Особое место в молодом Московском царстве имела Православная церковь. Со второй половины 15 века и до конца 16 века резко усиливается роль крупных монастырей, обладающих обширными территориями. Из религиозных, экономических и политических соображений центральная власть предоставляла Церкви широкие льготы и права. В конце 15 века в церковном обществе стало оформляться два противоборствующих взгляда на дальнейшее развитие Православия на Руси. Прежде всего это касалось взглядов на смысл иночества и характер монастырской жизни. Вопрос состоял в том, должна ли Церковь иметь обширные владения и пользоваться земными благами. Часть церковных иерархов, так называемых «нестяжателей» отрицала права Церкви и монастырей на земельные владения, полагая что иноки не должны отвлекаться на хозяйственные заботы, а вести аскетический образ жизни, концентрируя внимание на духовном совершенствование. Другой лагерь, признающий необходимость владения земными благами, возглавлял известный церковный деятель Иосиф Волоцкий, поэтому его сторонников назвали «иосифлянами». Они исходили из практических и административных соображений. Основную задачу монастырей Иосиф видел в подготовке церковной иерархии, для чего Церкви нужно было обладать собственным хозяйством, независящим от воли светской власти. Из-за совершенно противоположенного понимания монастырской аскезы, различным был взгляд и на другие стороны церковной жизни. Если иосифляне были сторонниками тесной связи церковной и государственной власти, то нестяжатели, напротив, требовали их разделения и совершенной независимости друг от друга. Как известно, на соборе 1503 года победила партия иосифлян, что стало эпохальным событием для будущего развития всей Русской Православной Церкви. Монастырь самого Иосифа Волоцкого, расположенного под Волоколамском, стал быстро расширяться, обрастая новыми волостями. Иосиф имел тесные связи с великокняжеским престолом, связь эта не потерялась и после смерти основателя монастыря. На протяжении целого века Иосифо-Волоцкий монастырь находился под особым покровительством Василия III и Иоанна IV.
В наше время принято однозначно отрицательно относится к мировоззрению и деятельности иосифлян, схожими, как полагают, с католическим. Однако надо понимать, что земные блага Иосиф вовсе не собирался использовать в корыстных целях. Просто его виденье церковной деятельности было более приземленным и отвечающим жизненным реалиям 16 века. Он не видел ничего греховного в том, чтобы воспользоваться земными благами для прославления Христа и утверждения его Церкви на земле, в рамках набирающего силу и значительно расширяющегося Русского царства. Именно с учениками и последователями Иосифа Волоцкого связаны важнейшие достижения всей русской культуры последующих 16-17 веков: исправление книг и книгопечатанье, борьба с еретическими и оккультно-философскими учениями, канонизация русских святых, строительство уникальных монастырских архитектурных комплексов. Именно они смогли осуществить первый полный перевод Библии на славянский язык (Геннадиева Библия) и создать первую русскую энциклопедию – 12 томов Великих Миней-Четий новгородского митрополита Макария.
К тому же движение нестяжателей в русской Церкви никогда не угасало и сильно влияло на общественное мнение и после своего проигрыша. В церковной среде, как и в любом крупном сообществе, была заметная дифференциация по многим параметрам, в том числе и по степени влиятельности монастырей. На ряду с крупными и богатыми обителями, на Руси существовало и множество малых нищенствующих монастырей. Сторонники нестяжательства постоянно напоминали о себе, будоража общественность своей деятельностью. Так, в 1531 году состоялся суд над известными сторонниками этого религиозного движения: Максимом Греком и Вассианом Патрикеевым. Тюрьмой для последнего не случайно стал именно Иосифо-Волоцкий монастырь. Однако, суд и постоянная опала на нестяжателей не могла быть эффективным средством защиты интересов иосифлян. К сожалению, идеи Иосифа на практике осуществлялись не всегда так, как предполагалось. Слишком соблазнительным оказалось владение землей, это развращало церковных иерархов, что не могло не влиять на общественное мнение. Дискуссия по этому поводу на Руси никогда не прекращалась. Нестяжателями становились многие известные святые, уходящие не только от мира, но и из монастырей. Чувствуя в них силу и правду, к ним тянулся народ, что способствовало широкому распространению идей нестяжательства на Руси, где сложилась своя традиция и практика. Неслучайно одними из самых почитаемых святых в народе неизменно были юродивые – нищие и убогие люди.
