Лингвист и переводчик, исследователь Средневековья Зои Лионидас рассказывает нам историю о громком средневековом убийстве.
Синопсис: брат короля Людовик Орлеанский убит группой неизвестных на улице Парижа. Свидетели не помогли. Хотите подробнее, вот первая часть:
Сейчас под подозрением Рауль д’Анкетонвилль. Несколько лет назад это был очень громкий процесс, и посему, не откладывая дело в долгий ящик, прево приказал секретарю принести из архива соответствующее уголовное дело…
Сам облик высокого, хмурого нормандца помнился нашему герою весьма отчетливо, и в этом не было ничего удивительного. За неимением фотографий и невозможностью рисовать портреты каждого преступника (да еще так, чтобы эти самые портреты соответствовали оригиналам!) полицейским чиновникам того времени волей-неволей приходилось развивать у себя практически идеальную зрительную память.
Через несколько веков, ставший первым начальником группы Сюрте, из которой вырастет уголовная полиция Парижа, Эжен Франсуа Видок будет специально навещать тюрьмы и заставлять преступников стоять перед собой, чтобы навсегда запомнить их черты и узнавать их по возможности, при любом переодевании и даже под гримом.
Положим, прево Парижа Гильом де Тиньонвилль не занимался подобным (или, по крайней мере, подобных сведений до нас не дошло), но, как подобало чиновнику его ранга, на зрительную память не жаловался, и едва лишь получив документы, с легкостью погрузился в материалы скандального дела девятилетней давности.
Что же это за дело такое
Итак, Рауль или Рауле (как его звали, чтобы не путать со старшим отпрыском того же рода, и полным тезкой) д’Анкетонвилль, был родом из Нормандии. Его род, многочисленный и захудалый, относился к тем дворянам, которые «седлали вдвоем одного коня» по выражению Жана де Бюэя – известного в те времена писателя, а также владели частью стены, ворот или башни в отцовском замке, а то и вовсе не имели ни гроша за душой, и также не могли рассчитывать на отцовское наследство, будучи младшими сыновьями в семье. Посему, хочешь-не хочешь, обуздав дворянскую гордыню, подобные младшие сыновья превращались в наемников в войсках того или иного крупного феодала, принимали постриг, в надежде сделать церковную карьеру, или, наконец, шли служить по чиновничьей части.
Именно к последней категории относился молодой Рауль д’Анкетонвилль, которому, надо сказать, выпал счастливый билет, т.к. ему удалось поступить на службу в казначейство самого короля! Тут, как говориться, жить бы и радоваться, и усердной службой и честностью сколотить себе кругленький капиталец, да еще и сделать неплохой карьерный рывок… однако, вид больших денег, как видно, оказался слишком соблазнительным. Ну что же, молодой д’Анкетонвилль был не первым и не последним казнокрадом при французском дворе, при том, что безумный король в самом деле, мог недосмотреть, или не обратить внимание на то, что та или иная небольшая сумма сама собой растворяется в никуда.
Думается, ограничься Рауль д’Анкетонвилль мелкими манипуляциями, это в самом деле, могло бы сойти ему с рук, но он, как то часто бывает, не устоял перед соблазном сорвать сразу большой куш – и в полной мере за то поплатился. Итак, король, будучи в тот момент в полном разуме, пожелал отправить королеве 20 тыс. золотых ливров – сумма очень и очень немалая даже для королевских персон! Эти средства должны были уйти на ремонт и устроение отеля Ее Величества, но оказавшись в руках ушлого нормандца, попросту растворились в никуда. Отбыв из казначейства короля, они так и не добрались до казначейства королевы, попросту сгинув по дороге. Неизвестно, на что рассчитывал молодой прохвост, быть может, он собирался каким-то образом затянуть формальную передачу средств, ожидая, что короля опять накроет приступ безумия, и все попросту забудут о произошедшем. Но увы и ах, этого не произошло, и мошенник попался. Ничего вразумительного сказать в свою защиту нормандец не мог, и на допросах, которые вел самолично прево де Тиньонвилль, мялся, отнекивался, бросал на своего дознавателя мрачные взгляды и упорно твердил, что его оговорили. На вопрос, кто оговорил, подсудимый неопределенно пожимал плечами, предоставляя следствию самолично распутывать клубок. Коротко говоря, деньги так и не были найдены, зато казнокрад поплатился конфискацией имущества и пожизненным сроком в самой грозной из парижских тюрем – Бастилии Сент-Антуан. Ворота крепости захлопнулись за ним, кажется, о случившемся можно было забыть, и вот тут произошло неожиданное.
