Александра Первеева, рождённая в 1929 году, ушла совсем недавно… в августе 2023-го. Ушла тихо, оставив после себя истории из своей жизни, которые мы позволили себе вам пересказать.
Ржаная лепёшка
Рядом с нашим посёлком проходил большак. Бывало солдаты по дороге шли сутками. Случалось ночевали у нас в посёлке. Запомнились мне особенное трое, на вид лет по тридцать. Молодые, одетые в гражданское, в пиджачках, с котомками за плечами.
Не знаю, с одного ли места или с разных. Помню только, что вышли ребята из дома недели три назад. Особенно в память засел косенький… косил на один глаз.
Сел на лавочку, стал неспешно, потягивая за веревочки развязывать домашний холщёвый мешок. Достал ржаную лепешку. Да так и застыл с ней в руках и протяжно, нараспев приговаривал:
– Щас бы я посмотрел… на мааатерь своююю. Потом я посмотрел бы на дооощерь свою. А потом поглядел бы я на жену своююю.
Новобранец долго так ещё сидел с ржаным хлебушком, вспоминая видимо руки матушки, которые может никогда не тронут его головы. Вспоминая, как она пела, замешивая тесто, и споро вытирая руки о длинный фартук, закладывала лепешки с добрую русскую печь. На которой ему уже может никогда не погреться.
Они ушли рано утром. А кусочек ржаной лепешки оставили в доме нам, деткам, как «Спасибо» за ночлег.
Карандашики
Однажды зимой, уже под вечер, в дверь постучали. На пороге стояла девчушка помладше меня. Мне в 43-м было 13, ей – лет 10, не больше. На худой фигурке болталось изношенное пальтишко. Валенки, без галош, промокли и покрылись ледяной коркой. Она трусилась от холода и страха.
– Подайте хлебушка, – тихо сказала девочка.
Таких той зимой было много. Детей из соседних нищих деревень родители отправляли в «мир», побираться, кто что подаст.
Мать пустила в дом, узнав, что девочка по имени Таня пришла в нам в посёлок издалека. Сразу сняла с Тани холодную одежду и приладила на печку. Девочку оставила на ночлег. Когда суета от встречи улеглась, и семья вместе с гостьей поужинали картошкой с хлебушком – всё, что было в доме – каждый занялся своим делом.
Мама – уборкой, я – уроками. Младшая моя сестра Нина уселась за любимое – рисовать. Она старательно и с удовольствием малевала желтую бумагу.
Таня прилипла глазами к карандашикам, и, стоя за спиной Нины, заворожено следила за каждым движением её рук. Нина, заметив восхищение, с ещё большей охотой принялась выводить цветные завитки.
Скоро дома потушили лучинку. Гостье выделили самое теплое место – на печке. Утром, до солнышка, мама встала управляться по хозяйству. На крыльце, запорошенном ночным снегом, заметила следы голых ножек. Заботы утра отвлекли, и следочки стерлись из головы.
– Карандашики пропали, – Ниночка встревоженная подбежала к маме.
Мама сразу всё поняла, как только увидела, как Таня, съежившись, сидела в углу и прятала глаза. Под маминым взглядом её головка сильнее вжалась в худые плечики. Ждала криков, а может и оплеухи.
Мама только тихонько спросила:
– Танечка, ты взяла?
Девочка сразу во всем призналась, как было…
Дом уже затих, дети засопели. Тане не спалось. Её мучили карандашики. Она не могла с ними расстаться в мыслях. В потёмках нащупала заветное на столе, и в чем была, босиком, стараясь никого не разбудить скрипом двери, она вышла на крыльцо, и спрятала карандаши под порожками, чтоб потом унести с собой.
Ну что было делать… отдать – нельзя. Карандаши были Мишины. Старший брат рисовал талантливо. Его плакаты украшали стены школы. Думал стать художником. Но осенью старшего брата забрали на фронт. Прощаясь, он подарил самой младшенькой Ниночке семь цветных карандашей:
– Теперь ты рисуй, пока я не вернусь.
Через пару месяцев матери передали – пропал без вести…
Мама думала, глядя на слезы Тани, как решить непростое дело, и предложила дочке:
– Ниночка, а давай карандашики поделим.
– Как? – Нина брала в руки то зеленый, то красный. Никак не могла решить, с каким расстаться. – Чем же я красное рисовать буду?
– Давай все порежем пополам! – сообразила мама.
Таня уходила из дома, ошалелая от чуда. Не верила, кажется, до последнего порожка. Так и уходила, крепко сжимая в руках семь половинок цветных карандашей. А для семьи в котомке понесла коврижку с картошкой.
Александра Первеева, свидетель Великой Отечественной, 90 лет