— И помни инструкцию! Никакой воды, овощей и яблок — только орехи и сухофрукты.
— Тогда Бублик больше не умрёт? Всё будет хорошо? — в голосе мальчишки звучала надежда. Он смотрел на то, как укладывают любимого питомца в переноску.
Бублик спал.
— А… — мастер поднял глаза от сопящей клетки, но не успел ответить.
— Конечно, всё будет хорошо! Мастер же обещал. Ты, главное, ухаживай за ним! И подожди меня на улице. Мы ещё тут кое-что обсудим, — мужчина подтолкнул сына к выходу. Звякнул колокольчик, обрывая детское «спасибо».
Отец виновато смотрел на мастера, но тот только покачал головой:
— Я же вас предупредил. Кукла проживёт половину того срока, который прожил сам питомец. Не больше. И то это при соблюдении инструкции…
— Да-да, я понимаю. Но ребёнок не будет её соблюдать, и этот Бублик умрёт ещё раньше. Но я не хочу, чтобы сын сейчас об этом думал. Пусть пока что радуется. А там… рано или поздно он познакомится со смертью. Окончательной. Так сколько с меня?
— Пятьдесят золотых.
Мужчина присвистнул:
— Дорого нынче стоит жизнь.
***
Постоянный клиент сэр Алфорд Барнс был человеком пунктуальным, внимательным и несколько дотошным. Когда-то давно он пришёл к мастеру кукольных дел уже осведомлённым о его деятельности, примерных ценах и условиях. Сделав свой первый заказ — остался доволен. И вернулся через год за новым. И ещё раз.
И вот мастер опять ждал его у манежа на заднем дворе мастерской.
— Добрый день, виконт! Вы, как всегда, вовремя.
— Добрый день, мастер Тёрнер. Для вас я — Алфорд, раз уж тут мы одни. Время — важнейший из ресурсов, и я рад вести дела с человеком, который его ценит.
— Это взаимно. Располагайтесь.
Мастер Фокс Тёрнер исчез внутри мастерской, а сэр Барнс расположился на трибуне внутри манежа, вдохнул пряный аромат табака, раскрыв портсигар, и тут же его закрыл. Он помнил правила мастера и никогда их не нарушал.
Раздался мерный стук копыт и всхрапывание. Покорно переставляя ноги и высоко держа тёмную голову, на манеж вышел конь. Сэр Тёрнер вёл его под уздцы, ласково поглаживая по лоснящейся шее, но скакун никак на это не реагировал.
— Прошу вас, Алфорд, он полностью готов. Почти как новенький, чуть более спокойный — больше не взбрыкнёт и не унесёт всадника в овраг.
Сэр Алфорд, заложив руки за спину и покачивая тростью, обошёл коня. Тот оставался неподвижен. Без интереса следил за человеком, провожая его взглядом. Переливы золотого, фиолетового, синего, зелёного заполняли радужку глаза.
— И правда, как живой. Как прежний живой.
— В каком-то смысле так и есть. Но вы и сами всё знаете. Иногда я использую новое тело-куклу для переселения души, но тут удалось сохранить изначальное.
— Да-да, вижу. Спасибо, что смогли. Моя тётка будет рада видеть его… в здравии, в каком-то смысле. Всё же — она дарила его племяннице и наверняка захочет проверить свой подарок.
— Предстоит семейный раут?
— О да. Выдаю Маргери замуж. Такое событие, единственная дочь! Пусть будет счастлива. Вы, кажется, не женаты?
— Нет.
— И я больше не женат. Холостяцкая жизнь и заботы о дочери.
— И о моих куклах заботы.
— Да, но это того стоит. Мы в ответе за тех, кого приручили. Или пересоздали.
— За куклами ухаживать проще — вот этого нужно кормить сухим сеном и не давать пить. Хотя он и сам не захочет. Но всё же. А ещё не снимать узду. В этот раз инструкция простая.
