Как оказалось, мы немного задержались – в центре площади уже стояла группа людей, столпившаяся около серьезного вида человека. Здесь собрались солидные, серьезные люди, терпеливо ждущие, когда распорядитель начнет объяснять им условия соревнования. Из всей толпы маститых артистов, каждому из которых уже перевалило за сорок, выделялся лишь высокий юноша, стоящий позади всех.
- Смотрите! Это и будут наши конкуренты. – проговорил Лу в полголоса, пока мы пересекали площадь. Молодой человек указал кивком на рыжего парня. – Помните, Вилл говорил про Мартина Эстера? Про то, что этот человек, по сути, является нашим самым опасным соперником? Так вот, этот рыжий богомол - и есть тот, кого нам следует опасаться.
Проходя мимо, я повнимательнее посмотрела на молодого человека. Высокий, с огненно-рыжей копной волос, он чем-то напоминал зажженный факел, выделяясь в общей толпе. Парень с надменным выражением лица осматривал собравшихся, по большей части людей уже в возрасте. Конечно, молодые в оперных спектаклях не выступают, а именно из артистов «Кругового» и состояла основная масса участников грядущего конкурса. Мартин Эстер бросил настороженный взгляд в нашу сторону, оценивая появившихся противников. Олли, в свою очередь, тоже во все глаза рассматривал рыжего юношу. Молодой человек стоял, обнимая за плечи девушку. Невысокая, еле достающая другу до подбородка, с темными вьющимися волосами, она выглядела гораздо доброжелательнее своего напарника. Девушка с интересом смотрела в нашу сторону большими глазами, но в ее взгляде не было ни намека на соперничество. Наверно, ей было приятно осознавать, что на соревновании артистов они будут не единственными, кому не исполнилось еще и двадцати пяти лет.
Посреди площади, лицом к конкурсантам, стоял мужчина с аккуратной бородкой, одетый, несмотря на летнюю духоту, в плотный темно-синий костюм. У его ног находился ящик, а в руках представитель управления города держал большой блокнот. Быстрыми движениями он делал какие-то пометки, и на собирающуюся группу людей не обращал ни малейшего внимания. Переглянувшись с друзьями, я изумленно подняла брови. Нагнувшись ко мне, Лу негромко проговорил:
- Ждем. Филипп Лоранс отвечает за все, связанное с проведением конкурса артистов. Мы с ним уже разговаривали в Доме разрешений, и, согласно народной молве, у этого господина просто феноменальная память на лица. Видишь, он что-то чиркает в блокноте? Уверен, отмечает, кто из изъявивших желание принять участие прибыл на площадь, а кого еще дожидаться.
- Что-то подсказывает мне, что ждать осталось не так уж и долго. – пробормотал Олли, перестав вертеть головой во все стороны. Энергия била из парня ключом, и стоять на месте было для него сущей пыткой. – Да вы посмотрите, сколько народу собралось! Вилл сказал мне вчера, что всего будет участвовать двадцать команд. А тут гораздо больше людей.
- Мы же записаны как одна команда. В одиночку мало кто выступает, обычно берут себе в пару кого-нибудь, или, как мы, играют целыми коллективами.
- Если выступает не один, а несколько человек, то кому же присуждают приз? Всем, кто выиграл, или кому-то одному? – задала я моментально созревший вопрос. Не обращая внимания на собравшихся людей, бросавших косые взгляды в нашу сторону, Лу продолжил негромко шептать. Распорядитель соревнований все писал, не поднимая головы от блокнота.
- Все команды выбирают главного, того, кого регистрируют в Доме разрешений. Как раз ему и присуждают приз. Обычно это что-то чисто символическое, вроде медали или кубка. Но, конечно, самое главное, за что соревнуются - слава и почет - достается всем участникам выигравшей команды. Так что никто в обиде не останется. Кстати, Олли, куда ты дел ту бумажку, которую вам дал господин Лоранс?
Юноша тут же полез в карман жилета и вытащил оттуда слегка мятый листок. Разгладив его, и заметив, с каким изумлением я уставилась на него, он усмехнулся и объяснил:
- Эту бумагу дали нам, когда мы с Дирком зашли в кабинет организатора конкурса артистов. Мы очень долго забалтывали почтенного господина, настолько долго, что он чуть не забыл отдать нам ее. Она очень важная, по сути, является удостоверением того, что мы - участники соревнования, без нее нас просто не допустят к соревнованию.
- И ради сохранности ты сложил ее в четыре раза, запихнул в карман и забыл на полторы недели? – проговорила я, забирая у друга листок, чтобы повнимательнее его рассмотреть.