Все крупные монастыри старались получить на свои вотчины тарханные и несудимые грамоты, предоставляющие иммунитет. На такую монастырскую землю путь княжеским людям был закрыт. К тому же проживающее население платило дань не государю, а монастырскому наместнику. Так, в тарханных грамотах обычным были фразы от лица великого князя «хто у них в тех сельцах и в деревнях учнет жить людей, - и тем их людям не надобе моя, великого князя, дань, ни ямъские деньги, ни подводы, ни посошная служба, ни мыт, ни тамга, ни коня моего не кормят, ни сен не косят» (Копийная книга, №33 [16]). Монастырю предоставлялось и право суда. Например, в Волоцком монастыре в жалованных селах вотчинникам разрешался суд, довод, раздвинское (налог на свадьбу). В сущности, крупный монастырь был отдельным государством в государстве. Он имел своих служилых людей, крестьян, ремесленников и т.д. При этом своих людей часто не хватало и нанимались работники со стороны. Так, вотчины Волоцкого монастыря к концу 16 века разделялись на 6 приказов, во главе каждого стоял посельский старец, ответственный за хозяйство. До наших дней дошли книги высева, ужина, умолота, сбора и расхода хлебов и сена с точными подсчетами. По этим подсчетам можно судить о размерах монастырских хозяйств. Так, в Волоцком монастыре в 1592 году было высеяно 6658 четвертей, а ужато ярового хлеба 16045 четвертей, накошено сена 2060 копен сена. Стадо всего монастыря состояло из 385 лошадей, не считая коров и мелкий скот. Несмотря на большое хозяйство монастырь в основном торговал воском, а не сельскохозяйственными продуктами, активно скупал рыбу, приправы и мед. На покупку рыбы в 1579 году было затрачено 350 рублей – сумма очень крупная. Очевидно такие расходы были обусловлены тем, что монастырь кормил не только монахов, но и обслуживающий их люд: ремесленников, слуг, а также многочисленных паломников и гостей и т.д. [15]
Естественно, что монастырские крестьяне, как и крестьяне других крупных землевладельцев, к 15 веку платили оброк и выполняли ряд натуральных повинностей. Величина оброка была везде различной. В Волоцком монастыре в 1595 году оброк составлял «за четверть солоду 2 гривны, за осьмину пшеницы 5 алтын, за полосьмины конопель 2 алтына» [17]. Оброчные деньги давали значительный доход, например, в 1579 году было собрано 198 рублей 26 алтын. Дополнительно взималась плата за овчину и дрова, иногда за нити, сыры и масла. Были распространены и пошлины: въезжее, за сбор кур и за поярки, праздничные и судовые пошлины, животинные и соляные явки. Землю обрабатывали крестьяне, принадлежащие монастырю и долго проживающие на его территории (так называемые детеныши), а также пришлые арендаторы. Часто практиковалась сдача земли в третную и четвертную аренду. С арендаторов-крестьян собирали свой налог, например, дача «третной ржи из снопа» для монастыря. Так, в 1592 было собрано 2060 копен мерных двусаженных. Очевидно жизнь арендаторов была тяжелее детенышей. Однако, можно предположить, что долго проживающие в монастыре арендаторы, их дети и внуки постепенно переходили в разряд монастырских крестьян. Интересно, что оброк даже внутри одного монастыря был различным и зависел от «старины», то есть чем раньше та или иная волость относилась к монастырю, тем меньше она платила. [15]
На торговлю монастыри также получали льготы и право беспошлинного провоза. Так, Кириллов-Белозерский монастырь вел большую торговлю солью – до 10 тысяч пудов в год. Троицкая обитель беспошлинно провозила каждый год до 300 возов. Это положительно отражалось на проживающих в монастырских волостях крестьянах. Интересно, что торговали не сами монахи, а в основном крестьяне. Монастырские крестьяне, на ряду с царскими часто упоминаются в летописях тех лет, как основные торговцы, теснившие частных владельцев. Так, в середине 16 века таможенные откупщики жаловались, что в селах Кимрах и в Рогачеве в лавках торгуют монастырские крестьяне, «тутошные жильцы», солью, рыбой и всяким товаром и на торгу хлебом и животиною. [15]
Расширение вотчин происходило и за счет мелких собственников земли: мелких обедневших дворян и служивых людей. В некоторых случаях взамен земли вкладчик получал деньги или оставлял за собой право владеть деревней до своей смерти, оставляя землю как бы в наследство. Иногда монастыри забирали землю в счет долга. Например, подобным образом поступили при сделке между Волоцким монастырем и задолжавшим обители 205 рублей князем Дмитрием Немовым, который завещал село Локныш. Но наиболее крупными вкладчиками (как землями, так и деньгами) были высшие представители власти: великие князья и их ближайшее окружение. Примечательно, что наибольшие приобретения осуществлялись в годы волнений и смут. Академик Тихомиров объясняет это тем, что неопределенность политического положения и неуверенность за свои вотчины создавали наиболее благоприятную среду для расширения влияния монастырей, игравших важную роль в политической жизни страны. [15]
