Сколько Николай себя помнил, ему постоянно что-то хотелось, но родители не могли позволить купить ребёнку желаемое. Всегда приходилось выбирать, понимать, что это очень дорого и может быть на День Рождения удастся выкроить копейку, чтобы купить что-то самое-самое. Коля ненавидел своё жалкое детство, а с некоторых пор и родителей, которые вечно просили потерпеть и понять, что жизнь тяжела.
Коля понимать не собирался, хотя и приходилось, именно поэтому его всегда тянуло к тем, у кого деньги водились. Взять хотя бы Ростовцева Серёгу. Тот всегда в новенькой одежде, ботинки начищены, в карманах жвачки и конфеты, телефон с первого класса. А что у Петухова? Баранка и дырка, которую зашивали уже три раза, а она всё разевала рот внутри, будто есть хотела, как и сам Колька. Потому он и пошёл в друзья к Серёге, хоть тот ему совершенно не нравился, зато теперь мог рассчитывать на шоколадные конфеты и развлечения, которых у Ростовцева было хоть отбавляй.
- Везёт тебе, Ростя, - вздыхал Колька, уминая пироги у друга в доме, - ешь сколько влезет, игрушек тьма, - кивал на полки, забитые разными игрушками Петухов, - даже фамилия у тебя красивая, а мне что? – пожимал плечами. Волосёнки всклокоченные, глазищи карие на половину лица, а сам будто чумазый и немытый.
- А тебе что? – переспросил Серёга.
- А мне голодай да обидные прозвища слушай. Вот если бы родители были другие, - размечтался он. – А не эти нищие. Вон у тебя сытая жизнь, делай, что хочешь.
- Ну да, - согласился Серёга, которого всё устраивало. Однажды он приходил к Петухову, но там ему быстро стало скучно, потому что ни компьютера, ни машинок на радиоуправлении в доме не было. И когда они сели пить чай, пирожных тоже не было, а Колька сказал, что это их обычный день. Потому Ростовцеву больше туда не хотелось, дома уж куда лучше. Да и сам Петухов никогда не настаивал и не звал друга в гости.
Родителей своих Колька сильно стеснялся. Ходили те в неприглядной одежде, как забулдыги какие-то, шили ботинки, если те порвались, наматывали порой кульки на ноги, если мокро сильно на улице было, чтоб носки сухими оставались. И мечтал Колька, как вырастет, сбежит отсюда и носа казать не станет.
- Живём, как бедняки какие-то, - ворчал Колька, держа ложку с ненавистным геркулесом на весу. Жижа шмякнулась в тарелку с неприятным звуком, а Петухов скривился, вспоминая, что у Ростовцева сухой завтрак с молоком и шоколадки.
- Бедность – не порок, - замечал на это Роман Андреевич, на что Коля с некоторых пор отвечал.
- А большое несчастье.
- Ну чего ты, - гладила по голове мать с любовью, а Колька отстранялся, будто неприятна была ему ласка эта. – Скоро отцу премию дадут.
- Ты всегда так говоришь, - смотрел зло Колька. – А премия эта всё никак не приходит. У других и ботинки новые, и куртки, и роботы, а я что? Я тоже человек, мне тоже хочется.
- Перехочется, - стукнул по столу отец. – Ишь, распаясничался. То ему подавай, это! А ты хоть копейку в своей жизни заработал?!
- Да уж больше тебя заработаю, - Колька вскочил из-за стола, выскакивая пулей из кухни.
- Гриш, ну ты чего? – покачала головой мать.
- Чего? – прикрикнул на неё отец. – Видела, - ткнул в сторону сбежавшего сына. – Твоё воспитание!
- Почему сразу моё? – удивилась Антонина.
- Я б себе такого не позволил.
- А я вот прям позволяю, - упёрла руки в бока Антонина. – Коля, - крикнула сына. – Кашу доешь и в школу!
Но входная дверь хлопнула, Петухов злился на них, на себя, на жизнь и несправедливость.
- Лучше бы вас не было, - пинал он камни, попадавшиеся под ноги. В животе урчало, на душе было гадко. До школы три квартала, может, не ходить? А что, встретит Ростовцева, сбегут куда-нибудь. Но Серёга сбегать никуда не собирался, вместо этого выдал Петухову вкусный паёк, и Колька немного успокоился. Но желать, чтоб у него была другая семья, не перестал.
Когда кошка надрывно мяукала ночью, Колька хотел прибить её, наверное, потому и встал, чтобы сделать это, только дым, окутавший комнату, проникал в лёгкие, заставляя кашлять. Дёрнул дверь, чувствуя, как обдаёт жаром. Дом горел, поедая деревянные балки и внутренности вместе с семьёй.
- Мамааааа, - заорал Колька, но его голос утонул в треске шифера. Раскрыл окно, понимая, что это единственная возможность спастись, и выбрался наружу. Повезло, что в доме, а не в квартире где-нибудь на пятом, как Серёга.
Кошка тёрлась около ног, и Колька взял её на руки, понимая, что она только что спасла ему жизнь.
- Папааааааааааа, - бегал вокруг дома, крича, но никто не отзывался. Тут же прибежали соседи, принимаясь тушить, чем только можно. Колька бегал с ними, помогал, но было ясно одно: дома у него больше нет. Как и родителей, которых позже нашли в кровати. Отчего кошка выбрала именно его, Колька не знал, но как он горько сожалел о сказанных словах, о том, что не ценил семейного счастья, которое у него было. Петухов переехал в детский дом, и уже никто не гладил его ласково по голове и не вёл длинных бесед по вечерам, как некогда отец.
У Кольки появилось столько времени, чтобы обдумать произошедшее, и каждый раз он винил только себя, хотя дело было в старой проводке, которую отец всё собирался заменить.
Николай Петухов сидел на лавочке, смотря на дедушку, считающего мелочь. Рядом на скамейке болтал ногами маленький мальчик.
- Воооот, - протянул дед, поднимаясь, - мороженое тебе купим.
- А я хочу робота, - насупился мальчик.
- Ну, извини Егорка, робота в другой раз.
- Ты всегда так говоришь! – сложил руки на груди ребёнок, дуясь на деда. – Вечно у тебя денег нет.
- Ну так откуда ж им взяться? Пенсия-то маленькая!
- Лучше бы у меня другой дед был!
Николай сразу вспомнил пожар и, поднявшись, подошёл к ребёнку.
- Знаешь кто я такой? – спросил у мальчика, но тот покачал головой. – Я - это ты.
- Как это? – не понял мальчик.
- Когда-то я тоже жалел, что у меня родители, которые не могут купить всё, что я хочу. И теперь их нет.
- Почему?
- Потому что своими словами я убил их.
Голос Кольки дрогнул, ему снова было одиннадцать, и он лез в окно, спасаясь, чтобы на всю жизнь нести груз.
- Береги деда, - положил ладонь ребёнку на плечо. – Нет ничего важнее в жизни, чем родные. Никакие деньги мира не заменят тебе любви матери и отца.
Мальчик не понимал. Он спокойно смотрел на странного взрослого, а дед грустно кивал головой.
- Идёмте, - позвал Николай с собой деда с внуком. – Хочу чтобы сейчас стало на одного счастливого человека больше.
- Не надо, - запротестовал дед.
- Пожалуйста, - Николай протянул ему руку, чтобы пожать. – Это для меня. Может, если бы мне попался такой человек в детстве, всё было бы иначе.
Он купил робота мальчику, глаза которого светились от счастья, и пошёл, оплакивая своё детство. Но не потому, что в нём не было игрушек, в нём не было самого главного – родителей.