- Не стрелять! – команда прозвучала практически одновременно с обеих сторон.
Переговорщику предстояло пройти сто шагов под десятками прицелов…
Одно дело – там, за речкой, в Афганистане, где из-за каждого куста или камня мог выскочить бородатый моджахед или мальчишка с автоматом наперевес, прокричать "Аллаху акбар" и произвести выстрел…
Там была чужая земля… И её местные защищали от любого пришельца, независимо от того, с какими намерениями он там появился. Чужак – всегда чужак.
(начало всей этой истории - здесь)
(начало этого романа - здесь)
Но здесь, в родных местах продолжалась война, точнее, её самая отвратительная разновидность – терроризм…
При этом бывший брат пошёл войной на брата, который совсем ещё недавно приходил в его дом, как желанный гость.
Руслан Аушев понимал, что в любую секунду может раздаться роковой выстрел, но он уверенной походкой продолжал свой путь к центральному входу захваченной школы.
Отставной генерал остановился у самых дверей и продемонстрировал ладони.
- Пропусти! – раздался охрипший голос Расула.
Двое боевиков опустили стволы автоматов и посторонились, пропуская Аушева.
Тот даже не удосужил взглядом этих бешеных псов и решительно шагнул через порог. Увиденное его не то, чтобы потрясло. Сотни пар глаз смотрели на него, как на луч последней надежды.
Заложники, затаив дыхание, следили за каждым его движением. Аушев с трудом сдержал эмоции при виде измождённых и перепуганных людей, сидящих на полу…
Воцарилась зловещая тишина, и каждый шаг переговорщика отдавался набатом и звучал, словно метроном, отбивающий мгновения жизни…
- Ну, здравствуй, генерал! А ты, как я посмотрю, всё такой же отважный. А тебе не страшно умирать? – "Полковник" с уважением смотрел на человека, решившегося добровольно переступить черту неизвестности…
- Я уже не раз был в объятиях смерти. Меня этим не удивишь. А почему ты решил поступить вот так с теми, кто безоружен и беззащитен? Разве это достойно настоящего воина?
- Ты пришёл меня воспитывать или попрошайничать? Вести переговоры или тянуть время? – Расул ощущал своё превосходство. Прикрываясь живым щитом, он был смел, хотя отводил глаза, когда Аушев смотрел пристально и открыто.
Ему бы сейчас "шмайсер" на грудь и красную повязку на рукав гестаповской формы…
- Послушай, полковник. Твои требования мне понятны. Война на Кавказе не нужна никому из тех, кто здесь проживает. Война вообще никому не нужна, кроме шайтанов и обезумевших гангстеров из-за океана. Я могу гарантировать жизнь всем твоим людям и беспрепятственный выезд отсюда. В любую страну. Но ты для этого должен отпустить людей. Если тебе нужны заложники, то бери меня первого. Со мной ещё будет столько, сколько нужно – десять, двадцать, сорок…,- Аушев был убеждён, что те, кто сейчас готовится к штурму, согласиться заменить собой хотя бы одного заложника, а лучше десяток или сотню.
- Не верю я тебе, генерал. Да, ты нас отпустишь. Обеспечишь даже безопасность. Но это всё не то. Мы пришли сюда, чтобы погибнуть, но добиться своих требований…
И нам не нужна подачка в виде свободы в вашем понимании. Нам нужен Кавказ, свободный от неверных. Так и передай своему хозяину…
- У меня единственный хозяин – мой народ. Я за него воевал в Афганистане, за него пошёл против Кремля, когда отстаивал интересы моего народа…
- Руслан, ты отважный воин и только поэтому я позволил тебе прийти сюда. Никто из тех зажиревших политиканов из высоких кабинетов не способен рисковать своей шкурой. У них есть вот эти, - "Полковник" кивнул головой на заложников, затаивших дыхание и мечтающих лишь об одном – чтобы выжить!
- Расул, послушай…, сейчас…
Главарь не дал договорить и грубо перебил генерала:
- Хватит! Уходи! Ты тянешь время и пытаешься склонить меня к переговорам на своих условиях. Но условия буду диктовать я! – взревел он и схватил за волосы девушку – выпускницу.
Она вскрикнула от боли и страха. Вскочив на ноги, девушка с ужасом в своих прекрасных глазах смотрела на главаря и перевела взгляд на Аушева.
