-Конечно! – угодливо кивал руководитель предприятия, которому принадлежал склад. С Андреем Ивановичем Удовиным Игорю пришлось познакомиться под утро, когда до него смогли дозвониться его подчинённые.
– У нас всё, как в аптеке! Я уже позвонил бухгалтеру, как только она доберётся до офиса, сразу вам вышлет. А… а зачем эксперты? Вы думаете, что кто-то намеренно это сделал?
-Надо выяснить все обстоятельства, - сухо отвечал Палашов, думая о том, как там Светлана – тут без заключения экспертизы он всё равно больше ничего не мог сделать.
Его не очень-то разлюбезный тон был воспринят Андреем Ивановичем с ужасом.
-Этот гад… он явно что-то подозревает! Точно, по мою душу приехал. И, ссскoтинa, сразу экспертов вызвал. Спокойно! Ничего они там неправильного не найдут! Я же даже метизы, уплотнители и пластиковые детали привёз, да рассыпал их в ломе – полная иллюзия оборудования! Так что пусть хоть до облысения исследуют!
Пропахший дымом, грязный до неприличия и такой же злобный Палашов приехал в гостиницу, принял душ, переоделся, постаравшись максимально почистить куртку, и отправил Светлане сообщение, с вопросом, как она себя чувствует, надеясь, что не разбудит.
Через минуту она ответила:
-Лучше, чем вчера, наверное…
На предложение приехать и привезти лекарства, продукты и всё, что ей захочется, Света, глядя на себя в зеркало, ответила отказом, рассудив так:
-Понимаю, что я ему нравлюсь, но… я ж сейчас сама себе НЕ нравлюсь! Нет-нет, не надо так уж пугать человека!
Пришлось Палашову довольствоваться разрешением звонить и писать…
Зато Андрею Ивановичу Удовину, отказаться от общения с Палашовым никак не удалось – мерзкий тип приехал в его офис, окопался там с целой командой таких же гавриков начал требовать кучу каких-то данных.
Свете тоже мирно поболеть не дали – позвонил их новый приглашенный театральный режиссёр-гений и начал расписывать концепцию нового спектакля и Светы в главной роли. Как выяснилось из разговора, слухи об этом «гении» были правдивы. Из красивой классической пьесы, «гений» собирался слепить что-то среднее между oргиeй Калигулы и выставкой экстремально-абстрактного искусства. А главную роль Свете надо было ещё заслужить!
-Cветик, ну, ты же понимаешь, как именно, да?
Светик в этот момент больше всего напоминала разъяренную фурию, когда ей наступили на хвост, да ещё попытались надёргать перьев из крыльев.
Она просипела что-то не очень внятное, демонстрируя простуду, а услышала «кoнтрoльный выстрeл»:
-А попробуешь повыпендриваться, уволю за профнепригодность и о карьере больше не думай – никаких других спектаклей или съёмок у тебя не будет! Так что выздоравливай и приступай…
Светлана умела много чего. В том числе собирать себя из простудной развалины с дичайшим насморком и больным горлом в нечто вполне пригодное для лицезрения окружающими.
ВНИМАНИЕ! На Литрес вышла новая книга "Осенняя женщина - осенняя кошка" (ссылка тут) или кликнуть ниже
Отчаянная ярость с добавкой некоего дополнительного средства в этом деле была крайне полезным помощником, так что Патрушева через час выглядела относительно неплохо.
-Про самочувствие умолчим… - сказала она своему зеркальному отражению, и набрала номер, который ей дал один из директоров концерна Мироновых.
-Светланочка! Вы хотите сделать перерыв в игре в вашем питерском театре? Так это же чудесно! В смысле, мне очень жаль, что вам не подошел новый репертуар вашего театра, - немного пригасил свои восторги её собеседник, но тут же поправился:
- Хотя… если честно, нет, не жаль! Это замечательно – у нас для вас уже столько идей, столько предложений! Только приезжайте. А захотите ради разнообразия в театре играть… знаете, в Москве театров очень много!
Закончив разговор, он хмыкнул:
- Я так и знал, что этим всё и закончится, как только услышал, кого пригласили в её театр. Надо бы посмотреть, кто там ещё из колоритных актёров имеется… Вряд ли нормальные там останутся, если им дать хоть малейший шанс на приличные заработки без этого «гения-новатора режиссуры».
Палашов, изучавший документы о покупке множества дорогущего оборудования прямо-таки чуял, что тут что-то сильно не так.
