– Спорим, что наша бабушка – Венера Милосская? – дед хитро прищурился, подмигнул внуку и посмотрел на жену, которая пропалывала грядку с луком.
– На что? – заинтересовался Колька – с дедом никогда не было скучно.
– Проспоришь – будешь чистить курятник, – он заметно оживился, почесал лысоватый затылок и добродушно улыбнулся. – Выиграешь – отдам свою удочку.
Колька среди подсолнухов был своим: такой же круглолицый, с выгоревшими волосами, с конопушками на облупленном носу. Он посмотрел на бабушку: какая из неё Венера?
– По рукам! – у мальчика ёкнуло в груди: давно выпрашивал удилище, и вот оно, счастье, так близко!
Дед Василий Петрович подкрутил усы и, подкравшись к супруге, шлёпнул по мягкому месту. Она вскрикнула от неожиданности, обернулась:
– Ах ты, паразит! У меня руки уже отвалились, с утра тут развлекаюсь! Курятник почистил?
– Слыхал? – дед был доволен, как ребёнок, получивший внеплановую шоколадку. – Руки у неё отвалились!
Он увернулся от бабушкиной тяпки и, прихрамывая на левую ногу, поковылял к курятнику. Замахал рукой, зазывая Кольку, и улыбался так широко, словно выиграл тысячу рублей.
Колька взгрустнул: сколько раз зарекался не связываться с дедом? Он весёлый, заводной, добрый. А глаза хитрющие!
Опытный спорщик устроился в гамаке, а внук, вздохнув, взял скребок и ведро, пошёл чистить сарай. Ему это было не в тягость, грустно было, что проспорил, рыбачить опять придётся самодельной удочкой.
Дед с внуком любили рыбалку. Выходили рано, петух ещё спал. Они будили его, стукнув ведром по стенке хлипкого строения. Петро – так его называли – пугался и, заикаясь, начинал кукарекать, не понимая, что происходит. Это было так забавно, что дед корчился от смеха, а Колька смеялся и от крика петуха, и от гримасы мальчишки, который прятался в старом теле дедушки.
– Ты кем в детстве мечтал стать? – внук вытер слёзы и серьёзно посмотрел на Василия Петровича. Тот, не ожидая подвоха, сразу ответил: “Космонавтом”.
– То-то я вижу, ты подолгу сидишь в своём космическом корабле, –
Колька отпрыгнул на всякий случай в траву, чтобы палка деда его не достала.
Тот остановился, недоумённо глядя в пустоту. Через мгновение тёмную улицу деревни пронзил его хохот, который прокатился по пыльной дороге и растаял у старой конюшни: он вспомнил туалет, сделанный в виде космического корабля. Собаки всполошились и затявкали.
– Один: один! – довольный Василий Петрович одобрительно посмотрел на внука: “Моя порода!”
… Над озером низко стелился туман. Вода, как парное молоко, отдавала тепло, а лёгкий ветерок слегка дул, остужая её.
Дед вёл себя тихо, соблюдая ритуалы рыбака. Это было несколько часов тишины и раздумий. Он становился сосредоточенным, отрешённым… Колька искоса поглядывал на него и тоже затихал, хотя его хватало только на час…
Дед внезапно вскочил, вглядываясь в озеро. Леска натянулась. Он стал крутить катушку, прилагая усилие: попался кто-то крупный.
– Неси сачок! – прошипел Василий Петрович, лихорадочно поблёскивая глазами.
– Щука! – восторженно выдохнул внук. Рыба была не сильно крупная, тянула на килограмма три.
Хищница выгибала своё почти цилиндрическое туловище с плотно сидящими чешуйками, образующими чуть ли не панцирь. Сплющенное клинообразное рыло щерилось, высоко посаженные глаза старались контролировать вид и сбоку, и перед собой, и выше себя…
– Красавица моя! – рыбак любовно гладил поперечные чёрные полоски на боках добычи и серо-зелёную спину рыбины.
– Дед, я не могу больше! – Колька закусил губу, из последних сил удерживая сачок.
Петрович взял озёрную хозяйку одной рукой за оранжевые плавники, другой – под жирное брюхо и стал вытаскивать из сачка, приговаривая: “ Иди ко мне, хорошая моя!”
Щука содрогнулась всем телом и, оставив в руках деда желтовато-матовую слизь, как акробат метнулась в родную стихию. Упав на землю и судорожно сократившись, она в три прыжка оказалась в воде и махнула на прощание хвостом.
Петрович стоял с открытым ртом несколько минут.
Колька испугался и, стараясь рассмешить деда, спросил:
– Помнишь, ты мне говорил: кого Бог целовал в лоб при рождении, тот становился учёным?
– Ну? – дед очнулся, часто-часто заморгал и вопросительно посмотрел на внука.
– А кого целовал в руки, тот становился художником…
– Ну?!
– А куда он поцеловал тебя? – ехидно улыбнулся Колька.
P.S. А вы помните своих бабушку и дедушку?