***
Громкий стук в дверь мог бы разбудить всех соседей, стой мастерская среди жилых кварталов, а не на отшибе. Ночной визитёр колотил очень настойчиво и не сразу понял, что его кулак ткнулся не в древесину, а в человеческую внезапно твёрдую грудь.
Визитёр ойкнул, прижал к себе ушибленную руку, извинился, стянул с головы шляпу и быстро забормотал что-то о том, что срочно требуется помощь мастера, случилась беда и без него, мол, совсем никак. Надо собираться сейчас, среди ночи, и ехать. Экипаж подан.
— Куда ехать? К кому? Что-то с одной из кукол? Она вышла из строя? Нападает на окружающих? — Фокс непонимающе смотрел на посыльного. Тот протёр лысину и вздохнул:
— Виконт Барнс настойчиво просит вас прибыть к нему и извиняется за доставленные неудобства. Велели передать, мол, дело важное и отлагательства не терпит. Очень важное!
Мастер кукольных дел какое-то время смотрел на слугу, на экипаж, обернулся к спящей ночью мастерской.
Конечно, планы на эту ночь у него были другие. Новый манускрипт от Кредигонского университета магических наук и практик по редким металлам, купленный совсем недавно, ждал своего часа. Несколько новых брусков висмута покоились в ларе. Один из них должен будет стать сердцем и глазами охранного пса местного барона. Старый волкодав был очень плох и испустит последний вздох со дня на день, но хозяин оказался к этому не готов. А потому обратился за помощью к мастеру — продлить существование любимого питомца. Пусть и в виде странного, поначалу неуклюжего зверя, который за пару дней вновь научится ходить и лаять, вспомнит хозяйские команды и то, что вечером нужно запрыгивать на кровать, грея усталые ноги своего человека. Пёс не будет знать боли и страха, будет послушен и предан и проживёт половину того срока, что провёл на земле. Конечно, если хозяин станет выполнять все инструкции, которые оставит мастер Тёрнер.
А ещё мастера ждут пяльца с незаконченной вышивкой и бисером.
Но, похоже, это всё откладывалось до лучших времён.
За многие годы работы, разумеется, бывали случаи, когда мастер требовался здесь и сейчас, немедля. Среди ночи, на рассвете, выдернутый из-за трапезы. По разным причинам: владелец нарушил инструкцию и кукла вышла из строя, самовозгорелась, её потеряли в толпе. Или, что хуже, вместо защиты начала нападать на любого и каждого.
В общем, просьба среди ночи не была чем-то удивительным.
Но дело было не в ней. А в том, от кого она исходила.
«Конь оказался неисправен? Нет, это маловероятно. Странное дело, инструкций виконт никогда не нарушал, и непонятно, что могло случиться», — размышлял мастер, глядя в тёмное окно, пока экипаж мчался через ночь к дому виконта. За годы сотрудничества не возникало никаких проблем. Сэр Барнс всегда знал, чего хотел, а мастер Тёрнер выполнял это без нареканий. Все созданные куклы служили верой и правдой, а их владелец исполнял каждый из пунктов инструкции, прилагающейся к созданиям.
Фокс Тёрнер не имел ни малейшего представления о том, что пошло не так и по какому случаю его призывали среди ночи. А оттого эта поездка была интереснее. Как любой создатель и мыслитель, он любил новые загадки и поиск ключей к ним. И он предвкушал нечто интересное, что разбавит его привычные, размеренные и одинаковые будни.
Его ждали. Слуги приветственно поклонились и тут же ушли, повинуясь взмаху руки. Сам владелец руки с кружевной манжетой и крупным перстнем на тонком пальце скрывался за спинкой кресла, обращённый лицом к собеседнику напротив. Им был Алфорд Барнс — сидел, сложив пальцы домиком и уставившись на кого-то перед собой. Он первым поднялся навстречу Фоксу и жестом пригласил занять своё кресло.
Мастер принял приглашение.
Собеседником виконта оказалась дама в почтенных годах. Кружевные манжеты, тёмное платье, крупный перстень. Некогда чёрные волосы почти полностью поседели и были стянуты в пучок.