Это оказалась самая обыкновенная бумага, немного плотнее той, на которой мы печатали «Первую газету», размером примерно в половину разворота нашего издания. Практически все пространство листа занимали слова, выведенные крупным, витиеватым почерком, иссиня-черные буквы изобиловали завитушками и крючками. Невольно сравнивая их со своими каракулями, я всмотрелась в текст. «Данный документ является собственностью Дома Разрешений города Краллика, и подтверждает, что господин Оливер Гекс, а также его товарищи в количестве четырех человек, изъявили желание участвовать в состязании музыкантов и артистов на празднике Дня Середины Лета шестьдесят пятого года десятого столетия. Сим документом городское правление Краллика допускает участников к состязанию, при условии, что оные ознакомятся с правилами проведения соревнования и поклянутся их не нарушать, а также просит правителей чертогов принять во внимание их кандидатуру в том случае, если данный коллектив наберет наибольшее количество голосов. Участники обязаны предъявить сей документ распорядителю состязаний, явившись двадцать третьего июня, в праздничный День Середины Лета шестьдесят пятого года десятого столетия, на Лунную площадь Краллика, где и будет проведен конкурс. В случае нарушения правил соревнования, участники подвергнутся наказанию со стороны чертога, которому принадлежат. Кандидатуру участников одобрил главный распорядитель состязания певцов и артистов господин Филипп Лоранс. От двенадцатого июня шестьдесят пятого года десятого столетия» Следом за расплывчатым посланием шла размашистая роспись распорядителя, занявшая чуть ли не четверть листа. Рядом с ней закорючка, которую поставил Олли, казалась просто смехотворной.
Я протянула бумажку Оливеру, и тот, опять сложив лист в четыре раза, снова спрятал его в карман. Как раз вовремя - господин Лоранс наконец оторвался от своих записей и будто в первый раз увидел собравшуюся вокруг него маленькую толпу.
- Ну что, господа и дамы, не пора бы начать? – проговорил он резким, командирским голосом. Шепоток, гуляющий среди участников соревнования, моментально стих. Человек, стоявший посреди пустынной площади, убедился в том, что внимание публики целиком и полностью приковано к нему, и начал небольшое собрание. – Я рад видеть сегодня столько знакомых лиц. Почти все собравшиеся давным-давно принимают участие в конкурсе, однако в нашей братии каждый год появляются новички. Для начала я расскажу им правила соревнований, а вы, господа опытные участники, освежите память. После официальной части можем занимать свои места – как раз должны успеть к полудню.
Мне показалось, что, как только господин Лоранс упомянул о новичках, все глаза собравшихся моментально обратились в нашу сторону. Те люди, которые еще несколько минут назад тихо обсуждали что-то между собой, только сейчас обратили внимание на пополнение в своих рядах. Каждый человек считал своим долгов повнимательнее рассмотреть молодых людей, решивших потягаться с ними в искусстве выступлений. Марв, как и я, неуютно поежился, а вот остальные продолжали стоять как ни в чем не бывало. Следующая порция неприкрытого любопытства досталась Мартину Эстеру с его напарницей, затем внимание собравшихся вернулось к распорядителю. Тот специально дал людям время на изучение новеньких, и, когда глаза каждого из собравшихся были снова прикованы к его персоне, продолжил прерванную речь.
- Какие же правила на соревновании артистов дня середины лета? Все очень просто. Мы определим очередность вашего выступления, и вы, господа и дамы, выкладываетесь по полной программе. Что именно вы будете делать - петь, отплясывать экзотические танцы или фокусы показывать - целиком и полностью ваше дело, главное чтобы зрителям было интересно смотреть. Конкурс начинается в полдень, с последним ударом колокола часовой башни. До этого вход на площадь горожанам запрещен, это делается специально, чтобы вы успели подготовиться. У каждого из вас будет свое место на площади, круг, в котором вы и будете выступать. Далее. Перед началом выступления вам раздадут вот такие емкости. – господин Лоранс взял в руки объемистую банку травянисто-зеленого цвета и поднял ее так, чтобы все собравшиеся могли увидеть. – Именно сюда вам будут кидать монеты благодарные зрители. Все очень просто - кто соберет больше всех монет, тот и победитель. Как вы все прекрасно знаете, одна монета дается в одни руки, за этим мы будем следить особенно строго. Если выяснится, что кто-то подтасовывал результаты и отправил в вашу банку лишнюю монету - не обессудьте, мне придется аннулировать ваши достижения. В этом году в вашем распоряжении будет тридцать минут – за это время вам нужно будет показать все, на что вы способны. И давайте с уважением относиться друг к другу! Я прекрасно понимаю, что для работы вам необходима тишина, так что постарайтесь не шуметь, когда будет выступать другая команда. Я, как распорядитель соревнования артистов, буду внимательно следить за соблюдением правил, и на нарушителей будет наложен штраф. Чтобы не повторялось безобразие шестидесятого года, все те, кто посмеет мешать соседям, будут лишены десяти процентов голосов. Надеюсь, мы поняли друг друга. Далее. Когда соревнование закончится, ваши емкости соберут, подсчитают голоса и объявят победителя, которому достанется всеобщая слава, почет и прочее. Ну вот я вроде бы и рассказал все, что есть на данный момент. Вопросы есть? Отлично! В таком случае, господа и дамы – удачи вам!
