70 лет назад голливудские фильмы о пришельцах из космоса мало напоминали современные блокбастеры — и дело было не только в несовершенных спецэффектах. В те годы герои сражались с марсианскими феминистками и монстрами-коммунистами, изгоняли молитвами «чужих», равнодушных к традиционным ценностям, и изо всех сил продвигали милитаристскую и ура-патриотическую повестку. Изучать эти допотопные картины сегодня — весьма увлекательное занятие, но еще увлекательнее обнаруживать среди них те, что шли против системы и топили за мирное сосуществование со всей Вселенной. Глеб Колондо — о фильмах «Нечто из иного мира», «Захватчиков с Марса», «Я вышла замуж за монстра из космоса» и других реликтовых диковинках.
Санта-Клаус завоевывает марсиан
Широко распространена точка зрения, согласно которой американские фильмы о пришельцах середины XX века несли в себе антисоветскую пропаганду, обыгрывая гипотетическое большевистское вторжение. И в этом больше смысла, чем кажется на первый взгляд.
Исследователь классического хоррора Дэвид Дж. Скалл в «Книге ужаса: история хоррора в кино», говоря о процессах, имевших место в американском жанровом кинематографе 1950-х, в частности, замечает:
Правда, по мнению того же Скалла, Сигал не столько пропагандировал, сколько троллил сограждан за потребность в подобного рода страхах и фильмах:
Однако большая часть параноидальной фантастики была более прямолинейной. Так, первая в истории лента об НЛО, «Летающая тарелка» (1950), даже не включала в себя инопланетян. Круглые блюдцевидные звездолеты в ней оказывались изобретением коммунистов — именно с ними, а вовсе не с гостями из космоса предлагалось бороться.
Дальше — не многим тоньше. В фильме «Нечто из иного мира» (1951) Кристиана Ниби появляется ученый-миротворец в «русской» меховой шапке — деталь, которая, как считается, сразу должна была навести зрителя на подозрения. С учетом того, что сюжет развивается на полярной станции, идея кажется странной: стоит ли записывать мерзнущего героя в большевики за одну только головной убор?
Однако многие рецензенты упорно наделяли шапку символическим значением.
Сыгравший пацифистски настроенного научного работника актер Роберт Корнтуэйт в эпизоде «Пришельцы» из цикла телепередач «100 лет ужаса» рассказывал:
Персонаж Картрайта призывает коллег проявить гуманизм к пришельцу и «сохранить его для науки». Но гость из космоса доброго отношения не ценит — при попытке установить контакт служитель науки получает от него по профессорской бороде и едва остается в живых. Мораль, которую средний зритель должен был вынести из кинозала: не слушайте мягкотелых интеллигентов и прочих мирных «умников»; предоставьте возможность действовать правительству и армии — а уж они разберутся.
Стивен Кинг в своем нон-фикшне о хорроре «Пляска смерти» пишет про «Нечто…» так:
Следующие лет 15 воинственные гости регулярно прибывали в Америку с красной планеты (ну а откуда же еще) и стабильно пакостили. В «Захватчиках с Марса» (1953) добропорядочным американцам вживлялись датчики, напоминающие красные звездочки, которые превращали их в бессердечных злодеев. Пришельцы были показаны в виде армии зелено-серых, неотличимых друг от друга клонов — видимо, намек на советский коллективизм и «партия у нас одна».
В картине «Не с этой Земли» (1957) похищением крови у многонационального американского народа занимался пришелец в черных очках, похожий шпиона из комиксов.
Впрочем, гораздо чаще зло маскировалось умнее — марсианами оказывались неприметные с виду случайные знакомые, соседи и даже близкие родственники. Вплоть до тех, кто делит с вами постель, как в фильме «Я вышла замуж за монстра из космоса» (1958), название которого отсылало к нуару «Я вышла замуж за коммуниста» (1949). Мысль все та же: не доверяй никому, «красные» повсюду.
В «Войне спутников» (1958) пришельцы стремились помешать США запустить свое искусственное небесное тело на орбиту. При этом советский «Спутник-1», отправленный туда в 1957 году, их, по всей видимости, не смущал.
К слову о спутниках. В октябре 1957 года запуск советского аппарата стал серьезной встряской не только для американского правительства, но и для рядовых граждан. Стивен Кинг вспоминает, как ребенком узнал об этом во время просмотра фильма «Земля против летающих тарелок» (1956) — по такому случаю управляющий кинотеатром даже прервал сеанс:
То, что по ту сторону железного занавеса живут не безмозглые увольни а-ля «Нечто из иного мира», а существа, способные составить конкуренцию в освоении космоса, по всей видимости, стало открытием для американцев, выросших на ура-патриотической пропаганде. Случайно или нет, но в том же году в фильме «Вторжение людей-тарелок» инопланетяне, кажется, впервые принимают вид человечков с огромными головами — этаких мозгов на ножках.