Держалась она ровно, расположив локти на бархатных подлокотниках, а ладони — на коленях, поверх смятого платка.
Лицо её, обращённое к Фоксу, — спокойно, а красноту глаз можно бы списать на отблески камина и освещение.
— Мистер Фокс Тёрнер, это графиня Нордфолкская, Э́дит Уорд, моя тётушка.
— Да не вставайте вы, юноша, — отмахнулась графиня и жестом усадила поднявшегося Фокса обратно в кресло. Движения её были уверенными, но чувствовалась в них какая-то усталость. — Сейчас совсем не до почестей, и мы пригласили вас по делу, очевидно, важному и сложному.
— Что-то не так с одним из созданий?
Виконт отмахнулся, а его тётушка продолжила:
— Нет, речь не о них. Точнее… не совсем о них. Мой племянник рассказал мне, что вы — мастер-артефактор, который может оживлять… животных?
— Не совсем так. Я — не бог, я не могу оживить мёртвое. И не некромант — я не могу поднять его из могилы как умертвие. Но могу взять душу умирающего и переместить в подходящее тело.
— Любого умирающего?
Мастер не ответил, внимательно глядя на женщину. Возраст и горе, которое её, кажется, настигло, не затуманили ей разум. Она была внимательна и наверняка задавала этот вопрос не из любопытства. Она знала. Без сомнений, племянник рассказал тётушке всё, что знал о мастере-кукольщике.
— Не уверен, что любого. До этого самыми крупными кукольными существами были зубр и бурый медведь. Работа оказалась непростой, честно говоря. Особенно с медведем. Хищники оживляются сложнее, — почти уверенно ответил Фокс, но Эдит такой ответ не впечатлил:
— А как насчёт существ магических, мистер Тёрнер?
— Но… это запрещено множеством магических конвенций, договорами и практическими инструкциями мастеров. Колдуны и ремесленники-маги…
— Да-да-да, это всё я слышала. Вы много знаете, так понимаю — не самоучка? Придерживаетесь правил, следуете инструкциям…
— Да, это основа моей работы.
— А в качестве проводника энергии используете висмут?
Фокс Тёрнер задумался. Она знала такие нюансы!
Висмут был его личным открытием, сделанным сколько-то лет назад. Он потратил на поиски лучшего проводника много сил и денег, почти лишился пальца и сжёг один дом. С огнём у Фокса были сложные отношения. Но свой идеальный компонент нашёл. И нашёл подход к нему — обработку, плетение энергии и ряд небольших ритуалов, которые оказались очень полезны. Эту информацию он взял из записей одного профессора.
Создания, или куклы, от мастера Тёрнера были по карману далеко не всем, так как отличались «живучестью», удобством в использовании, выносливостью и были уж очень похожи на себя прежних. Конечно, при условии, что владелец будет придерживаться инструкции.
Другие артефакторы же использовали медь, кварц и агат, что делало куклы дешевле и сокращало их срок жизни. Они знали о висмуте, но их эксперименты были провальны. Металл не поддавался.
И всё же осведомленность графини беспокоила.
— Верно, его я и использую. Вы следите за развитием артефакторики? Увлекаетесь этим?
Графиня пресекла его вопросы поднятой рукой.
— У мастеров есть свой почерк. Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы именно тот загадочный мастер-отшельник, который создаёт поразительно жизнеспособные куклы и который отказался от приглашения в Кредигонский университет магических наук и практик. Я слышала о вас.
Фокс стоически перенёс её драматическую паузу.
— А ещё мой знакомый магистр-целитель очень гордился тем, что ему в своё время удалось спасти и выходить грифона. А потом и отвоевать своего любимого питомца у смерти. Удивительное создание. Почти не отличить от настоящего. Только глаза дивного цвета радуги, стальные когти и пахнет он механическим маслом.
— Это запрещено множеством конвенций, договоров и…
— Ну хватит! — графиня недовольно стукнула кулаком по бархатному подлокотнику.
Виконт вздрогнул и отошёл к глобусу, верхняя часть которого съехала в сторону, обнажая ряд бутылочных горлышек. Ловким привычным движением Алфорд плеснул себе в стакан. Выпил.
