В юности, когда нам было по пятнадцать – шестнадцать лет, мы часто летом ездили на свой любимый остров отдыхать. Кто-то скажет, что это ещё детство, может быть для настоящего времени. Мы уезжали от шума улиц и от суеты города, от марева над раскалённым асфальтом, да и просто отдохнуть. Конечно, мы брали с собой снасти – удочки, закидушки, спиннинги, но главное было не пойманная рыба, а сам процесс.
На остров иы добирались обычно к двум часам дня. Убирали мусор, если он был, ставили палатки, готовили дрова на ночь. Потом отдыхали или купались с внутренней стороны острова, где протока отделяла его от берега.
К шести часам мы готовили снасти и начинался сам процесс, который прерывался иногда лишь кружкой чая.
Ближе к десяти начинало смеркаться. Костёр набирал силу и уже не казался таким бледным, как до этого. На протоку ложилась дорожка с мириадами искр. Небо заполнялось звёздами, которые разгорались всё ярче и ярче. Медленно, окрашивая в серебристый цвет макушки деревьев на сопке, выплывала луна.
Лунная дорожка ложилась на гладь протоки и пересекалась с дорожкой от костра, словно два перекрещивающихся меча. Лёгкий порыв ветра ломал оба меча, и словно встретившись друг с другом они разлетались на селкие осколки, и казалось, что вот-вот послышится звон.
Слышился звон колокольчикив поставленных сторожить снасти и мы, вооружившись фонариками, бежали снимать с крючка рыбу. За полночь всё стихало, рыба практически переставала брать наживку, лишь изредка сом или плеть подавали знаки, попавшись на крючок. Всё вокруг засыпало...
Я бросал у костра свою излюбленную подстилку, пристраивал под голову сложенную фуфайку и любовался звёздным небом.
Когда начинали одолевать комары, я накрывался покрывалом, тонким но плотным, и начинал дремать...
Со временем звёзды начинают бледнеть, луна прячется в просторах Амура. Настаёт пора утреннего клёва, только бы поплавок было видно.
А утром...
Сидишь утром с удочкой, туман над водой, словно облака купаются, лёгкая волна чуть колышет поплавок, даже не шурша в прибрежной траве. Ещё не взошедшее из-за сопок солнце, окрашивает всё в серебристый цвет. Звёзды начинают меркнуть, и туман словно просыпаясь, поднимается вверх.
И вот уже первые лучи солнца бросают на воду блики, а макушки сопок окрашиваются в розовый цвет, который переходит в жемчужный. Солнце выплывает из-за сопок, рассыпая на воде сотни искр и разгоняет остатки тумана. Почти потухший костёр, чуть светится красноватыми угольями.
Поплавок начинает медленно перемещаться против течения и ... Раз... Сорвался очень крупный лещ или карась, а может и сазан килограмма на два... Зазевался, в полудрёме рассматривая красоту...
Снова меняешь наживку, забрасываешь и ждёшь очередной поклёвки. Уже насторожено с готовностью вовремя подсечь... Потом наступает день. Срлнце, купание в протоке с другой стороны острова. Беседы и рассказы удивительного или просто придуманных историй у костра, на котором кипятится чай, или готовится обед.
В одну из таких поездок, как-то искупавшись, я сидел на берегу малой протоки и смотрел, как воробей, с нависшей над водой ветки, пытался то ли попить, то ли клюв сполоснуть, даже не успел рассказать мне, как огромный сом, сантиметров сорок в диаметре, я вообще сначала думал, что бревно плывёт почему-то против течения, открыв пасть, вынырнул и проглотил незадачливую птичку. Даже чирикнуть не успел. Я начал махать рукой остальным, давая понять, что б не шумели.
Ребята подбежали и посмотрели, куда я указывал рукой. Сом, больше метра длиной плыл в "тупой" конец протоки. Выхода там не было. Упавшая вода, сделала там перемычку с метр шириной. Только она была почти на уровне воды, чуть выступая над поверхностью. Мы быстро сломали из сушняка, которого там было полно, колья и начали стучать ими по воде загоняя сома в тупик. Каково же было наше удивление, когда сом, приближаясь к перемычке не только не затормозил, но и набрал скорость. С разгона он выскочил брюхом на перемычку и благополучно ушёл в воду с другой её стороны...