Безусловно, всячески подчеркивалось, что пришельцы — это не просто захватчики, а существа с неправильной картиной мира. Им чужды семейные и религиозные — короче говоря, традиционные ценности.
В «Войне миров» (1953) — вольной экранизации романа Герберта Уэллса — монстров-атеистов прогоняли с помощью коллективной молитвы.
В «Твари с миллионом глаз» (1955) внеземную жизнь удалось извести единением кровных родственников. В комедии «Эббот и Костелло летят на Марс» (1953) землян-мужчин третировали агрессивные феминистки. В фильме «Санта-Клаус завоевывает марсиан» (1964) добрый волшебник отправился в суровое забугорье утешать «красных» детей, которым нельзя праздновать Рождество.
Но, конечно, все по плечу в первую очередь не Санте, а доблестным американским солдатам. Почти треть «Захватчиков с Марса» посвящена слаженным действиям военных и документальным маневрам бронетехники. Порой ловишь себя на мысли: а что мы вообще смотрим, приключенческий фильм или рекламу армии США?
Джек Арнольд — друг всех «чужих»
Тем не менее находились режиссеры, которые в то же самое время, не взирая на общественный запрос и прочий маккартизм, пропагандировали ненасилие и терпимое отношение к «чужим» и «другим». Первым в их ряду стоит назвать Джека Арнольда.
Арнольд родился в 1916 году в городе Нью-Хейвен в семье эмигрантов из России. Он начинал как актер, затем переключился на съемку документальных фильмов. Пожалуй, самая известная его работа на сегодняшний день — «Тварь из черной лагуны» (1954), лебединая песня классического цикла ужасов студии «Universal».
При воспоминании об этой картине перед глазами в первую очередь возникает ее финальный кадр — квинтэссенция режиссерского отношения к происходящему на экране.
Не традиционный поцелуй выживших под умиротворяющую музыку, как это было бы в любом другом кино о чудовище, а тревожный аккорд и медленно опускающееся на дно тело поверженного Существа.
Да, герои спаслись. Но при этом не разобрались, не поняли, не оценили загадочного представителя человеческого рода, человека-амфибию, который многие годы страдал от одиночества. Именно потребность в коммуникации и подходящей паре, а не абстрактная «отрицательность» заставляла его тревожить покой других персонажей.
К слову, тема «парности» решается в «Твари…» довольно оригинально. Двое мужчин (с Тварью — трое) соперничают за внимание девушки. Победитель остается в живых, остальные по тем или иным причинам погибают. А почему в таком случае выжил капитан кораблика, который доставил героев в Черную лагуну? Очень просто — его судно, которое он очень любит, носит имя «Рита». То есть необязательно «спариваться» с человеком, можно и с профессией, с предназначением. А вот если ничего подобного нет — это, согласно Арнольду, может привести на дно.
А «Невероятно уменьшающийся человек» (1957)? Впечатляющее приключение о принятии себя и мира, а заодно сатирический комментарий по поводу патриархата. Главный персонаж фильма (и романа Ричарда Мэтисона «Путь вниз», который лег в его основу), Скотт Кэри, — парень неплохой, но, что называется, герой своего времени: иногда общается с женой Луизой в духе «подай-принеси». И напрасно: в результате в его жизни появляется сначала огромный злой кот, а потом и гигантский паук.
В один прекрасный день пара проводила уикенд, загорая на яхте. Скотт попросил Луизу метнуться в камбуз и принести ему пива. Она отказалась, но муж настаивал — пришлось супруге покориться. Ровно в ту минуту, когда Луиза спустилась в трюм, их судно накрыло радиоактивное облако.
В результате через полгода Скотт принялся стремительно уменьшаться, сперва став зависимым от жены обитателем кукольного домика, а затем совершенной крошкой — не отличить от Карика или Вали.
Сражаясь за жизнь в микромире, Скотт сперва подвергается атаке «котзиллы», а затем бросает вызов пауку и наносит ему смертельное ранение мечом-булавкой, заблаговременно вытащенным из «камня»-игольницы. И снова главная часть повествования — финал. Вместо того, чтобы найти какой-нибудь чудодейственный эликсир роста и вернуть жизнь на круги своя, герой меняет отношение происходящему:
Полвека спустя в посвященном Арнольду эпизоде из цикла телепередач «Властелины киноужаса» режиссер Стюарт Гордон скажет:
Все это, конечно, прекрасно, но не стоит забывать, что без мудрости, приобретенной в борьбе за существование, Скотт мог и обойтись — достаточно было самому принести себе пиво. Правда, в этом случае «невероятно уменьшающейся» стала бы Луиза, но это уже другой вопрос.