— Мой племянник отзывался о вас как о человеке исполнительном, знающем своё дело и не лишённом понятия чести. И следующем правилам и инструкциям. Я верю его слову. И беседую с вами не как официальное лицо, представитель университета или кто там ещё. Я обращаюсь к вам как чело… женщина в отчаянном положении!
И её сухие руки стиснули покоившийся на коленях платок, губы сжались, а глаза, кажется, стали ещё ярче. Она вздёрнула подбородок.
— Для вас, я думаю, не секрет причина моего прибытия. Внучка выходит замуж, для нашей семьи это важное событие. Своих детей мы с супругом не нажили, но Маргери любим всем сердцем. И я, и супруг.
Понимание закралось в голову мастера Тёрнера, но он очень хотел ошибаться. Искренне надеялся, что ошибается.
— Свадьба через неделю. А моему супругу уже который день нездоровится. Я говорила, что ехать сюда — плохая идея. Что лекари не зря дают ему всё больше обезболивающего, что они перестают его лечить и только пытаются снять боль, что… В общем, и я, и наш лекарь считаем, что мой дражайший Виктор не доживёт до свадьбы. А это… свадьба… похороны… Так быть не должно.
Фокс был далёк от выражения и проживания сильных эмоций. Он редко сталкивался с животным ужасом, почти никогда не паниковал, опираясь на большой жизненный опыт и логику. Ему были знакомы страх потери и радость воссоединения — чаще всего именно эти эмоции царили в его мастерской, когда люди обращались за помощью в воссоздании их обожаемых питомцев.
Но сейчас он впал в ступор.
То, о чём его сейчас попросят, категорически, никак, совершенно, точно и непреклонно недопустимо. Невозможно.
Мастер Тёрнер поборол желание встать и откланяться.
Он замер, словно одна из послушных кукол.
— Вы понимаете, что я вам сейчас предложу?
— К сожалению, понимаю.
— Вы согласитесь?
— Я…
— Если вопрос в цене, условиях, ресурсах…
— Нет! — в останавливающем жесте поднял руки Фокс, но тут же откинулся назад, вглубь кресла. — Дело не в этом. Не только в этом. Это невозможно. Недопустимо. И не только с точки зрения морали и человечности, не из страха перед казнью, если об этом станет известно кому-то из Магического совета или ещё кому. У нас и некромантию-то не жалуют, а уж это… Поймите. Человеческая душа, запертая в искусственном теле! Душа со всеми потребностями, желаниями… понимающая, что она никогда и ничего не получит и не почувствует… это же ужасно.
Теперь графиня хотела перехватить слово, но Фокс, презрев этикет и приличия, не позволил:
— Вы же не думаете, что вы единственная, кому пришла в голову такая… отчаянная идея? Боги, есть же правила! Инструкции! Это даже не на грани артефакторики и некромантии, это… были же прецеденты! Такие… куклы… были неуправляемы, агрессивны, отчаянны. Их деактивировали, прежде чем они наносили существенный вред. До одного раза…
Эдит перебила его:
— Да. До одного. Профессор Мортер достиг невероятных успехов в этих экспериментах. Провёл годы над изучением, изрядно проредил королевскую тюрьму и обеспечил магические крематории работой. Он очень много вложил в это. И был близок к чему-то успешному, жизнеспособному! Действительно… живому. Как ему казалось.
— Случился пожар.
— Похвальное знание истории магической науки, молодой человек! Да, по официальной версии — пожар. Но, раз уж мы здесь обсуждаем некоторые вещи, которые не с каждым и возможно обсудить, открою вам тайну — это не совсем так. Дело не в пожаре. Вернее, не только в пожаре. Супруга профессора была убеждена, что в процессе эксперимента, который он сам считал самым многообещающим, что-то пошло не так. Очень сильно не так. Пожар не возник сам по себе. И это привлекло внимание Магического совета, создало прецедент и повлекло за собой запрет на подобные… практики. Как очень опасные практики. Для общества.
