
Возможно, поэтому и полковник Боли́вар вскоре оказался на не особо видной должности коменданта крепости Пуэрто-Кабельо, использовавшейся в то время в качестве тюрьмы для происпански настроенных местных жителей.
И так получилось, что в один прекрасный момент заключённые Пуэрто-Кабельо вдруг разоружили своих охранников, и захватили крепость. При этом полковник Боли́вар как-то очень вовремя оказался в отъезде.
Но самое ужасное было то, что после известия о захвате якобы испанцами Пуэрто-Кабельо генералиссимус Миранда запросил у капитана Монтеверде мира.
Монтеверде потребовал капитуляцию.
Миранда в обмен потребовал амнистию для всех, и беспрепятственный выезд за границу для себя.
На том и порешили — вот так 25 июля 1812 года и пала Первая Венесуэльская республика.
И в этот момент, как мы уже и авансировали, на сцене появляется Симо́н Боли́вар.
Решимость и отвага
Когда в очередной раз потерпевший поражение Франсиско Миранда уже привычно направлялся к поджидавшему его британскому военному кораблю, его внезапно арестовывает Симо́н Боли́вар со своими людьми. Обвинение было вполне заурядным: предательство и измена, и подписание капитуляции.
Миранда, скорее всего, должен был объяснить, что эта капитуляция предварительно была им согласована с Хунтой, и тем самым являлась, во-первых, коллегиальным, а во-вторых, легитимным решением.
Однако, по всей видимости, патриотические чувства Боли́вара оказались затронуты слишком уж глубоко. Поэтому он приказал своим солдатам заковать генералиссимуса в кандалы и отправить в форт Сан-Карлос.
А дело в том, что по условиям капитуляции Сан-Карлос одним из первых должен был быть передан испанцам.
И чтобы испанцы вдруг чего-нибудь не напутали, Симо́н Боли́вар ещё и в письменном виде известил Монтеверде, что, дескать, венесуэльский преступник Франсиско Миранда находится в Сан-Карлос под арестом.
То есть, будущий национальный герой передавал несостоявшегося национального героя испанцам уже не в качестве военнопленного, которого испанцы согласно договорённостям обязаны были бы амнистировать — а в качестве простого венесуэльского уголовника, которого отпускать на волю испанцы были уже совершенно не обязаны.
Что характерно, Монтеверде поступил в точности наоборот: после занятия Сан-Карлоса он приказал отконвоировать своего недавнего врага обратно к венесуэльцам.
А венесуэльцы, что характерно, опять закрыли своего верховного вождя под замок, где Миранда находился ещё несколько месяцев, пока в Каракас не прибыл новый генерал-капитан из Испании, и не отправил почётного пленника теперь уже в метрополию.
14 июля 1816 года Франсиско Миранда в возрасте 66 лет скончался от инсульта в тюрьме Куатро Торрес испанского военно-морского арсенала Каракка, и был похоронен там же в общей могиле.
Что произошло дальше
Что произошло дальше? А дальше в Европе закончилась великая война, и огромное количество опытных, но демобилизованных солдат оказались не у дел, и совершенно без средств к существованию.
И вот в 1817 году в испанском Каракасе вновь с британских кораблей высаживаются вооружённые люди.
Вот только теперь это была не сборная шайка-лейка, набранная в близлежащих портах, а целый Британский легион под командованием генерала Джеймса Рука в составе двух кавалерийских, двух пехотных полков, и артиллерийской бригады.
А в 1819 году к нему на помощь прибывают ещё два легиона: Второй Британский полковника Джона Блоссета, и Ирландский полковника Фрэнсиса О'Коннора.
Все эти люди были добровольцами — они добровольно согласились получать от нового воплотителя британских имперских планов, креола Симо́на Боли́вара, немалые деньги за согласие отправиться за океан, и с оружием в руках делать привычную им работу.
И деньги через Боли́вара перетекали действительно огромные, значительно превышающие даже его олигархический по местным меркам достаток: известно, что рекрутёры в Британии вроде Джона Деверо (д'Эвере) или Джеймса Инглиша за каждого отправленного «добровольца» получали якобы от Боли́вара в качестве комиссионных 117 фунтов стерлингов — сумму, на тот момент примерно вдвое превышающую годовой доход (!) среднестатистического англичанина.
Отметим, что в это же самое время на противоположном конце континента также внезапно разбогатевшему аргентинцу Хосе де Сан-Мартин помогают изгнать испанцев добровольческие британцы Уильяма Миллера, и добровольческие эскадры британских адмиралов Кокрейна и Брауна.
Разумеется, что теперь-то уж, с такой-то добровольческой поддержкой, вековые чаяния южноамериканских креолов сбросить со своих шей ярмо проклятого испанского колониализма наконец-то смогли воплотиться.
Вот вкратце история становления величайшего профессионального национального героя нашего человечества.
P.S. Сын Франсиско Миранда — Леандро де Миранда — стал директором самого первого венесуэльского банка, который совершенно незатейливо назывался Banco Colonial Británico — то есть, дословно: Британский Колониальный Банк.
___________________________________________________________________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы вовремя узнавать интересное.