Чем же можно объяснить такую тесную связь власти и Церкви? В политическом отношении: крупные монастыри всегда стояли за централизацию власти, следовательно, они представляли интересы Москвы на периферии, тем более, что митрополичья кафедра к тому времени уже давно обосновалась в столице. Например, немалую роль в укреплении Московского княжества на севере, сыграл Кирилло-Белозерский монастырь. Мощные крепостные стены многих крупных монастырей говорят о том, что в неспокойное время они выполняли и оборонительную функцию. Позже монастыри часто использовались властью как место ссылки попавших в опалу людей. В социальном отношении: к середине 15 века крупные монастыри стали типично аристократическими – большинство монахов – представители знатных родов, которые не теряли связь с миром и активно влияли на своих родственников, приближенных ко двору. Часто монахами были и ближайшие родственники великих князей. В дальнейшем некоторые властолюбивые князья отправляли в постриг своих жен: Василий III и Иоанн IV. В религиозном отношении: нельзя забывать и то, что князья были глубоко верующими людьми, несмотря на совершаемые ими грехи. Они часто гостили в монастырях, имели там свои подворья, духовников, устраивали пышные паломничества, участвовали в крестных ходах и церковных таинствах. Церковная жизнь была неотъемлемой частью всего средневекового русского общества, в том числе и высших кругов.
Ситуация в отношении церковных вотчин стала меняться в конце 16 века. 20 июля 1584 года, уже при последнем потомке Рюрика – Федоре Иоанновиче, вышел приговор Церковно-Земского Собора об отмене церковных тарханов и запрещении покупки монастырями новых вотчин. Было несколько причин принятия властью такого решения, прежде всего экономических. После продолжительной и разорительной Ливонской войны и опричного террора в стране наблюдалась «поруха» - то есть тяжелейший экономический кризис, из которого власть старалась выйти путем усиления налогового бремени и закрепощением крестьян. При этом в самом тяжелом положении оказались в первую очередь центральные и северо-западные регионы Руси. Цены возросли в несколько раз, многие пашни были заброшены, а местное население мигрировало на окраины. Естественно в таком положении государство было вынуждено обратиться к внутренним церковным ресурсам. Никакая «религиозность» слабовольного царя Федора Церкви в данном случае помочь не могла. За столетие в монастырских вотчинах скопилось зажиточное крестьянское население, которое было избавлено от налогов и платило только феодальную ренту. Экономический кризис провоцировал уход крестьян в монастырские вотчины из поместий мелких служилых людей, что приводило к разорению хозяйств последних. Терпеть такое положение государство больше не могло. Теперь для пополнения казны налогами стали облагать и монастыри, а выморочные земли стали поступать государству, «в службу служилым людям земли прибавливати», т.е. пополнять фонд поместных земель. Дарить их монастырям приговор запретил. Таким образом, приговор способствовал закабалению крестьян вымороченных земель в пользу помещиков. При этом отдельно были выделены торговые люди, платившие казне дань. Их закон ограждал от закабаления, запрещая «держать за собою в закладчиках». [18, 19]
Заметим, что имевшиеся на 1584 год у монастырей земли отняты не были, прошло еще 180 лет, прежде чем власть решилась на этот шаг. Однако отмена иммунных прав все равно больно ударила по хозяйству монастырей, а, следовательно, и по положению монастырских крестьян. Помимо феодальной ренты, с сел начали собираться и «полоняничные денги» - то есть государственные дани. Из-за обеднения обителей стал быстро расти и монастырский оброк. Сборы «по старине» стали отменяться, все волости начали платить одинаковый оброк. Так, в Волоцком монастыре к 1592 году оброк наиболее старой волости – села Осташкова вырос в 4 раза и составлял 150 рублей [20]. Новый общий оброк для всех волостей был установлен старцем Мисаилом Безнином в 1595 году. Увеличение налогов негативно повлияло на уровень жизни монастырских крестьян и спровоцировало их волнения в конце 16 века. [15]
Таким образом, в период с 15 по 17 века происходили сложные разнонаправленные процессы развития русского государства, которые неоднозначно влияли на все слои общества, в том числе и на крестьян. С одной стороны, централизация власти привела к возвышению значимости управленческой верхушки (царя, его родственников, думных бояр, советников, дьяков и т.д.), отняв некоторые права (прежде всего суда) у феодалов (удельных князей и их бояр, иных крупных землевладельцев и даже у Церкви), образовав новый быстро растущий класс служилых людей, состоящий из представителей различных сословий. Происходило постепенное изживание полного холопства. Холопы переходили в служилое, крестьянское, городское и ремесленное сословие, приобретая права и волю.
С другой стороны, опираясь на господствующий класс (высшее сословие и служилых людей), власть усилила его права на землю, наследования движимого и недвижимого имущества. Поместное землевладение возникло в Московском княжестве как система вознаграждения за военную и гражданскую службу, что отчасти объяснялось недостатком наличных средств у казны, чтобы оплатить услуги служилого и высшего сословия. При этом подаренная царем земля не всегда была собственностью феодала, закреплённую за ним по наследству. Земли отдавались и во временное кормление, а проживающее здесь население было свободным и только временно записывалось за помещиком.
Были и частновладельческие помещики, имеющую собственную благоприобретенную землю. Эта земля поначалу обрабатывалась нанятыми вольными людьми или собственными холопами. Крестьяне, проживающие на этой земле, поначалу не относились к имуществу феодала. Они могли переселяться в соседние княжества, имели право выхода (то есть свободного перехода от одного землевладельца к другому). Однако землевладельцам это было невыгодно – для кормления с земли требовался труд крестьян, необработанная земля мало, что значила. А переход крестьян в другое княжество затрагивал не только интересы мелкого феодального собственника, но и князя, который в лице ушедших терял плательщиков дани. Землевладельцы стали ограничивать выход крестьян, устанавливая невыгодные для них сроки выхода и обязанность уплаты всех долгов. Первоначально это относилось к наиболее зависимым от землевладельца категориям — старожильцам (давно проживающие на земле феодала), серебренникам (бравший взаймы у феодала), половникам (самая бедная категория крестьян, бывших холопов или обедневших горожан, обычно своей земли не имевших).
Правда власть пыталась ограничить произвол феодалов, оставляя возможность свободного перемещения крестьян. Так в Судебнике 1550 года в статье о крестьянском переходе прямо определяется, что, кроме платежа за «пожилое» и за «повоз», других пошлин нет. То есть для свободного перехода крестьянина не требуется никаких расчётов с господином, кроме двух пошлин; господин не имеет никакого права удерживать крестьянина, заплатившего эти две пошлины. «А дворы пожилые платят в полех за двор рубль два алтына, а в лесах, где десять верст до хоромного (строевого) леса, за двор полтина да два алтына. А пожилое имати с ворот, а за повоз имати с двора по два алтына; а опричь того на нем пошлин нет» [цитата по 14]. Судебник препятствовал насильственному обращению крестьян в холопы и разрешал крестьянский переход, если даже господин оплатил долги крестьянина. Также закон предоставлял крестьянским общинам право самоуправления, раскладки податей и надзора за порядком. Выборные представители крестьянских общин должны были участвовать в следствии и судопроизводстве. Наместники ни по суду, ни до суда не могли взять под стражу крестьянина без согласия общинных выборных начальников, старост и целовальников. [14]
Конечно, не все соблюдали закон и противоправные действия в отношение крестьян происходили. Служилые люди, злоупотребляя своим возросшим положением, практиковали лихоимство, мздоимство, фабрикацию дел и многое другое. Вспомним, что именно невыносимое поведение служилых людей привело к созыву первого земского собора 1547 года, и вынудило власть принимать меры. Власти было крайне невыгодно притеснение крестьян, потому что при всей строгости некоторых наших царей установить полный контроль над огромной страной никогда не удавалось. Границы государства всегда были смазаны. Недовольные произволом крестьяне могли без особого труда покинуть контролируемую территорию: уйти на север к берегам Белого моря, на юг в казачество в Дикое поле, на восток в Сибирь. Пожалуй, только перенаселенные западные рубежи не подходили для мигрантов, там Русь соседствовала с Речью Посполитой, где положение православного крестьянства было гораздо хуже.
Некоторое облегчение крестьяне имели при освоении новых захваченных земель. Отметим, что все эти годы страна все более расширялась. Фактически после взятия Казани и Астрахани, Россия стала империей, включающей в себя разные культуры. Ее политический вес в Европе сильно возрос. Для таких крупных военных операций государству понадобилось перестраивать армию, создавать первый профессиональный род войск – стрельцов. Широкое развитие в 16 веке получило и казачество, как особое сословие.
Продолжение следует.
С первой частью главы можно ознакомиться здесь.
Со второй частью главы можно ознакомиться здесь.
С предыдущими частями можно ознакомиться в подборке.