Она продолжила:
— До этого у профессора был ученик, погибший незадолго до пожара. Говорят, что, если бы не это, он был бы внимательнее и не совершил ошибки.
— А в чём состояла его ошибка? — Фокс старался не смотреть на графиню, отвернувшись к камину, в то время как старая женщина пыталась поймать его взгляд и найти в нём сожаление, понимание и поддержку.
— Может, описка, или кукла вышла из строя — это неизвестно. Записи профессора якобы сгорели вместе с ним. Мать говорила, что он боялся оставлять их где-либо кроме мастерской и впадал в паранойю…
— Мать говорила?..
— Ах да. Вы-то не знаете. Профессор Мортер — мой отец. В момент пожара мне было четыре года, моей младшей сестре и матери сэра Алфорда — почти два.
Тёрнер кивнул, теперь уже не отрывая взгляда от старухи. Она действительно была старухой. Усталой, грустной, измученной болезнями, переменой погоды, жизнью, бог знает чем ещё.
Её руки мелко дрожали, но лицо казалось спокойным.
Фокс почувствовал вину.
— Да, прошло восемьдесят три года, молодой человек. Я не могу помнить гибель отца, но мне об этом рассказала мать. Мне не довелось его хоронить и по нему горевать. Но я не хочу, чтоб Маргери хоронила деда в день собственной свадьбы! Или незадолго до того. Моя девочка этого не заслужила! Я хочу дать ей счастливые воспоминания о том, как была создана её собственная семья. А вам я могу дать то, что сами пожелаете. Кроме времени на раздумья. Боюсь, его у моего супруга попросту нет. Я понимаю, что это большой риск, что это угрожает вашей репутации, что есть инструкции…
— Я согласен.
Эдит поджала тонкие губы, хотела было что-то сказать, но передумала. И кивнула.
— Но я не думаю, что смогу сделать его таким же… живучим, как и другие куклы. Возможно — на неделю. Но не более.
— Нам и этого хватит.
Следующие дни были долгими и быстрыми одновременно.
Обычно умирающего готовят в мастерской. Но Фокс отказался от этого, чтобы граф провёл последние минуты своей человеческой жизни в окружении родных и близких. Слуги сэра Барнса собрали то, на что указал мастер, и вместе с последним отвезли в поместье, где было выделено несколько комнат. Хорошо, когда есть пара-тройка подходящих комнат.
Прощание супругов было быстрым и трогательным. Для кого-то, возможно, трогательным. Но Тёрнер был погружён в мысли о том, как он сейчас остановит сердце пусть и тяжело болеющего, но ещё живого человека. Делать это предстояло самому.
На этот случай у мастера не было инструкции — только старые невнятные записи одного профессора неразборчивым почерком.
Рука Фокса всегда была тверда. Как бы он ни сомневался или ни нервничал — это никогда не влияло на чёткость его действий. Но всё же… пусть и для благих целей и с согласия самого графа… это было убийством.
А убивал Фокс лишь однажды, и очень давно. Но — во благо.
***
Маргери была красива в тот день — платье по последней свадебной моде, цветы в волосах, ленты. Огромный сад усадьбы превратился в праздник — стояли шатры, подсвеченные магическим сиянием, в небо запускали ручные разноцветные огни, и они взрывались множеством ярких искр. Блюда были изысканны и сменяли одно другое на маленьких столах под присмотром служанок.
Фокс Тёрнер тоже был среди гостей — представлен как спаситель любимого коня невесты и условно-почётная персона. Графиня прилюдно отблагодарила его за хорошую работу над скакуном и попросила сопровождать её и супруга весь вечер. Все знали причуды старой Эдит, её любовь к лошадям и интерес к магическим наукам, а потому — не удивились.
Сам же Фокс глаз не спускал с графа. Того, что было графом.
Мастер волновался за своё детище. Хотя пара дней адаптации прошли и граф выглядел вполне прилично, учитывая обстоятельства и невозможность использовать другое тело или подготовить то, что есть, тщательнее. Все возможные риски не были известны и самому создателю.