Участники соревнования одобрительно загудели и принялись выстраиваться в очередь перед господином Лорансом. Нас, как самых неопытных, быстро оттеснили в самый ее конец. Двигалась она достаточно быстро, на каждого из участников уходило чуть больше пяти минут. Организаторы праздника сверялись с записями, проверяли удостоверения участников, и, выдав им банки, провожали к отведенным на площади местам. Время стало совсем плестись, становилось все жарче и жарче, а от снова проснувшегося страха мне стало трудно дышать.
Я стояла рядом с друзьями, погрузившись в свои мысли и из последних сил пытаясь отогнать волнение, как вдруг почувствовала, что меня кто-то тянет за руку: это Марв, желая что-то сказать, указывал на тень, что еще лежала около домов. Перед нами было еще трое участников, и я последовала за механиком. В тени голова немного прояснилась, появилась возможность дышать. Я с интересом наблюдала, как друг роется в карманах в отчаянной попытке что-то найти. В какой-то момент выражение его лица составило гримасу ужаса, но парень, наконец, нашел то, что искал. Он протянул мне что-то маленькое, размером с большой палец. Это нечто было плотно опутано кожаным ремешком желто-болотного цвета, слои накладывались друг на друга. Кусок кожи был длинным, настолько, что обвязывал собой весь амулет и оставлял возможность надеть его на шею. В кармане механика шнурок запутался, образовал несколько узлов, и, разобравшись с ними, юноша надел кожаную штуковину на меня.
- Что это такое? – спросила я, вертя в руках маленький продолговатый овал.
- Гипнокуб.
- Что?! – я не смогла сдержать эмоции и, открыв от изумления рот, оторвала взгляд от штуковины, болтающейся на шее.
- Это гипнокуб. – невозмутимо повторил Марв. Увидев мою реакцию, он застенчиво улыбнулся и начал сбивчиво рассказывать. – Ну, это его очередная версия. У нас у всех уже есть свои гипнокубы, я же все время их улучшаю, и уже сконструировал несколько штук. Они все работают одинаково хорошо, я ничего в его влиянии на восприятие не менял, оно очень тонкое, что-то не так сделаешь, самую малость - и зрители начнут совсем по-другому реагировать на наши выступления. Я много работаю над гипнокубом, но я стараюсь делать их все меньше и меньше.
- Но как ты смог уместить его в такую крошку?! – я все еще никак не могла уложить в голове, что вот этот амулет - то же самое, что и коробочка, с которой год назад мучились Дирк с Марвом, попав под ее еще неотрегулированное влияние.
- Как-то сумел, мне тогда скучно очень было, а ничего нового придумать не мог. Вот тогда я и подумал: у нас у всех уже есть свои гипнокубы, только Ника все еще без своего ходит, а сейчас он ей понадобится. Подумал - и сконструировал дня за четыре, хоть нашел, чем себя занять.
- А как его включить? – поинтересовалась я, изучая гладкую кожаную поверхность амулета.
- Он станет работать как только ты начинаешь петь. Понимаешь, когда человек поет, у него вибрирует грудная клетка, совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы разбудить гипнокуб. Все, что я раньше делал, надо включать самостоятельно, а тут, под кожаной обмоткой, скрыта очень-очень тонкая пластинка. Ты поешь, приводишь этим пластинку в движение, а она уже запускает и весь остальной механизм. Но как только ты замолкаешь - перестает работать и гипнокуб. Все очень просто, работать будет как часы, я вчера его уже проверял. Все, считай, что это мой тебе подарок на день середины лета и пошли к ребятам, наша очередь уже скоро.
Мы быстрыми шагами вернулись к друзьям, и как раз вовремя - вконец замотавшийся распорядитель, нетерпеливо поглядывая на часы, сверился с чем-то в своих записях, протянул Дирку небольшую банку лилового оттенка и жестом приказал следовать за собой. Наша кампания замкнула собой большой круг участников.
- Все, ставьте банку сюда, а я побежал, нам буквально через пару минут открывать соревнование.
Я нервно огляделась. Соперники уже были наготове, все держали в руках свои музыкальные инструменты подобно спасительному оружию. Рядом с нами стоял Мартин Эстер со своей подругой, в руках у него была скрипка, в разы больше той, которую держал Марв. Лицо рыжего парня было серьезным и сосредоточенным. В просвете между домами, выходившем на бульвар, уже виднелась толпа, собравшаяся поглазеть на музыкантов и артистов. Около всех входов на площадь стояло по два охранника, на плечах у них сидели крупные черные вороны.
- Видишь этих людей? – послышался голос Лу прямо у меня над ухом. Не оглядываясь, я кивнула. – Это помощники организаторов конкурса, смотрители. Они раздают зрителям монеты, которые потом надо кидать в банку понравившегося артиста. Чем больше наберем таких вот голосов - тем больше у нас шансов на победу.
Слова приятеля услышал Олли. Обернувшись, он негромко поинтересовался:
- А как смотритель определяет, брал я у него монету или нет? Посетителей-то о-го-го сколько! Я ведь могу взять еще одну монету у другого человека. Как организаторы конкурса будут следить за честностью зрителей? Мне совершенно не хочется, чтобы из-за какого-то проныры нас лишили всех результатов! Может, таким образом соперники пытаются помешать нам выиграть соревнование? А что, очень даже неплохая идея – попросить кого-то из приятелей проголосовать несколько раз за одного и того же артиста. Смотрители поймают его на этом небольшом преступлении, выгонят с площади, а у несчастного певца отнимут голоса – и все, считай, нет у тебя конкурента!