В этом взгляде была надежда и страх, мольба о помощи, и какая-то безысходность.
Желваки заиграли на волевом лице генерала. Больше всего на свете в этот миг он хотел вцепиться в глотку ненавистному зверю и уничтожить его! Но делать этого было нельзя. Никак нельзя!
- Вот видишь! Что ты можешь сделать? Ничего! А я могу убить здесь любого! – прорычал зверь и оттолкнул девушку.
Генерал, с трудом сдерживая себя, отвёл глаза в сторону и до боли сжал кулаки.
- Отпусти людей. Если не можешь всех, то хотя бы часть. Чем тебе могут угрожать женщины с маленькими детьми и беременные? Отпусти их, "Полковник", прошу тебя!
Расул пристально посмотрел в глаза Аушеву и отвёл взгляд. Чуть помедлив, произнёс:
- Хорошо. Я отпущу двадцать пять человек. Это будут женщины с грудными детьми и беременные. Двадцать пять и ни человеком больше!
Невозможно передать всё, что в этот момент происходило с людьми. Каждый из них хотел жить! Кто-то встал на колени перед убийцами, лишь бы оказаться в числе тех "счастливчиков"…
К генералу подошла молодая женщина и протянула ему свою полугодовалую дочь, которая находилась в полуобморочном состоянии.
- Всё! Уже поздно! Я сказал двадцать пять! Моё слово – закон! – прорычал главарь.
Встретившись с тяжёлым взглядом Аушева, который уже взял девочку на руки, Расул отступил.
- Берегите мою дочь…, - единственное, что смогла произнести мама, отдавая своё младшее сокровище в руки спасителю. Она и сама могла оказаться среди тех двадцати пяти, но здесь ещё оставались её старшие дети. Она приняла решение остаться с ними рядом и, словно большая птица, распахнув руки-крылья закрыть своих птенцов от беды…
Аушев чувствовал сотни взглядов, устремлённых на него, и впервые в своей жизни оказался бессилен хоть чем-нибудь помочь остающимся в этом кошмаре людям. Повернув голову, он увидел ту самую выпускницу и, глядя в её великолепные глаза, наполненные безысходностью, прошептал:
- Прости, дочка…
- Скажи спасибо, что я выполнил твою просьбу, генерал. И передай своим, чтобы даже не думали идти на штурм. Взрывчатку и решительность моих людей ты видел. Выполните наши требования и тогда мы примем решение, что делать дальше. А пока – иди. В спину стрелять не будем. Это я обещаю! – Расул взмахнул рукой, подавая знак своим боевикам, чтобы те выпустили заложников.
Выйдя на улицу, обезумевшие от происходящего люди бросились врассыпную. Никакие призывы к спокойствию и не бежать кому куда, не возымели никакого воздействия.
Несколько спецназовцев попытались выскочить навстречу освобождённым заложникам, но получили категорический приказ не выявлять себя.
Аушев шёл с девочкой на руках и отсчитывал шаги…
"Двадцать пять, двадцать шесть…, тридцать один, тридцать два…"
- Если повернётся – стреляй! – прорычал Расул.
Снайпер с удивлением посмотрел на главаря.
- Вы же сказали, что мы не будем стрелять! Вы же обещали…
- Я обещал не стрелять в спину. Повернётся – стреляй. Можешь даже в эту маленькую дрянь, что у него на руках, - раздался звериный рык.
"Сорок семь, сорок восемь…"
Внезапно Аушев остановился. Он хотел повернуться в сторону школы. Зачем это ему было нужно – не известно. Генерал стал поворачиваться и в этот момент застыл.
Он крепче прижал к себе малышку и продолжил путь, который мог стать его последним.
"Девяносто три, девяносто четыре…"
До спасительного угла всего несколько шагов. Самым большим желанием было сорваться с места и преодолеть в три прыжка эти последние метры смертельного пути.
"Сто один, сто два…, сто восемь…"
В этот момент генерал осознал, что подбежавшие к нему люди забрали из его рук девочку.
Он попытался опустить руки, но они не разгибались и болели, словно он только что держал вес в сотни килограммов.
Спустя несколько минут, состоялся трудный разговор.
Начался он с уточняющих вопросов относительно местоположения боевиков и их количества.
- Штурмовать нельзя. Будут огромные потери, - произнёс Аушев и посмотрел в глаза руководителю республики. Тот отвёл взгляд и вышел из помещения.