Но Фокс попытался учесть то, что знал, помнил или вы́читал в старых записях.
«Первое — избегать алкоголя. Второе — не давать нагреваться телу, остерегаться огня и полуденного солнца. Третье — не допускать тесных физических контактов. Четвёртое — не подпускать к зеркалу. Пятое — каждые два часа закапывать в глаза настойку ромашки: это убережёт их от пересыхания из-за тонких цветных накладок на зрачки и радужку, которые скрывали многоцвет висмута. Шестое — через два дня после свадьбы отключить куклу. Без её создателя это сделать никак не получится», — повторял Фокс и объяснял Алфорду и Эдит. В том, что они это запомнят и будут соблюдать, мастер не сомневался.
Свадьба была шумной, полной разговоров, танцев, музыки и веселья. Молодые принимали поздравления и подарки, слушали наставления, поклонились старшим. Граф, кажется, был очень рад замужеству внучки, даже на какое-то время задержал её в своих объятьях, но отпустил, стоило супруге коснуться его локтя.
Выглядело это очень сентиментально и трогательно, но Фокс Тёрнер сжал в кармане камзола короткий нож, на случай срочного отключения куклы. Мало ли.
Вечером второго дня после праздника в дверь мастерской опять постучали.
Уже знакомый слуга сообщил кукольщику о том, что его ожидают в доме виконта.
В этот раз ему не предложили пройти в комнату с камином, а провели к конюшням с крытым манежем.
— Благодарю вас за визит в такое позднее время, — поприветствовала его графиня. Она была одна, если не считать кукольного коня, которого Фокс недавно передал виконту. Сам же виконт и граф отсутствовали.
— Мне казалось, что наша сегодняшняя встреча — по случаю деактивации графа, как мы и договаривались. Но… что-то я его здесь не вижу.
— Вы… вы должны меня понять. Я надеюсь, что вы меня поймёте, для всеобщего блага.
— Графиня!
— Мастер!
Она погладила коня по шее.
— Посмотрите, что создали ваши руки! Вы подарили ему вторую жизнь, а моей внучке — продлили радость!
— Он не живой, графиня. И вы это знаете. Он только кукла, муляж, набор из кожи и костей, клетка для души. Подвижная клетка за счет энергии, которая удерживается магией между кусками висмута. Лишенная желаний, большинства чувств и воли. Всего-то.
— Это животное. Любимое семьей, но животное. У него нет своих желаний и чувств! Ничего нет, кроме инстинктов, и вы это знаете. А вот человек…
— Нет! Не продолжайте и даже не начинайте! Я уже говорил, я не бог и не некромант! Я не буду пытаться в них играть!
— Вам и не надо! Вы же кукольщик, артефактор! У вас есть знания и возможность. И вы делаете своё дело, делаете его на славу! Разве ваша цель — не продлевать жизнь на земле?
— Но это не жизнь!
— Ещё какая жизнь!
— Вы не знаете, о чём говорите! Граф не животное. У него были чувства, страхи, желания, страсти. Это и делает человека человеком. Что он сейчас? Оболочка с какими-то воспоминаниями и навыками.
— Он обучится всему заново! Вы его…
— Нет! Даже не просите. Вы не понимаете, это…
— Мистер Фокс, я — стара! Я уже не помню, что такое страсть, яркие желания, бурные эмоции. Я давно этого не испытываю, но остаюсь живой. Меня радует чай с бергамотом в обед, лимонный пирог, закат у моря и россказни моего мужа о прошедшей охоте! Этого сейчас достаточно. Вы слишком молоды, чтоб это понимать, но…
— Граф не чувствует вкуса пирога. И не настолько я молод, как вам кажется. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Кукла-зверь умрёт, когда пройдёт половина срока ее «настоящей» жизни, энергия животных — часть природы. Она истощается. Человек же — существо иное.