- Вот для этого у них на плечах и сидят вороны. – Лу нервно усмехнулся, он тоже очень боялся предстоящего выступления. На лице парня читался страх, однако он всеми силами старался сохранить самообладание. – Ты что, думаешь, в Краллике мало таких вот умников? Эти птички не спутники, а специально выведенные в Университете животные. Они сидят на плече у каждого смотрителя, ведь только у него ты можешь получить монету, и строго следят за тем, чтобы одному человеку не давали несколько монет. Помнишь наш поход в зверинец? Там у каждой зверушки были свои особенности. Особенностью этих воронов является то, что они могут обмениваться мыслями с собратьями, которые находятся недалеко от них. Площадь они спокойно покрывают, и если за монетой голосования тянется кто-то, кто уже брал монету раньше, начинают вопить во все горло. Благодаря этому смотрители понимают, что перед ними стоит жулик. Все очень просто, а главное действенно.
- Без минуты двенадцать. – тихо сказал Марв, доставая из кармана флейту. – Сейчас начнется.
Возвысив голос, господин Лоранс начал желать всем конкурсантам удачи, но его слова потонули в громоподобно звуке, возвещающем о прибытии полудня. Раз. Два. Шесть. Десять. Двенадцать. С последним ударом смотрители позволили публике войти на Лунную площадь, которая почти сразу заполнилась звуками музыки. Музыкальный конкурс дня середины лета начался.
Нас, как самых молодых и неопытных, поставили выступать одними из последних. По традиции, открывали праздник именитые музыканты, те, кто уже давно успел зарекомендовать себя, новичкам же оставалось терпеливо ждать своей очереди.
Площадь быстро заполнялась горожанами: со своего места я видела, как улочки, ведущие ко всем чертогам Краллика, заполнены гуляющими зрителями. Не прошло и десяти минут, как площадь оказалась заполнена людьми. Настроение у кралльцев было праздничным. Люди оживленно переговаривались, вспоминали прошлые выступления, время от времени до меня долетали имена каких-то известных артистов.
Слушатели быстро окружили высокого мужчину, который пел песню на непонятном мне языке под аккомпанемент скрипки. Голос у соперника был сильным и красивым, и, стоя на своем месте на другом конце площади, я в очередной раз задалась вопросом: зачем мы во все это ввязались? Зачем мы пошли на поводу у Олли, зачем согласились участвовать в этой авантюре, зачем просто допустили мысль, что нам по силам соперничать с профессиональными музыкантами?! Да, под влиянием чудесного изобретения Марва, наши голоса становились приятными, но все же мне казалось, что они не идут ни в какое сравнение с тем пением, что я слышала. Как оказалось, у стоявших рядом со мной приятелей в головах роились точно такие же мысли: ребята были бледными, им явно куда больше хотелось оказаться в числе зрителей, а не выступающих артистов. Один лишь Олли не терял присутствия духа – молодой человек вышел за пределы отведенного нам уголка, и с нескрываемым любопытством наблюдал за нашими конкурентами.
Время тянулось медленно, как будто специально решив помучить меня тягостным ожиданием. Наконец, по прошествии вечности, первый артист закончил свое выступление, и площадь огласилась овациями. Но, когда я присмотрелась к банке, стоявшей около его ног, оказалось, что она практически пуста – отблагодарив музыканта аплодисментами, слушатели перешли к следующему артисту, практически не одарив певца монетками.
- Почему почти никто не проголосовал за первого исполнителя? – тихонько поинтересовалась я, дернув стоявшего рядом со мной Марва за руку. Юноша явно пребывал где-то в своих мыслях, и вздрогнул, услышав мой голос, так что мне пришлось задать свой вопрос ещё раз.
- Сейчас еще не время для голосования. Конечно, отдать свой голос можно в любой момент, но мало кто так делает. Ты же не знаешь, как выступят остальные артисты – вдруг тебе куда больше понравится кто-то другой, а ты уже отдал свой голос? Именно поэтому большинство горожан голосуют в конце, когда понимают, кто им больше приглянулся. Это и для выступающих полезно. Только вообрази, что стало бы с нами, если бы мы поняли, что наши конкуренты понравились слушателям куда больше! Да мы бы уже к середине конкурса плюнули бы на все и сдались! А так у нас до конца остается надежда на победу.
Это предложение показалось мне логичным. Поставив себя на место слушателей, я поняла, что сама поступила бы так же – сначала бы выслушала всех претендентов, а уже потом решала, кто пришелся мне по душе. Судя по всему, основная часть кралльцев придерживалась подобного мнения: мало кто из выступающих артистов получил больше пятидесяти голосов. По прошествии двух с половиной часов. Олли заметил, что почти у всех банок монетки лишь слегка покрывали дно. Молодой человек, с трудом сдерживая рвущиеся эмоции, воскликнул, что при удачном стечении обстоятельств и у нас есть все шансы на победу. Однако его слова не вызвали среди нас особой радости – в отличие от друга, я с трудом верила в успех нашей авантюры.