Гуманизм из далекого космоса
Вернемся, однако, к инопланетянам.
В 1953 году Джек Арнольд дебютировал в игровом кино, сняв два нуара, «Девушка в ночи» и «Стеклянная паутина», и свой первый хит «Это пришло из космоса» (другие варианты перевода — «Пришелец из космоса», «Оно пришло из далекого космоса»).
Литературную основу картины создал фантаст Рэй Бредбери. Он же, согласно статье на сайте raybradbury.ru, инициировал отход от милитаризма в пользу гуманизма:
Место действия — маленький американский городок, населенный простыми людьми со строгими в своей простоте представлениями о жизни. Их раздражает даже местный астроном-любитель Джон Патнэм, который вместо того, чтобы устроиться на «нормальную» работу, торчит у телескопа и пишет по мотивам своих наблюдений статьи. В этом царстве нормы терпит аварию корабль «чужих», чей внешний вид далек от классических земных представлений о прекрасном.
Попавшие в аварию пришельцы не вовсе не злые — земляне им в целом фиолетовы. Они просто хотят поскорее починить звездолет и продолжить прерванное путешествие.
Но обитателям провинции такие странные дела, конечно, не нравятся. Чего там, даже астроном, увидев космических гостей во всей красе, пришел в ужас. Чтобы ему было проще, один из пришельцев превращается в близнеца Патнэма. Получается наглядно: диалог «я и другое» — это в определенном смысле диалог с собой, поскольку «я» — безусловная часть или отражение «другого».
Здесь возникает интересная полемика с «Вторжением похитителей тел» и подобными историям о «скрытой угрозе».
У Сигала кто-то похожий на тебя, но не ты — враг, а у Арнольда — друг. Правда, дружбу эту надо еще заслужить.
Не секрет, что легко быть гуманистом на словах, но трудно на деле: Джону приходится нравственно потрудиться, чтобы поверить пришельцам на слово, что они не злодеи. Все усложняется тем, что инопланетяне, как и люди, не идеальны: нескольких жителей города они изолируют, обещая отпустить перед отбытием. Объясняют они это тем, что людям, в отличие от них, нельзя доверять.
— Вы просто еще недостаточно развиты, — объясняют ему бесформенные глазастые массы, — вот разовьетесь, как следует, тогда и подружимся.
Вероятно, они правы. Но объяснить это согражданам астроному не удается. Показателен их диалог с шерифом: последний недоволен тем, что космические путешественники не желают «играть в открытую». — Нам не доверяют. Мы уничтожаем то, чего не понимаем, — объясняет Патнэм. — Я убиваю только в ответ на угрозу, — возражает слуга закона. Тут астроном замечает, что рядом с ними ползет довольно крупный паук. — Взгляните на этого паука. Что вас в нем пугает? То, что у него восемь лап? И что у него рот ходит из стороны в сторону? Если он подползет, что вы сделаете? Вместо ответа шериф многозначительно давит ногой паука. — Вот именно. Уничтожите то, чего не понимаете.Почему угнетение представителей других национальностей, гендеров и т.д. считается недопустимым, а дискриминация иных форм жизни — нормой? Видимо, как говорит астроном в финале фильма, «время еще не пришло».
Позитивные подвижки в желаемом направлении наметились быстрее, чем Патнэм мог ожидать.
Четверть века спустя Стивен Спилберг снял свою версию «Это пришло из космоса» — фильм «Близкие контакты третьей степени» (1977), который в содержательном отношении не стоял особняком, словно астроном посреди хмурых соплеменников в ковбойских шляпах, а транслировал идеи, которые во второй половине 1970-х, наконец, оформились в тенденцию.
Стивен Кинг называет «Близкие контакты…» противовесом суровому и на тот момент, очевидно, устаревшему «Нечто из иного мира» Ниби, рассуждая следующим образом:
Таким образом, переболев затяжным гриппом ура-патриотизма и милитаризма, американское жанровое кино успешно вернуло себе хорошее самочувствие — обнадеживающий пример. Там, где искусство поет оду насилию, рано или поздно должно восторжествовать доброе начало.
Хочется надеяться, что в своем оптимистическом прогнозе Джек Арнольд не ошибся.