— Да, я знаю! Мать говорила, что отец держал записи в мастерской, но это не так. Не совсем. Я помню, что он рассказывал мне на ночь, как сказку. Что душа человека — бессмертна и она не истончится и не распадётся. Человек может существовать вечно! Только бог может забрать жизнь! Настоящую жизнь…
— Я не бог, я не…
— Вот именно. Всё дело в вас! Только создатель может уничтожить человека!
— Это всё домыслы, теории, не подкреплённые практикой, это…
— Знаете что? Я думаю, мой отец погиб не просто так. Думаю, кто-то знал о его работе и успехах. Знал и боялся, завидовал, не желал подобного. Только вдумайтесь! Человек сможет жить вечно! В теле, которое не чувствует голода, нужды, похоти. Всё только в разуме, в душе.
— Это ужасно! Вечная клетка!
— Да как вы не понимаете?! У вас сердца нет!
— Есть.
— Значит, оно каменное!
— Пусть будет так. Но решения я не изменю. Это большой риск, это большая жестокость, это…
— Это был ваш шанс озолотиться! Я бы дала вам всё — деньги, титул, известность! Любая женщина была бы вашей!
— Мне это не интересно. Я придерживаюсь инструкции. Пункт шестой.
Улыбка сползла с лица Эдит, её губы уже знакомо поджались.
— Инструкции… Очень жаль, мистер Тёрнер. В любом случае я пыталась. Пыталась сделать по-человечески. Но вы, кажется, так не понимаете.
Движение было резким и быстрым. Неожиданным. Кинжал вынырнул из складок платья и со скрипом и хрустом вошёл в живот Фокса.
Графиня и мастер замерли.
Она шипела:
— Вы — бог, который не хочет дать жизнь своему творению! Вы жестоки! Но я остановлю вас и ваше каменное сердце!
Она повернула ладонь, вместе с тем проворачивая кинжал внутри Фокса.
Из раны потекло что-то тёмное, теплое, маслянистое.
Рубашка промокла и стала рыже-коричневой.
Графиня, меняясь в лице, шагнула назад, но её запястье оказалось в железной хватке кукольщика. Фокс смотрел на неё. Брови нахмурены, челюсти сжаты, в тёмных глазах — ни страха, ни боли.
Только усталость.
— Боюсь, до моего сердца вы не доберётесь. Мой бог давно мёртв. Его забрал пожар, и это было правильно. Никто не должен жить вечно и распоряжаться человеческой жизнью! Ваш отец был гениальным, но безумным. Он дал мне лучшее тело, но обрёк на одинокую вечность. И был готов сделать это для других. Для десятков, сотен, тысяч. Для армий. Печально. Я был вынужден спасти их, но… убивший дракона сам становится драконом. Так ведь говорится?
Он шагнул вперед, и рука графини громко хрустнула, словно сухая ветка.
Она закричала, рухнув на песок.
— Ты! Так это был ты! Из-за тебя… он!..
— И мне действительно жаль. Но безумный бог не создаёт во благо. Подобных мне быть не должно и не будет.
Графиня Нордфолкская попыталась отползти, но Фокс в два шага оказался рядом.
— И мне жаль, что ваша жизнь закончится сегодня. Я этого не хотел. Мне очень, очень жаль, Эдит. Если Бог есть, я надеюсь, что он простит мне вас, вашего отца и вашего мужа. И вас он тоже простит.
Хрустнула тонкая шея.
Через какое-то время всех жителей поместья разбудил пожар, разбушевавшийся в манеже. Графиня погибла. Любимый кукольный конь — тоже. Похоже, именно он стал причиной пожара, кто-то снял с него узду вопреки правилам. Не выжил и слуга, который ждал в конюшнях. Только чудом не пострадали сбежавшие лошади.
Сердце графа остановилось в ту же ночь. Сообщить о смерти супруги ему не успели.
Было принято решение похоронить их на семейном кладбище, рядом с могилой профессора Мортера.
Мастер Фокс Тёрнер был допрошен и отпущен. Он гарантировал исправность и безопасность своих созданий только при соблюдении инструкции.
Теперь же ему предстояло написать новую.
Автор: волчья ягода