Наконец, когда июньское солнце стало припекать особенно жарко, настала наша очередь. Перед нами столпились сотни кралльцев. Среди горожан было много уже немолодых людей, одетых в зеленоватые одежды разнообразных фасонов. Как я поняла из рассказа Лу, именно эти люди когда-то сражались за восстановление мира в Краллике. Увидев, сколько вокруг меня собралось людей, мне стало совсем страшно – я испугалась, что если гипнокуб даст осечку, я испорчу праздник половине жителей города. Однако, вопреки опасениям, нас встретили достаточно приветливо – бывшие солдаты с доброжелательными улыбками наблюдали, как молодые артисты готовятся к выступлению
Стоявший рядом с нами музыкант – человек, обладавший великолепным тенором, который порадовал жителей Краллика исполнением какой-то длинной баллады – закончил петь, и толпа на площади щедро отблагодарила его овациями. Олли сделал несколько шагов вперед, нетерпеливо ожидая, когда нам можно будет вступить в игру. Ждать пришлось долго – выступление соседа очень понравилось слушателям, кралльцы восторженно обсуждали его пение, и как будто не спешили подходить к нам. Наконец, когда Лунная площадь чуть успокоилась, а тянуть дальше было уже нельзя, Олли широко улыбнулся и дал сигнал начинать выступление.
Запела скрипка Марва, Дирк начал наигрывать тихую мелодию на флейте, к ним присоединились звуки гитары. Олли сделал несколько шагов вперед и запел. Гипнокубы влияли и на меня, я с трудом узнавала голос друга. Как только заиграла музыка, юноша будто окунулся в свою стихию - от волнения не осталось и следа. Он видел, как вокруг нас начали собираться первые зрители, с каким интересом они смотрят на ребят, которые, в отличие от большинства конкурентов, исполняют не непонятные оперные арии, а обычные песни, которые так и призывают присоединиться к пению. Вскоре и я подтянулась к Олли, исполняя ту самую старинную балладу, над которой так долго мучилась, тренируясь петь «как надо, с душой и эмоциями».
Среди мальчишек только Олли категорически отказывался брать в руки гитару или скрипку. Ребята пользовались гипнокубом уже почти год, и все это время паренек твердил, что его инструментом является голос. Было достаточно послушать его пение всего несколько минут, чтобы убедиться – молодой человек действительно научился извлекать из чудесного изобретения Марва максимум выгоды. Гипнокуб делал его голос очень нежным и приятным, а благодаря характеру и общительности парень мастерски скрывал наш секрет. За год никто из жителей Краллика так и не догадался, что юный певец, каждый вечер выступающий в трактире, на самом деле не имеет ни слуха, ни голоса.
Во время соревнования артистов ребята решили не отказываться от привычек – трое играли на музыкальных инструментах, в то время как Олли без умолку пел. Мне была доверена роль помощницы главного артиста: я подпевала во время некоторых песен, сама должна была исполнить несколько вещиц, а также танцевала.
Кроме того, на мне лежала задача всячески оживлять выступление при помощи Мирры – очередная идея, которая родилась в жаждущем победы сознании Оливера. Моя связь со спутником оказалась самой крепкой, хотя первое время в Алеме крутящаяся около моих ног собачонка как будто не желала слушаться меня. Но шло время, и спустя год Мирра стала достаточно покладистой.
Спутники друзей спокойно сидели рядом с хозяевами, и лишь Мирра как будто с цепи сорвалась. Она носилась над головами зрителей, постоянно меняя облик: синица прямо в воздухе оборачивалась синим драконом, пикирующим в толпу, в самый последний момент превращаясь в громадную, пестро разукрашенную бабочку, которая уже на всех парах неслась к хозяйке чтобы усесться у ее ног в виде средних размеров собаки. Я хотела сделать наше выступление особенным, и любимица как будто помогала мне с этим. Мало кто из жителей Краллика относился к своему спутнику подобным образом, животные остальных конкурсантов по большей части имели вид мелких грызунов, спрятанных во внутренние карманы, или же небольших птичек, смирно сидевших на плече у хозяина.
Зрители все подходили к нам, очень скоро наш угол Лунной площади был заполнено до отказа. Наше выступление явно пришлось слушателям по душе – около нас собиралось все больше и больше народу. Люди подходили ближе, желая лучше рассмотреть наше небольшое представление, они восторженно переговаривались, указывая на постоянно перекидывающегося спутника, а несколько парочек даже начали танцевать в такт мелодии.
Вдруг один человек оторвался от плотного кольца зрителей и бросил в нашу банку первую монету. Вот оно! Первый голос уже в нашей копилке! Ободренные успехом, мальчишки заиграли с утроенными стараниями. Прошло лишь несколько минут, мы закончили только первую песню, а по ее окончании в сине-фиолетовой банке уже лежало минимум десять монет. Глянув на Олли, мне показалось, что парень еле сдерживает ликование, заставляя себя не завопить от радости и гордости. Приятели, со смешанным выражением глубочайшего изумления и искреннего восторга, проводили глазами очередную монету, отправленную в нашу тару.
Начало оказалось не плохим, но надо было закрепить успех. Я сделала несколько шагов назад, давая возможность Оливеру полностью завладеть вниманием публики. Ребята заиграли веселую, быструю мелодию, основу которой занимали звуки гитары. Я много раз видела, как Олли исполняет эту песню, напоминающую то, что горланят уже поддатые моряки в пабах, я знала ее слова, но спеть так, как делал это приятель, никак не могла. Песня скорее напоминала скороговорку, положенную на музыку, и язык у меня начинал предательски заплетаться еще не доходя до конца первого куплета. Однако Оливер умудрялся не просто весело ее петь, четко и понятно произнося слова, но еще и без остановки кружить перед зрителями, будто общаясь одновременно со всеми подряд и в то же время ни к кому конкретно. Под конец музыкальные инструменты отбивали такой быстрый ритм, что неподготовленный человек не смог бы удерживать его, но паренек преспокойно, не переставая улыбаться, без запинки закончил свою песню.
С выбором песни мы не прогадали. Репертуар вызывал очень много споров, Олли и Лу, ставшие достаточно близкими друзьями, несколько дней спорили, пытаясь решить, что именно мы будем исполнять. В конце концов Олли сумел отстоять большую часть своих предложений, и сейчас, во время выступления, я поняла, что юноша оказался прав. На Лунной площади собралось очень много обитателей Отверженной Республики и Порта, развязные песенки вызвали среди слушателей одобрительный гомон.
Когда последние аккорды умолкли, Олли встал посреди небольшого круга, образованного толпой, при этом его дыхание нисколько не сбилось. Зрители восторженно хлопали в ладоши, и в банку ссыпалась еще дюжина голосов. Ее дно уже скоро должно было полностью покрыться монетками.
На несколько секунд музыка смолкла, и вот Лу снова ударил по струнам, Марв в готовности поднял смычок. Дирк, у которого, в отличие от Олли, дыхание совсем потерялось, отошел к стене дома. В той песне, что сейчас будет исполняться, его инструмент был не нужен. А вот девушка, весело кружащаяся на заднем плане, требовалась непременно. С тяжелым сердцем я заставила себя встать рядом с Олли. В моей задаче не было ничего сложного – просто танцуй, пляши, кружись, всеми силами помогай друзьям завоевать первое место. К горлу подкрался комок, я только сейчас подумала о том, как же буду смотреться, кружась в середине отведенного нам пространства со своим спутником. На секунду даже показалось, что я просто не смогу сделать шаг вперед. Но нет, я все-таки смогла пересилить себя, и вот уже мелодия и голос Олли сами заставили меня начать свой несуразный танец. Зрители доброжелательно смотрели на меня, и постепенно их лица слились у меня перед глазами. Мирра все меняла образ, то срываясь у меня с руки, то петляя около ног, то хлопая громадными крыльями где-то над ухом. Поначалу все силы уходили на то, чтобы не зажмуриться, но скоро я совсем успокоилась, и позволила себе слегка улыбнуться.
Вот Олли взял меня за руку, и мы закружились в какой-то пародии на вальс, парень при этом не переставал петь. Как только мы пошли по большому кругу, в толпе слушателей послышались сначала первые, еще неуверенные хлопки, но они очень быстро, подобно распространению огня по вязанке сухих веток, охватили всех стоящих вокруг. Толпа рукоплескала, она аплодировала еще до того, как Олли закончил песню. Звук сотен ударяющихся друг о друга ладоней ласкал слух и самолюбие, я поняла, что ради этого момента стоило попробовать принять участие в состязании артистов. Олли не прекращал петь, глаза друга светились таким восторгом, какого я еще никогда у него не видела – парень упивался моментом своего триумфа.
Мы разошлись, и зрители притихли, внимательно слушая певца. Мы же с Миррой принялись с утроенной энергией показывать свои фокусы. По задумке, в конце мы опять должны были станцевать вместе, и публика начала свои овации, как только уловила мотивы припева. Так мы и кружились, сопровождаемые нежной мелодией скрипки. Но вот она стала постепенно смолкать, и в нашу банку снова посыпались монеты.
Я остановилась около флейтиста, Олли встал по левую руку от скрипача. Дирк, который успел восстановить дыхание, снова взялся за свою флейту, и наш квартет начал выводить старинную легенду. В ней говорилось про рыцарей, про прекрасную даму с храбрым сердцем, про нападение на город беспощадного дракона, про сокровища… Легче было пересчитать то, о чем не говорилось в этой песне! И лишь основные герои были неизменными - девушка, рыцарь и король. Баллада была длинной, она длилась минут десять, в течение которых публика не сводила глаз с музыкантов, внимая каждому слову. Иногда мы пели все вместе, хором, иногда одна лишь я, но чаще всего - дуэтом с одним из мальчишек.
Пока я стояла на месте, исполняя свою роль, было время изучить народ, столпившийся на Лунной площади. Все в восхищении смотрели на уличных артистов, непонятно откуда свалившихся и непонятно как привлекающих к себе так много внимания. Рассматривая собравшихся людей, я заметила в первых рядах знакомые лица, и чуть не запнулась на полуслове. Оказалось, Джек со своей сестрой, Молли, тоже были тут. Они, как и все остальные, пришли посмотреть на состязание музыкантов. Оба смотрели на нас полными восторга глазами, вот только глядели они в разные стороны: девушка не сводила восхищенного взгляда с Олли, в то время как ее брат во все глаза смотрел на меня, при этом широко улыбаясь. Я всеми силами старалась заставить себя не покраснеть, снова сосредоточиться на балладе, внутренний голос орал на меня последними словами, утверждая, что мои запинки не смогут скрыть и десять гипнокубов, и если я немедленно не вернусь в нормальное состояние, то погублю всех друзей. Быстро взяв себя в руки, я продолжила выступление.
Легенда закончилась, и зрители снова отблагодарили нас бурными рукоплесканиями. Толпа была благодушно настроена, она желала продолжения, и я вышла вперед. Настала моя очередь, теперь не я буду помогать Олли, а он мне. Гитара, флейта и скрипка начали очередную мелодию, не быструю, но и не текучую, немного грозную и волнующую. Медленно я начала обходить публику, пока не сделала полукруг, затем направилась к середине площадки. Я шла, и боялась, что ноги подведут, и я растянусь прямо на булыжной мостовой, однако ничего подобного не случилось. Я остановилась и запела, а надо мной кружили громадный алый ворон и слегка уступающая ему в размерах белоснежная чайка. Зрители заворожено смотрели на танец двух птиц, они показывали на них пальцем и восхищенно переговаривались. На мое пение, казалось, обращали куда меньше внимания, однако по окончании площадь снова огласилась аплодисментами.
А дальше… А дальше мы без остановки пели, я почти без передышки кружилась по площадке, Олли продолжил исполнять простые песенки, а когда парень уже начал уставать, его сменил Лу, подаривший слушателям шикарное исполнение не слишком известных кралльских мотивов. Время шло, я уже сбилась со счету, сколько всего мы успели представить на народный суд, и продолжала свое выступление машинально - тело само знало, что надо делать, лишь услышав первые аккорды. Разум же воспользовался моментом и погрузился в какую-то дремоту, давая мне прийти в себя от нескончаемого волнения, нагнетаемого сознанием.
Вдруг по площади пронесся одинокий удар колокола на часовой башне, известивший, что прошло еще полчаса. Олли закончил очередную песню, и, взяв меня под руку, глубоко поклонился публике. Мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Довольные слушатели снова наградили нас овациями, а затем переместились чуть дальше, к последнему участнику конкурса, который уже начал исполнение первой песни.
- По-моему, все прошло просто великолепно! – выпалил Олли, чуть отдышавшись. От пения и танцев его голос чуть дрожал, было видно, что юноша успел устать, однако восторг буквально переполнял его. Кивнув на нашу банку, на дне которой вырос небольшой бархан, он негромко проговорил: - Вы только посмотрите! Подумать только, за нас сразу принялись голосовать! Сказать по правде – я не ожидал такого! Я-то думал, что зрители потом решать будут, когда все выступят, а многие сразу начали благодарить нас! Ребята, вы понимаете, что это значит?! У нас есть все шансы занять первое место!
- Погоди радоваться, конкурс еще не закончен. – пробормотал Дирк, поглядывая поверх зрительских голов на конкурента. Однако Олли уже почувствовал дразнящее приближение победы – от слов приятеля он лишь отмахнулся.
- Ты только посмотри, у нас уже куча голосов! Ты видел, как нам аплодировали – думаешь, у этого парня получится нас переплюнуть? Да не смеши меня! Все, господа мои, можно считать, что победа в нашем кармане!
- Вообще-то он неплохо поет… - осторожно заметила я, прислушавшись к пению на площади.
Наш последний соперник, Мартин Эстер, собрал вокруг себя почти всех посетителей площади – как и несколько минут назад, все стремились подойти поближе и послушать его пение. Голос у юноши действительно был красивым, я прекрасно слышала это со своего места. Наблюдая, как зрители отправляют в нашу банку золотые монетки, я успела убедить себя, что победа действительно в моих руках, однако уже через пять минут внутри меня зашевелилось сомнение – уж очень красивым был голос у последнего участника конкурса. Такие же мысли были и у остальных мальчишек, приятели настороженно поглядывали на плотную толпу кралльцев, окруживших артиста. Лишь Олли оставался при своем мнении – не обращая ни малейшего внимания на наши замечания, он во всю предавался мечтаниям, как мы отметим победу.