Командиры "Альфы" и "Витязя" переглянулись между собой. Их люди были готовы к штурму. Но какой ценой обернётся этот самый штурм.
- Валера, а ведь генерал прав. Штурм в этих условиях…, здесь не театр на Дубровке. Газ не применишь. Светошумовые можно, но их нужно одновременно сотню и то без шансов на то, что взрывное устройство или устройства не сработают.
- Лёня, я согласен. Но уверен, что штурм будет, - парировал командир "Альфы".
- Я тоже не сомневаюсь. Ждём в готовности…
. . . . . . . . . .
Бритов с раздражением отвечал на неудобные вопросы Шахова.
- Вы меня в чём-то подозреваете, Алексей Николаевич? Вам не кажется, что здесь и сейчас это несколько неуместно? Идёт операция по освобождению заложников. Новое руководство наверняка примет гениальное решение и всё у них получится, - генерал гадко усмехнулся и бросил взгляд в сторону вертолётной площадки.
Ему не хватило буквально каких-то десяти минут, чтобы навсегда покинуть это злополучное место, а ещё через несколько часов – эту страну.
- У меня к Вам пока только один вопрос. Откуда у Вас телефон главаря?
Бритов вздрогнул, но старался не показывать своего волнения.
- Где и когда Вы с ним познакомились?
- Это уже второй вопрос. А мы договаривались всего на один.
- С тобой никто договариваться не намерен. Если ты будешь блеять, как овца, я тебе задам третий и последний вопрос – тебя как похоронить, в гробу или развеять по ветру? – прозвучал бас Комиссара.
- Это секрет оперативной разработки и я не намерен его здесь и сейчас раскрывать. На этот вопрос я смогу ответить лишь в присутствии Директора ФСБ. Алексей Николаевич, Вы же знаете наши правила…, - осторожно произнёс Бритов и со страхом покосился на Комиссара, что внезапно оказался рядом.
- Хорошо. Я вылетаю с вами в Центр. Вячеслав Степанович, ты оставайся, наверное, здесь. Я тебе не командир, но прошу – не рвись на амбразуру. Думай, а когда подумаешь – сядь и ещё раз хорошо подумай. Не так ли вас учил ваш Батя? Кстати, он пришёл в сознание. Серов с ним пообщался.
Офицеры разговаривали между собой, не замечая Бритова. Тот решил бочком отойти в сторону и по возможности скрыться в суматохе.
- Ещё один шаг и у тебя в голове появится ещё одна дыра, если тебе своих мало, - прогремел Степаныч и поправил на плече АКСУ.
Бритов встал, словно вкопанный. Он не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Разумеется, никакого разговора при Директоре ФСБ он вести не собирался. Этого нельзя допустить. Он должен был выиграть время, чтобы спасти свою драгоценную шкуру.
Этого оборотня уже не интересовало, что происходит в нескольких сотнях метров.
Он был уверен лишь в одном – единственный свидетель его связи с главарём – сам "Полковник". Но в живых он явно не останется.
- Алексей Николаевич, так что? Мы летим? – поинтересовался он и улыбнулся впервые за несколько часов. В голове у оборотня появился план по спасению…
- Да, сейчас…, Степаныч, я сам не верю этому гадёнышу, но доказательств слишком мало. Не знаю, как и что, но, по-моему, он что-то придумал.
Комиссар наклонился к Шахову и прошептал ему на ухо:
- Я тебе скажу больше. Он окажется на борту и самолёт получит добро на вылет. Только это будет не наш, военный самолёт. Это будет иностранный борт…
Шахов пристально посмотрел в глаза своему коллеге и крепко пожал руку.
Комиссар проводил взглядом удаляющиеся фигуры людей из Конторы и покрутил головой…
Продолжение и окончание - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям, подписке на канал и рекомендациям его для друзей. ЭТО ОЧЕНЬ ПОМОЖЕТ РАЗВИТИЮ КАНАЛА. В планах автора выпустить печатную версию данной истории. При желании оказать помощь в издании авторских трудов можно произвести перевод на карту 2202 2016 8023 2481
Все совпадения имён и фамилий являются случайными. Развитие событий и их описание является художественным вымыслом автора)))
Искренне Ваш Позитивчик (Николай Беляков)
Честь имею! И до новых встреч!
#армия и спецслужбы #люди и судьбы #рассказы и повести #приключения #мужество и героизм