В 1560 году на берегу реки Тихвинки (современная Ленинградская область) был основан мужской Тихвинский Богородичный Успенский монастырь. Постепенно у монастыря сложился Тихвинский посад, жители которого, преимущественно ремесленники и торговцы, назывались «посадскими людьми». К середине XVII века здесь уже было двенадцать улиц и два переулка, четыре церкви, гостиный двор и таможня. Люди посада считались крепостными Тихвинского Богородичного Успенского монастыря, поэтому судебную власть вершила монастырская администрация. В одной из челобитных 1668 года, направленных архимандриту монастыря, есть жалоба на собаку.
Итак, архимандриту Тихвинского Успенского монастыря Ионе с братией била челом «бедная сирота вдова Дарьица, Демидовское женишко». Всегда умиляло слово «женишко» – сочетание «жены» и уничижительного суффикса, принятого в переписке с вышестоящими. Дарьица жаловалась на священника Преображенской церкви Максима Дмитриева. «...Июля в 15 день вышла я, сирота, из дворишка своево и пошла было для ево, Максимова, двора. И неведомо каким умыслом внук ево, Максимов, ворота отпер и собаку выпустил, и меня та собака с ног сщибла, и простоволосу учинила (уронила так, что упал головной убор) и руку изъела. И я, сирота, человек старой, от тое собаки изувечена навек. А и преже, государи, сего та собака на людей металась и кусала, а он на цепи по се время не держал. Умилостивися, государь святый архимарит Иона еже о Христе з братьею, пожалуйте, государи, мне на нево в том сыск и управу, а в увечье моем, что вы, государи, укажите. Государи, смилуйтеся».
Архимандрит приказал «против той челобитной сыскать» и «осмотреть с сторонними людми». Через четыре дня после описанных в челобитной событий уполномоченные монастырскими властями люди «вдовы Дарьи, руки и на руки собачьа кусанья досматривали». И записали: «И у ей, вдовы, рука повыше запястья кабы что синева, то и поприпухло негоразно (не очень), а собачья кусань зубов на руки на том месте нет никаких ядва».
А вот «скаски» (показания) опрошенных посадских жителей. Феврония, Васильевская жена Зайцова, сказала: «Видела я в окно, собака Максима священника под окном вдову Дарью свалила с нок, а кусаючи я ей не видела, а шлык у ей, вдовы Дарьи, з головы спал (головной убор замужних женщин, род повойника). Марья, Никитина жена Зайцова, сказала: «Зашумело на улицы на ночном часу, и я вышла из варь вон, ажно (в значении «а», «между тем») Дарья вдова у нас седит под окном, а сама вопит, а шлык в руках держит, на собаку на Максимову являет. А собаки я кусаючи не видела. И пришли дочери ее, Дарьины, и ее подняли и домой повели». Григорей шапочник сказал: «Максимовы собаки священника, кусаючив вдовы Дарьи, не видел...». Семен Прокопьев сказал: «Заговорили громко на улицы, и я в окно поглянул, ажно Дарья Демидиха вопит, сьела-де, лиходец. А дочь ее тут же стоит. Да женшина пошла к Заецовым на двор, а собаки я кусаючи не видел». Катерина Лысиха (Лысиха могла быть женой человека по прозвищу Лысый) сказала: «Собаки я кусаючи вдовы Дарьи не видела, толки я видела, Дарья седит на улицы, а сама вопит, на собаку жалитцы».
Конечно, нехорошо, что священник Преображенской церкви Максим Дмитриев собаку «на цепи по се время не держал», однако, как видно из осмотра челобитчицы и показаний свидетелей, животное вдову Дарьицу «навек» не «изувечило » и руку «не съело».
Текст челобитной я взяла из статьи: Башнин, Н. В., Поляков, И. А., Шереметов, Н. А. Женские челобитные второй половины XVII в. из архивов Тихвинского Успенского монастыря и Вологодского архиерейского дома // Исторический курьер. 2019. № 3 (5).