Мы проводили его взглядом и занялись более насущными проблемами.
Пока я наблюдал за сомом, то обратил внимание, что в эту протоку заходит сазан, парочка мелькнула у дальнего берега, где было больше травы, причём достаточно крупные экземпляры. Я решил взять удочку и попытать счастья здесь. Но они не реагировали на червя ни как, я потихоньку отошёл, отломил от чёрного хлеба кусок мякиша и скатав из него шарик, забросил. Один всё-таки соблазнился и попался на крючок. Такой увесистый, килограмма на четыре-пять. Весов конечно с собой не было, поэтому точнее врать не буду. Остальные ринулись кто куда. Пока я снова наживлял на крючок наживку, мимо меня проплыла рыбина напоминающая сома и снова в тупой конец протоки. Только этот был много меньше своего "старшего брата", чуть больше полметра и много худее.
- Ну уж фиг тебе, решил я. – Ты-то от меня не уйдёшь...
Сбегав к палатке, где были сложены все снасти, я схватил сочок, который был насажен на двух метровый шест и быстро вернулся к протоке. Взяв сочок на изготовку и неся его почти над водой, я медленно пошёл в ткпой конец, высматривая сомика. Протока сужалась. Теперь она была шириной около метра и сом ни как не мог от меня уйти. Оставалось метра три до тупика, как я увидел рыбину, повернувшую назад и плывущую ко мне.
Сочок был достаточно большой, сантиметров сорок в диаметре, сделанный из проволоки "четвёртки", так что я не боялся промахнуться. Я зачерпнул рыбину сочком, словно ковшиком. Есть... Я сразу переместил сам сочок на остров и заглянул внутрь... На меня смотрела трепыхающаяся змея...
Я оторопел и чуть не выронил сочок. Глянул на сочок сбоку – в нём трепыхался сом, но какой-то странной раскраски. Заглядываю внутрь – змея...
Я конечно слышал про змееголова и что он водится у нас, но встретил его впервые, да ещё в своём сочке...
Подобрав по дороге удочку, я вернулся на стоянку. Ы конечно были с девчонками, и, как только я вывалил на песок свой улов, мы выслушали какофонию ора и визгов. Нам долго пришлось объяснять, то это такая марка рыбы, а не монстр полученный с помощью вивисекции змеи и рыбы... Пока змееголов замирал на песке, восстанавливалась долгожданная тишина. Мне это надоело, и взяв его за хвост, я выбросил его в протоку...
Кто-то вздохнул с облегчением, кто-то с сожалением...
День продолжался дальше. Домой мы планировали уехать только на следующий день, проведя на острове две ночи. Время шло своим чередом, прошла ещё одна ночь, садок был полон рыбы. Часть рыбы плавала на кукане, я сидел на берегу большой протоки, что разделяла наш остров от остальных таких же. Устроившись на корнях большой ивы и свесив ноги с подмытого берега, я наблюдал за поплавком. Солнце уже сильно прогрело воздух, а слабый ветерок отгонял жару и комаров. Положив конец удилища на рогатульку, я опёрся о ствол дерева, под которым сидел и закрыл глаза. Тишина расслабляла. Хотелось сидеть так и ни куда не идти. Даже комаров, изредка надоедавших своим звоном, лень было отгонять.
Что-то холодное коснулось руки, лежащей на песчаном берегу.
- Наверное лягушонок, - подумал я и не стал открывать глаза.
Это что-то забралось ко мне на ладошку и замерло. Мне стало интересно, потому что на лягушонка это явно не походило.
- Всё змееголовов ловишь... – прозвучало над головой.
Я открыл глаза. За спиной у дерева стояла Марина. Мой взгляд упал на ладошку, где свернувшись в кольцо, лежал небольшой полоз, сантиметров двадцать пять длиной и с палец толщиной. Голова его лежала на кольцах свитых им самим.
- Да, вот, пытаюсь... – Ответил я, складывая полоза в нагрудный карман рубашки. Тот даже не шелохнулся.
Я подхватил удилище, и поднявшись, пошёл к костру. Нужно было пообедать и собирать вещи. Вечером мы возвращались.
По дороге на ОМик, я отпустил полоза в камни и он уполз. Обернувшись, я не увидел нашего острова, он был скрыт такими же островами, на которых тоже кто-то отдыхал.