- Оля, как же ты похудела! – еле сдерживалась Валентина, чтобы не ужаснуться. Она заглянула к соседке, спросить: как дела, как малышка. Вернувшись из больницы, Оля совсем закрылась дома, даже шторы в комнатах не открывались.
- Последние трое забрали у меня всё! Я похожа на старуху, зубы крошатся – страшно смотреть на себя в зеркало.
- А ты что думала, это же сколько здоровья надо одного за другим рожать. Как чувствуешь себя?
- Ужасно швы болят, тело ноет, как во время простуды, врачи буквально вытащили меня с того света, - присела Оля за стол, чаю не предлагала, взгляд измученный, пустой, лицо отёчное, губы белые, кожа как у сухая. – Ты извини, я ещё не умывалась, Машка ночами не спит, я как-то и забываю про это, иногда прямо на унитазе засыпаю.
- Бедная ты бедная, - по-женски жалела её Валентина, но по-человечески хотелось спросить: за кем гналась? Каждый год по ребёнку! – тебя хоть перевязали или удалили?
- Да, слава богу, - наклонила Оля голову. В комнате подал голос младенец, так заунывно, жалостливо. – Наташка, - крикнула Оля, отодвинувшись от стола, глянув в открытую дверь детской комнаты, - иди покачай Машу.
Девочка послушно вышла из комнаты в домашнем халате, на ходу собирала свои красивые волосы в пучок, протёрла лицо ладонью, она будто дремала.
- Вот уж лыдача… Видит, как мне трудно, знает, что нельзя больше трёх килограммов поднимать и всё равно не оторвёт задницу от дивана! – с трудом вернулась на место Оля.
В комнате ребёнок стих, скрипела старая кроватка. Везде полумрак, мам запрещает открывать шторы – это мешает спать ей и ребёнку, Маша и так полчаса спит – два орёт – молока у Оли мало, смесь Митя покупает, но самую дешёвую, видимо, у ребёнка колики.
- Оль, что ты такое говоришь?! Да пока тебя не было, всё на ней держалось, она младшим и няней, и мамой была. Она же в школу почти не ходила.
- От неё не убудет! – почесала Оля затылок, волосы тонкие, поредели, немытые несколько дней. – Ходит, наряжается, малюется, как прости господи… Вырастила, на свою голову! Вся в отца будет, - Оля говорила негромко, но и убавить тон не старалась, старшая дочь её раздражала всем существом. Много месяцев назад она уезжала в больницу, дочка была маленькой девочкой — платьица, хвостики, куколки. Вернулась – будто пять лет прошло, Наташа с каждым днём становится всё краше и краше, волосы светлые, густые в руку не помещаются, глаза огромные, карие и в рост тянется, как веточка тополя к солнцу.
- Нельзя так о ребёнке, и Митя у тебя никогда не славился взглядами налево.
- Он ей не отец, - вздохнула Оля.
- Ах, да я забыла, ты говорила – она от первого мужа. Но остальные ведь от Мити? – случайно вырвалось у Вали, она закрыла рот ладонью, подбородком прижала к шее, - я не то…
- Да знаю я! Все вы не то! Вам бы в мою койку заглянуть, посчитать сколько раз, с кем, пособирать сплетни, придумать чего-нибудь посочнее. Его они все! Все до единого – сам захотел. Я не должна теперь одна нести крест за эту ораву! Захотел – получи! Вот теперь пусть вкалывает до конца своих дней, где хочет, кормить их всех надо.
- Ты стала злая.
- Тебя бы год по больницам мурыжили, а потом выдавливали из тебя дитя несчастное, они ж её чуть не покалечили и меня в гроб не загнали, - закрыла глаза Оля.
- Ты же сказала, с того света вытащили?
- Ну да сначала чуть не отправили, потом вытаскивали, веселились, наверное, - пожала она плечами. Все виноваты в её жизни, муж, дочь, даже бывшего мужа припомнила, врачи, соседи – сплетники, а она жертва. – Ладно, мне бы вздремнуть, пока Наташка качает сестру, давай потом, - посмотрела Оля на Валентину взглядом замученной лошади.
- Да, да, я понимаю. Я попрошу своего Игоря, вдруг он сможет достать импортную смесь, она всё же лучше нашей. Пробовала козье молоко?
- Валь, иди уже... Ты меня учить будешь? – простонала Оля.
- Да, да, - Валентина немного поправилась, в груди разошлась, она привлекательна красотой взрослой женщины, притягивает взгляды, здоровый румянец на щеках добавляет доброты во взгляде.
Она вышла из кухни, заглянула в спальню, откуда пищал ребёнок: Наташа сидела на кровати и качала малютку. Тётя Валя подмигнула Наташе, девочка сразу просветлела, но за спиной приятной тёти показалась мама - девочка отвернулась. Валя вышла от соседей.
На улице день, аж глаза режет от света, воздух тёплый, хотя до лета ещё далеко, воробьи скачут по лужам и по крышам, машина проехала по дороге, жизнь – кипит, не останавливается. В этом доме, как в мавзолее – мама болеет – страдают все. Валентина ещё раз взглянула на зашторенные окна с улицы, перебежала дорогу, в своём дворе мальчишки делали канавки отвести воду из больших луж, младший пускал палочки, сухие травинки по грязным ручейкам во дворе, младший сладко спал на свежем воздухе в коляске.
- Не просыпался? – спросила Валя у старшего сына.
- Не мам, ты же только ушла.
- Я думала, меня долго не было.
- Иван, что же ты опять засоряешь русло? Брат чистит, а ты забиваешь… Неси газеты из дома, будем кораблики мастерить. Вась? Кораблики будем пускать? - обратилась она к старшему сыну.
Тот тяпку мокрую выпустил из рук, вроде не маленький, но тоже интересно.
- Конечно.
- Только я забыла, как их делать, - задумалась мама.
Ребята ей показывали, объясняли на пальцах, но у неё ничего не получалось, дети смеялись над криворукой мамой, Иван смастерил и отдал ей кораблик, потом пожалел – он оказался самым быстрым. Мама недолго с ними играла, маленький проснулся, надо его кормить, потом идти в магазин. Она отдала газеты старшим, попросила ноги не мочить.
- А то заболеете, а завтра в школу.
- А можно мы как Коля, и Славик не будем ходить в школу? – спросил Иван.
- Нет. У них мама болеет, кто-то же должен ей помогать.
- Она всегда болеет, а потом приезжает с ребёнком, – беззлобно, совсем по-детски обиделся Ваня на маму.
Василий выдал ему затрещину.
- Васька! – строго посмотрела на него мать.
- А что он?
- Он не понимает, а ты подзатыльники раздаёшь. Зачем? Объяснять надо.
Соседские старшие дети продолжали ходить в школу по очереди, балансируя между замечания в дневниках и разбором семьи на педсоветах. Их жалели, мама была в больнице, сейчас она вернулась, но ситуация не изменилась. Социальный педагог взялась за эту семью, буквально вчера приходила с выписками пропусков из журналов. Оля смотрела на низкорослую женщину, с жирно-накрашенными губами, внимательно слушала, кивала, соглашаясь с каждым её словом, а в конце спросила.
- Пропуски по уважительной причине? Справки есть?
- Да, но…
- Они у меня часто болеют, для них это нормально. Младшие не пропускают?
- Нет, но…
- Вот когда мои дети сделают что-то плохое, или совсем перестанут ходить, приходите, разберёмся, накажем, а так не надо мне говорить, что я плохая мать. Дети одеты, обуты, сыты – с голоду никто не пухнет! Здоровье – это индивидуальная особенность каждого, так что не надо мне тут! У меня девять детей – я знаю, что говорю. Младшие каждый день ходят в школу?
- Да, но… вы долго отсутствовали, дети без присмотра, - выпучила на неё глаза социальный педагог.
- Почему же? У них отец есть, он брал отгулы, выходные, если вы его не видели – это не означает…
- Взвалили всё на старших детей, и даже не понимаете! Они отстают от школьной программы, Коля скатился совсем, вы видели его отметки?
- Кому они нужны ваши отметки? Вспомнит ли он о них лет через десять, когда жить самостоятельно начнёт? Вот, я – училась на отлично, родители учителя и что? Как мне это пригодилось? Живём не хуже других, или вы считает моя семья ниже других, ниже вашей, только потому, что мы многодетные?! – нагло смотрела Оля на женщину в строгом костюме, который уменьшал её ещё больше.
- Ольга Назаровна, школа обязана…
- Давать образование! А какое сейчас образование? Учебники купи, на шторы сдай, на ремонт принеси, на экскурсию к памятнику Ленина выложи, а то его не видели – вот и всё ваше образование.
- Вы никогда, ни на что не сдавали!
- И не собираюсь. Идите к другим, - указала Оля на дверь, - где родители пьющие, гулящие, не работают, там вам будет чем заняться.
- Ольга Назаровна! – вытянулась по струнке женщина, - вы не имеете право мне указывать.
- И вы тоже! Всего доброго, завтра дети придут в школу.
Оля поднялась из-за стола, встала в дверях, показывая всем видом - гостье пора, она вообще пришла не по адресу. Педагог вышла, её возмутила эта неприятная женщина, а когда-то они ставили её в пример другим родителям. Она ушла, оставив после себя стойкий аромат едких духов. Оля выглянула в окно из кухни – ребята привезли сено на тачке, где раздобыли, она даже не знала, раскладывали по клеткам кроликам. В большой комнате работал телевизор, Таня, Вика, Дима и Лёша сидели на полу, раскрыв рты перед чёрно-белым экраном, кажется, «В мире животных» показывали. Наташа опять куда-то запропастилась, шляется.
Она появилась дома примерно через час, малыши в детской уже устроили погром, ревели – мама отругала их и расставила по углам. Мальчишки по-прежнему возились во дворе, они не хотели идти в дом, ерундой маялись только не домой. Маша плакала не переставая.
- Где ты была так долго? – с порога начала кидаться на неё мать с ребёнком на руках.
- В магазине ты же сама послала, - испугалась Наташа и поставила сумку на пол от неожиданности.