В дело вмешался Жан Бургундский, по одному лишь ему ведомым соображениям он принялся усиленно хлопотать перед королем, и добился того, что виновному было уже через несколько месяцев даровано королевское помилование (правда, без возврата конфискованного). Чем незаметный нормандский дворянин привлек внимание столь высокородного аристократа, в точности осталось неизвестным, однако, Рауль д’Анкетонвилль, едва успел очутиться на свободе, почти сразу оказался вновь под арестом, и едва не вернулся в обжитую камеру, т.к. принялся занимать деньги налево и направо, как водится, без отдачи, и кредиторы, которым наскучило ждать, опять обратились к прево. Но д’Анкетонвилль был явно рожден под счастливой звездой, герцог вновь и вновь вытаскивал его из неприятностей. По Парижу ходил шепоток, будто нормандец, не боявшийся запачкать руки не только в грязи, но и в крови, стал для него надежным порученцем для «особо деликатных дел». Несомненно, это была догадка, но окажись она правильной… о рогатых мужьях и убийстве из ревности можно было бы сразу позабыть.
Посему, не откладывая дела в долгий ящик, прево опять вызвал к себе слугу, и приказал тотчас же доставить во Дворец стражников, которые стояли у ворот Сент-Антуан на следующее утро после убийства. Конечно, прошло какое-то время, однако, все-таки можно было попытать счастья, т.к. колоритная группа людей в ливреях с бургундским гербом вызвала немало пересудов.
В этот день прево мог поздравить себя с первой удачей – по словесному портрету стражники, большей частью своей, уверенно опознали д’Анкетонвилля в том, кто скакал впереди прочей группы, как будто ведя за собой подчиненных.
Конечно, подобное могло было быть совпадением, осторожный прево еще раз навел справки – и уже к вечеру того же дня в точности знал, что ни в самом Париже ни в его окрестностях Рауля д’Анкетонвилля нет, и преданный слуга Жана Бургундского попросту исчез, никому не объяснив куда и зачем… а в подобных делах он был, как водится, мастером.
Между тем, прево Парижа следовало выслушать еще одного гонца, на сей раз принесшего вести из Пикардии. Для ускорения передачи необходимых результатов прево с самого начала предусмотрительно решил воспользоваться т.н. «королевской почтой» - эстафетой для срочных сведений, когда один гонец, добравшись до некоей промежуточной точки (как правило, следующего города), передавал письмо своему коллеге, ожидавшего подобной необходимости. Система действовала без сбоев, и в данном случае вновь показала себя с самой лучшей стороны. Впрочем, само по себе сообщение, которое привез гонец, можно было называть неутешительным. Обер ле Фламенк, супруг очаровательной Мариетты, бывшей пассии Людовика Орлеанского, никуда не выезжал из своих поместий, и это клятвенно подтверждало множество свидетелей, вплоть до местного епископа. Впрочем, для себя прево Гильом де Тиньонвилль давным-давно поставил крест на этой гипотезе.
Вопрос теперь стоял следующим образом – следовало окончательно выяснить, кто из двух стал реальным виновником произошедшего: королева с братом или все-таки герцог Жан Бургундский, т.к. улики против обоих продолжали оставаться косвенными.
Ситуация осложнялась тем, что нечего было и думать, чтобы пригласить на допрос людей столь высокородных, и уж тем более, подвернуть их процедуре полицейского дознания. Требовался некий ход, неординарный, и совершенно неожиданный для убийцы, который без сомнения, находился в состоянии более чем неспокойном. Прево ломал над этим голову всю оставшуюся часть дня, и когда решение – простое и элегантное, наконец-то пришло ему в голову, в кабинет, вошел и низко поклонился важному чиновнику королевский слуга.
Впрочем, на сей раз это был не провокатор, и устраивать очередное убийство он явно не собирался. Слуга всего лишь принес парижскому прево приглашение на участие в похоронах Людовика Орлеанского, которым предстояло случиться на следующий день. Да, все в этом деле шло наспех – обыкновенно похороны особы королевской крови откладывались на недели, покуда у парижан был возможность попрощаться с усопшим, плотникам воздвигнуть т.н. «горящую капеллу» - высокое деревянное здание, собиравшееся из готовых деталей, где по обычаю следовало отслужить нужное количество месс по усопшему, и наконец, всем участникам будущих похорон сшить себе необходимые для подобного скорбного мероприятия наряды. Но в этом случае все делалось, как было уже сказано, бегом-скачком, раны на теле погибшего были столь глубоки, что бальзамировщики оказались бессильны, и с похоронами тянуть было нельзя.
Ну что же, прево отблагодарил вестника парой серебряных монет, и заверил в своем непременном присутствии. Кроме того, сами похороны могли многое сказать умелому наблюдателю. Положим, королевы на них еще быть не могло (она продолжала оставаться в постели), зато ее брат и Жан Бургундский, оба потенциальных убийцы присутствовать были просто обязаны, и могли чем-то случайно выдать себя… Ну а если у обоих нервы были из стали, у прево всегда оставался отлично разработанный план.
А продолжению следовать. Ставьте лайк. Пишите комментарии.
Прошлая серия: