Надя, встревоженная, с лихорадочно горевшими глазами, влетела в магазин, как сумасшедшая, и выпалила с порога:
- Сонечка сегодня не забегала?
Она тяжело дышала и оттягивала ворот кофточки, словно невидимые руки сжимали горло, не позволяя дышать.
- Нонна Андреевна, это наверное, к вам!
Продавщица Лиля, испуганно отшатнулась в сторону, когда растрёпанная и запыхавшаяся Надя пронеслась мимо нее к дверям склада.
Хозяйка магазина, Нонна, увлеченно пересчитывала привезённый товар, и с трудом разогнула спину, услышав шум.
- Соня не приходила?
- Нет, а что случилось?
Дочь Нади, часто забегала к крестной матери, которая была хозяйкой магазина в центре села. Нонна обожала девочку, баловала ее подарками, иногда могла и небольшую сумму денег сунуть в карман.
Подруга родила Сонечку поздно, когда сыновья Нонны уже учились в школе, и кроха стала любимицей в обеих семьях.
Они всю жизнь держались вместе, активная, яркая Нонна и тихоня Надя, поддерживали друг-друга в трудную минуту. Чем могли, тем и делились, деньгами, едой, горем и радостью.
Нонна вышла замуж рано, родила мальчиков-погодок, несколько раз шумно разводилась с мужем, и в итоге решила, что в одиночку растить детей легче. Балласт, как она называла мужа, долго сопротивлялся, приходил, уговаривал жить вместе, но жена была неумолима. Не пил, не бил, жаловался муж приятелям за кружкой пива в закусочной, а те прятали ухмылку, прикрываясь ладошкой.
И шептали вслед, - пусть скажет спасибо, что сам не получал по сусалам. В селе люди знали кто чему способен, и жизнь молодой семьи была на виду.
Нонна шла по жизни как трактор, ломая и круша стереотипы, которые гласили, что жена да убоится мужа своего. В их паре боялся муж, крепких кулаков и острого языка жены, и жёсткого характера тоже. Был он человеком мягким, бестолковым, и не приспособленным к жизни, и для напористой, хваткой жены стал обузой. Поэтому был отправлен к старенькой маме, с чемоданом в руках. Оттуда он благополучно перекочевал к доброй вдове в соседнее село, где и осел, счастливый и умиротворённый.
А Надя так и прожила без бурных сцен до тридцати с лишним лет, и тихо родила дочку, незнамо от кого. Поговаривали разное, что был отец Сонечки приезжим и женатым, а кто-то говорил, что наоборот, местный и слишком юный. Сама Надежда конечно, знала кто отец, но не распространялась об этом, зачем усложнять и без того нелёгкую судьбу.
И вот эта самая Соня, любимица и мамино счастье, вдруг куда-то исчезла, удивив и напугав всех, кто ее знал.
- Ушла после третьего урока в магазин за жевательной резинкой, и не вернулась. Подруги подумали что домой убежала, и никому ничего не сказали. Я пришла с работы, дочери нет, стала обзванивать, а никто ее не видел.
- Не волнуйся ты так, наверное, засиделась у кого-нибудь, придёт.
Нонна попыталась успокоить подругу, но у самой сердце поднялось к горлу, и ледяной комок в животе стал выжигать внутренности.
Большое село, где они жили было тихим и безопасным, и дети гуляли без особого присмотра. Тем более, что Сонечке пятнадцать лет, вполне взрослая и самостоятельная девочка. Нонна обожала свою крестницу, ей самой так и не выпала радость, родить дочку. Двое ее сыновей были намного старше Сони, и относились к ней как к сестрёнке. Девочку Надя родила, когда Саша с Толей ходили в начальную школу, и они с удовольствием няньчились с ней, прибегая после школы.
К вечеру Соня так и не появилась, и село стало похожим на растревоженный улей. Мужчины на машинах ездили по окрестностям, а женщины и дети обшаривали каждый уголок, выкрикивая девочку по имени.
Обезумевшую от неизвестности мать, караулили по очереди соседки вместе с медсестрой, в доме запахло лекарствами и тревогой.
Полицейские из области привезли серьёзную, словно большой начальник, овчарку, на которую возлагали большие надежды.
Но она не взяла след, сколько бы ей не подсовывали рубашечки и носочки Сони. Собака потеряла всю серьёзность , поскуливала и виновато махала хвостом, заглядывая в глаза тому полицейскому, что держал поводок.
Девочку в последний раз видели в школе, она вышла за ограду и словно провалилась сквозь землю. Чужих в селе было немного, и все они в этот день работали и имели твёрдое алиби. Шумные трассы находились вдалеке и случайных заезжих тоже не могло быть.
Ночь прошла в тревоге и в поисках, никто не ушел домой, не испугался ни темноты, ни вдруг заморосившего дождя. Он шел всю ночь, медленно, но упорно заливая поля, по которым безуспешно бродили промокшие и усталые люди.
Нашли Сонечку на вторые сутки, в овраге, за дальним лесом, растерзанную, с обрывками одежды на теле.
Полиция обшарила весь лес и овраг, но прошедший ночью дождь смыл следы, если они там и были.
- Один человек не смог это сделать - сказал эксперт, ползая вокруг мертвого тела на коленях - их явно было двое-трое. Он измерял и записывал, собирал какой-то мусор в пакеты и еле сдерживал слезы, у него дома были свои дети, ещё совсем крохотные. И ему было страшно за них, беззащитных и доверчивых, как вот эта девочка, чьи глаза застыли в ужасе, уставившись в небо.
На село опустилась черная тьма среди белого дня, воздух загустел, и стало трудно дышать. Страх и недоумение, горе и ярость перемешались, и накрыли людей тёмно-серым облаком.
На похоронах все молчали, кроме раздавленной горем матери, у которой кричать не осталось сил. Она скулила охрипшим горлом, и висела на руках близких, словно чёрная, тряпичная кукла, не в состоянии встать на ноги.
Нонна, крёстная мать Сонечки, зажимала ладонью рот, пытаясь сдержать крик, рвущийся из утробы.
Ее любимица, маленькая, светлая девочка, погибла в страшных муках из-за чьей-то похоти. Ее не стало только потому, что кто-то не смог противостоять желаниям, а потом испугался ответственности.
Когда стали стучать комья земли по крышке гроба, Надя рванулась к могиле, но ее крепко держали. И она завыла как раненый зверь, жуткий вой пронесся над притихшей толпой.
- Да будьте вы прокляты, кто посмел такое сотворить! Не жить вам после этого, сдохнете вы в страшных муках, кричать будете от боли, умолять, чтобы добили вас!
Толпа вздрогнула и замерла, уставившись на Нонну, которая исступлённо кричала над могилой, грозя кулаком неведомым убийцам.
Затихла даже мать, подняла голову и невидящими глазами обвела людей. Потом снова повисла как неживая, поддерживаемая двумя родственниками, коленями собирая липкую, красную глину.
Нонну в селе уважали и побаивались, решительная женщина не только вырастила одна двоих сыновей, но и умудрилась открыть несколько продуктовых магазинов. Была она бойкой, и резко высказывалась, если что-то ее не устраивало.
Она раскладывала карты по вечерам отчаявшимся женщинам, и предсказывала судьбу, иногда угадывая. Давала дельные советы начинающим фермерам и предпринимателям, разбиралась с непутевыми мужьями подружек и часто лезла туда, куда ее и не просили. Некоторые за глаза называли ее ведьмой, ведь она не боялась ни черта, ни бога, ни лихих людей.
От ее отчаянного крика холодок пробежал по спинам, мужчины, словно взяв на себя вину, опустили головы, а женщины тревожно стали всматриваться в их лица.
В полной тишине девочку похоронили и народ начал расходиться, остерегаясь смотреть друг другу в глаза.
Жизнь в тихом селе раскололась надвое, до и после смерти Сонечки, люди стали запирать двери и занавешивать окна даже днём. Пропал девчоночий смех на улице по вечерам, а родители утром провожали и встречали после уроков детей. Даже долговязые подростки понуро вышагивали за бабушками, что выжидали их у ворот школы.
Полицейские что-то искали и находили, но убийц так и не смогли назвать по именам. Некоторых мужчин вызывали на допрос, и после возвращения, на них смотрели со страхом даже родные.
Нонна замотала голову большим, чёрным платком, молчаливая и суровая, она каждый вечер ходила к Наде. Разбитая горем мать после похорон легла лицом к стене, и безучастно глядела на вытертые узоры старых обоев.
Приходила Нонна, готовила еду, обняв, поднимала с постели и кормила с ложечки. Убаюкивая в объятиях, укладывала обратно, и сидела рядом до полуночи. Шла домой пустыми улицами, заглядывая в светящиеся окна, искала, подслушивала, и надеялась узнать хоть что-то.
Прошли два долгих месяца после убийства, Надя ездила в область несколько раз, но следователь прятал глаза, и разводил руками. Сказать почерневшей от горя матери, ему было нечего, ни единой зацепки, что указало бы на убийц, не нашлось.
***
- Нонна, беда...
Исхудавшая, с лицом землистого цвета, Надя держалась за косяк двери магазина, ее трясло как от лихорадки.
- Что ещё случилось?
- Твои... Ребята... Авария...
Парни везли товар для магазинов на своем грузовичке, и не успели затормозить, на перекрёстке влетели под прицеп, гружёный бревнами. Крышу кабины срезало как ножом, чудом не оторвав головы сидящим в ней. Но от удара переломало кости и разорвало внутренние органы, врачи нашли два кровавых месива вместо тел в раскуроченной кабине. Работники скорой помощи и полицейские собирали ребят чуть ли не по частям, более слабые теряли сознание, не выдержав увиденного. В областной больнице, куда их доставили вертолётом, хирурги удивлённо качали головой, не понимая, как Саша с Толей выжили.
Операция за операцией, не надеясь ни на что, кроме чуда, ребят старались спасти, но все понимали, что шансов практически нет.
Убитая горем Нонна не замечала, как старательно избегали ее соседи, и вокруг нее образовалась звенящая пустота. Никто не сочувствовал, не пытался помочь, люди трусливо расходились, когда она появлялась на горизонте.
Все помнили страшные слова, что она выкрикнула над могилой, и содрогались от понимания сложившейся ситуации.
Ребята жили почти месяц, хирурги резали и пришивали, пытаясь сохранить им жизнь, но всё было тщетно. Мать продала имущество, магазины и машины, оплатила приезд столичного хирурга, который руководил работой местных эскулапов. Тот обещал сделать всё, что в его возможностях, но и он не был всесильным.
Умерли Саша с Толей с разницей в день, и похоронили их рядышком. Народа на похоронах было немного , все стояли молча, и никто не поднимал глаза с земли.
Нонна смотрела, как вырастают холмики над ее мальчиками, слёзы были выплаканы, сердце давно выгорело и высыпалось пеплом.
На деревянных табуретках, кем-то заботливо принесенных, остались сидеть осиротевшие матери, вдвоём, остальные разошлись, понимая свою ненужность.
- Но ты же не думаешь, что это они?
- Не знаю я, Нонна, ничего не знаю.
- Этого быть не может, они любили Сонечку как родную.
- Я верю тебе...
- Не веришь, не веришь! Вы все думаете, что это они Соню... Господи, что же я натворила! Я же сама сделала их убийцами в глазах людей!
Никто теперь не верит, что они не виноваты! Уходи, и ты уходи, ненавижу вас всех, ненавижу!!!
-
Нонна лежала лицом к стене, безучастно глядела на стену, было пусто и холодно, хотелось только заснуть и не просыпаться никогда.
Кто-то позвонил в дверь, а потом открыл и зашёл.
- Забыла запереть - мысль прошла по извилинам мозга медленно, крадучись, словно мышь.
Тёплая рука коснулась ее плеча, погладила по волосам:
- Я пойду приготовлю что-нибудь, а ты вставай и умывайся - Надя обняла ее и как маленькую, поцеловала в макушку.
- Теперь ты не винишь меня?
- Не в чем мне тебя винить, ты такая же осиротевшая мать, как и я. Только мы можем понять друг-друга, пожалеть и поддержать. Вставай, жить нужно, для чего-то господь оставил нас на этой земле, забрав наших детей.
- Для чего, Надя?
- Не знаю, милая моя, но нужно терпеть и ждать, терпеть и ждать.
. Две женщины в чёрном, каждый выходной шли на кладбище, поддерживая друг друга. Они гладили могильные плиты, с которых улыбались их дети. Плакали и надеялись, что со временем станет чуть легче, выпустит из когтистых лап сердце, тоска невыносимая.
И не знали, что скоро появятся в их жизни, такие же исстрадавшиеся души, две маленькие девочки. Не догадывались об этом и крохи, запертые и забытые пьяной матерью в холодном доме. Они ждали маму, очень хотели есть, и плакали, больше ничего девочки не умели.
Между ними была долгая дорога, и им предстояла ее пройти, чтобы согреть свои озябшие сердца.
***
От автора: Простите меня за такой тяжёлый рассказ. ❤