- Ты что в город ездила за макаронами? Тебя не было почти два часа! Только за смертью посылать.
- Я на минуточку остановилась с девчонками поболтать.
- Мать, тут с ума сходит, дети надрываются, а она лясы точит, - кричала Оля.
- Это твои дети, - неожиданно ответила Наташа и сделала шаг назад к двери.
Это не помогло, Оля подлетела с Машей на руках и влепила пощёчину старшей дочери.
- Бессовестная! – дыхнула она огнём на неё. – Быстро взяла сумку, отнесла на кухню, пошла, поменяла Лёшку. Он десять раз описался, пока тебя не было. Потом сваришь макароны…
- Мне уроки надо делать у меня завтра изложение, - робко ответила Наташа, проходя мимо матери.
- Ничего страшного, изложение пишут в школе, а не дома.
- Мне готовиться надо.
- Ты как с матерью разговариваешь? Я сказала сделать! Иди и делай.
- Нет.
Если бы, не Маша на руках у Оли, она бы задала этой девчонке хорошей порки, повзрослела, посмотрите на неё.
- Ну хорошо, - качала она на руках дочку, девочка не унималась, доводя маму до безумия, - отец приедет, я ему расскажу, почему в доме есть нечего. Расскажу, как ты полдня шлялась, пока другие делом занимались.
Наташа успокоила младших братьев и сестёр, переодела Лёшу, Вике дала её лекарства, Таню посадила с малышами на пол, раздала листочки и карандаши, попросила нарисовать солнышко. Лёша ползал по полу и специально мешал остальным, ему хотелось играть, бегать, прыгать с дивана, рисовать – это скучно. Старшая сестра достала старый конструктор, рассыпала вокруг него – она знала, на полчасика его хватит, потом опять будет баловаться. Немного прибрала в комнате, пошла в зал, села за стол с учебниками и начала что-то переписывать. Сосредоточиться невозможно – Маша не унималась. Через пять минут Наташа поднялась из-за стола, пошла на кухню, набрала молока в бутылочку, подогрела на водяной бане, принесла сестрёнке. Мама лежала на кровати, руками затыкая уши подушками.
Маша стихла, присосавшись к бутылочке с молочком, Оля повернулась к ней.
- Ты что ей дала?
- Молоко.
- Ей же нельзя, у неё…
- Она есть, хочет, а ты цедишь из себя, откуда у тебя молоко? Ты только чай пьёшь, она не наедается.
- Ты посмотри на неё, - приподнялась Оля с кровати, хотела поругать опять, но Маша ела, ела, не отрываясь, жадно глотая, причмокивая. Наташа даже правильно положила бутылочку, чтобы малышке было удобно. Олю чуть отпустило от тишины в комнате. – Ладно, иди делай уроки, завтра в школу!
Мама поднялась, и сама приготовила ужин, малышка крепко спала Дима и Лёша крутились возле неё на кухне, не мешая старшим детям делать уроки, остальные играли в куклы, рисовали, занимались самыми детскими, важными делами.
- Маме, кажется лучше, - посмотрел на старшую сестру Коля, они сидели за одним большим столом, с разных концов, - хоть бы так было всегда.
Наташа ничего не ответила, грызя ручку, продолжала читать, но в душе она надеялась на чудо.
Чуда не случилось. Поздно вечером приехал папа, мама ему так преподнесла сегодняшнее поведение дочери! Всё как обещала Наташе: прогуляла полдня, вернувшись, нахамила, помогать по дому в итоге отказалась – развернулась и ушла заниматься своими делами. Оправдать Наташу некому, братья были на улице, малыши в большой комнате, когда сестра и мама ругались, что они скажут? Они привыкли, за эти несколько дней у маминым крикам.
Папа не ругал Наташу, слово не сказал – он смотрел на неё строго — осуждающе, растирал виски худыми пальцами, вздыхал. Мама продолжала изобличать неблагодарную дочь, забыв упомянуть про порядок в доме, про продукты из магазина, одетых отмытых малышей, чистую посуду и сытую Машу в кроватке, её даже неслышно из комнаты.
Наташа расплакалась под папиным взглядом, она не плакала, когда мать орала и ударила её по лицу, а тут… Обидно. До боли, до нестерпимой боли в животе. Она встала и вышла из-за стола. Братики и сестрички тайком от мамы смотрели ей вслед. Вика тоже расплакалась, её Наташа больше всех любила и оберегала, хрупенькая девочка слезла со стула и пошла за сестрой, пытаясь схватить за руку и утешить.
- Вот видишь, она и маленьких этому учит! – добавила Оля.
- Чему? Любить их?
- А-а-а-а, я плохая мать?! - заводилась Оля, - а ты у нас замечательный?!
Митя хотел встать, уйти, но она мама не позволила. Коля и Славик помогли малышам выбраться из-за стола, увели их в комнату. Мама принялась за папу.
продолжение ___________
Присоединяйтесь к моему каналу, рада видеть Вас в Телеграм
Моя книга У меня так никогда не будет на всех ресурсах:
Литрес Amazon WB Оzon . Печатная версия по предзаказу на Ридеро