Наконец снова раздался звук колокола, и зрители, зайдясь в овациях, принялись ходить по площади. Восторгу Олли не было предела, когда он увидел, как к нам выстроилась настоящая очередь из довольных кралльцев. Юноша бросился вперед, и принялся «общаться со слушателями», как будто желая привлечь еще больше внимания к нам. Парень благодарил каждого зрителя за опущенную монетку, перекидывался словечками с желающими поболтать и раскланивался перед каждым человеком в военной форме. Как ни странно, такое поведение действительно имело успех – кралльцы, и без того довольные получившимся праздником, стали еще чаще отдавать нам свои голоса. Посмотрев по сторонам, я заметила, с каким негодованием на нас смотрят остальные участники конкурса – опытным артистам явно не приходило в голову, что со слушателями можно как-то поболтать.
Прошло еще минут пятнадцать, и помощники распорядителя праздника принялись собирать банки. Когда я увидела, сколько голосов нам удалось собрать, я ощутила внутри себя настоящий восторг – сосуд был полон практически до краев. Увещевания Олли возымели успех: вся наша компания поверила в близость победы. Даже Лу, который старался не поддаваться на сладкие мечтания приятеля, провожал нашу банку изумленным, полным радости взглядом. Мальчишки были счастливы как никогда, а глядя на Олли мне показалось, что еще чуть-чуть – и паренек просто лопнет от распирающей гордыни. Ему было плевать на символический приз, дающийся за первое место, для него важнее всего было утолить честолюбие. Мы умудрились привлечь к себе очень много внимания, и прославиться на весь город, но этого было мало – Оливеру непременно надо было занять первое место.
Скоро всех артистов позвали на середину площади, где уже стоял господин Лоранс, вместе с главами города. Толпа расступалась перед нами, самые впечатлительные слушатели все еще продолжали хлопать. Приятно было осознавать, что остальных конкурсантов так не встречают. Мы остановились в самом центре площади, вокруг нас стояли другие участники соревнования. Вид у них был удрученный – маститые артисты сами понимали, что новички умудрились забрать у них все голоса горожан. На нас поглядывали злыми глазами, однако за спинами соперников стояли простые люди, те, которые с восторгом обсуждали наше выступление.
Распорядитель конкурса по очереди брал у помощников банки и ставил их на большие весы. Как только сосуд касался блестящей на солнце чаши, тонкая стрелка начинала вертеться, и постепенно останавливалась на какой-либо цифре. Организатор праздника лично записывал полученные данные на доске, так, чтобы все могли видеть. За спиной господина Лоранса стояли пятеро глав города: мужчины были военной форме, все они держали под руки женщин в черных платьях. Наверно, у них сегодня ой какой трудный день! В Краллике, помимо состязания артистов, в день середины лета проводилось, по меньшей мере, три крупных соревнования, и на каждом надо поприветствовать победителя. Однако правители чертогов не выглядели уставшими или измотанными, наоборот, они с живым интересом наблюдали за подсчетом голосов.
Показатель весов никак не мог перевалить за второй десяток, раз за разом оставаясь в начале шкалы. Но вот, уже ближе к концу, на чашу водрузили лиловую банку, практически доверху заполненную монетами. За спиной послышался ропот, горожане не могли поверить, что кто-то смог набрать так много голосов. Я и сама в это не могла поверить! Городские правители во все глаза смотрели на полный сосуд, они склонились друг к другу, как на заседании городской коллегии. Они что-то обсуждали, время от времени поглядывая на нас. В разговоре участвовали и супруги правителей чертогов: все пять женщин негромко переговаривались с мужьями.
Наконец стрелка весов остановилась, и Филипп Лоранс, внимательно изучив ее показание, вывел на доске трехзначное число.
- Триста. Восемьдесят. Девять. – выдавил из себя Лу. Он практически силой удерживал на месте Олли, который, совсем потеряв самообладание от радости, был готов начать скакать и прыгать по площади. – Ребята, вы понимаете, что это значит?! Мы победили! Мы заняли первое место!
- Да погоди ты радоваться раньше времени! Там еще два участника осталось, может у них будет больше голосов. – Дирк, в отличие от остальных, не так сильно потерял голову от тщеславия.
- Да сколько у них может быть голосов? Двадцать, ну максимум двадцать пять! С нами они не могут потягаться, считай, мы уже победители! – Олли едва ли не орал от переполнившего его ликования.
Мне хотелось присоединиться к нему, и я уже не смотрела, что там происходит на весах. Мы начали праздновать свой триумф заранее.
Вот последний сосуд был замерен, и господин Лоранс, с трудом перекрикивая вмиг взорвавшуюся аплодисментами толпу, прокричал:
- У нас есть победитель, господа и дамы! – поправив растрепавшиеся волосы, Олли приготовился принимать поздравления. – И становится господин Мартин Эстер! Прошу вас, выйдите сюда!
Юноша прошел мимо пятерых соперников, застывших с открытыми ртами. На его лице было такое же выражение, что и у Олли полминуты назад, будто молодые люди передали его друг другу. Вот он вышел вперед, вот осмотрел бывших соперников, вот завоевал первое место, вот главный казначей вручил победителю небольшую чашу… Я видела это все как во сне. Голова начала кружиться, казалось, что ноги сейчас все-таки подведут и я упаду прямо на камни мостовой. Для равновесия и страховки схватив Марва за руку, я посмотрела на доску. Прямо над нашим достижением размашисто было выведено число триста девяносто.