-Даже могу сказать, что именно. Только вот немного доказательств подсоберу и вся проблема…
Андрей Иванович Удовин до личной встречи с Палашовым был уверен, что все свои жизненные сложности он уже разрешил – склада больше нет, документы в норме, экспертиза ничего не докажет, а он сможет спокойно владеть своими деньгами! Конечно, своими, а чьими же ещё?
Но бледноватая физиономия Палашова его нервировала чем дальше, тем больше. Он вздохнул с превеликим облегчением, когда этот московский засланец, наконец-то убрался из его офиса… ну, конечно его, чьего-же ещё!
-Света, как ты? – Палашов в течение дня несколько раз ей писал, получая стандартные ответы, а вот теперь решился позвонить.
– Не разбудил?
Абсолютно не простуженный, но крайне сердитый голос Патрушевой, разбудил в его сознании некие подозрения.
-Так, стоп! Она же была сильно, очень сильно простужена… Играла? Да нет… так сыграть нельзя. Но сейчас-то всё нормально? И как такое может быть?
Тот, кто обжёгся на молоке, дует и на воду. К Палашову это можно было применить на сто процентов.
Уже несколько насторожившись, Игорь уточнил:
-Тебе лучше?
Как бы ни была расстроена Светлана, которая любила свой театр, понимала, во что его превратит «гений», переживала из-за неожиданных и насильственно пришедших перемен, из-за коллег, которым повезло меньше, чем ей, изменение тона она уловила. Поэтому не стала ничего скрывать и сказала правду.
-Нет! Мне пришлось принять средство для экстренного приведения себя в чувство. Спортивный дoпинг.
-Зачем? Откуда это у тебя? - изумился Палашов.
Света вздохнула – подобные разговоры надо вести, глядя на человека, и чтобы он видел тебя.
-Иногда приходится играть, даже когда больна – срыв спектакля дорого стоит, вот один спортивный врач и выписал этот прeпaрaт нескольким актёрам, мне в том числе. Если хочешь, приезжай, у меня ещё часа два в запасе есть, а потом закончится действие, и я опять буду сопливая, страшненькая и с температурой.
-Погоди… но ты же сегодня в театре не занята. Зачем было применять эту штуку? - Палашов легко пропустил мимо ушей глупости по поводы "страшненькая".
-Затем, что надо было на ясную голову и внятно поговорить кое с кем из вашего концерна.
Палашов, пока доехал до Светиного дома, много чего передумал. Рассудком он понимал, что если его первая жена успешно водила его за нос в течение нескольких лет брака, то Света, несоизмеримо более талантливая в актёрском мастерстве, могла бы делать это куда лучше и правдоподобнее.
-Но… но почему-то мне кажется, что она говорит чистую правду! Да, но концерн… кому она могла звонить и зачем? Ну, ладно, доеду, выясню.
Светлана встретила его на пороге, пригласила в кухню, где был накрыт стол, а потом объявила:
-Мне сегодня позвонил наш новый режиссёр… предложил главную роль в экстремальном прочтении «Чайки». Предполагается новаторский, концептуальный, дерзкий и разрушающий основы классического прочтения спектакль… Это я цитирую, если что. Особое внимание будет уделено костюмам, а точнее их практическому отсутствию. Максимум – будет тряпочка на стратегически важных местах. Видимо, тоже концептуальная. Я обращаю твоё внимание, на то, что это максимум... негарантированный. И вот во всём этом великолепии я буду играть главную роль, если…
-Если что? – слегка осип от изумления Палашов.
-Если заслужу! Отработаю, так сказать…
Игорь сжал кулаки так, что заболели суставы на руках.
-Ииии?
-И я решила, что как-то не вижу я себя в концептуальной «Чайке», что бы это ни значило, - устало вздохнула Света. – Приняла лекарство, чтобы не напугать никого внешним видом и нормально, непростудно соображать, позвонила вашему главному по рекламным проектам… Короче, он хоть завтра готов меня задействовать.
Светлана зябко повела плечами – действие «дoпингa» заканчивалось, заболела голова, а что ещё хуже, она не очень понимала, как на все эти известия реагирует Палашов – он сидел как… как чурбан.
-Игорь, ты не думай, я вовсе не собираюсь вешаться тебе на шею. Если не хочешь, я вообще могу с тобой не сталкиваться у вас… Сниму квартиру, буду спокойно сниматься, может быть, в какой-нибудь театр в Москве пригласят, - вздохнула она.
Палашов неожиданно приложил руку к её лбу и кивнул: