Терпение и ещё раз терпение !

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ВТОРОЕ ЗАНЯТИЕ ПО МЕТОДУ ВЛГД:

а) каким органом вы лучше всего ощущаете свое дыхание?
б) уменьшение глубины дыхания с помощью правила правой руки
в) что такое контрольная пауза?
г) правило левой руки
д) минутный объем дыхания
е) как «поймать» диафрагму?!
ж) расслабление через напряжение
з) учитесь мыслить причинно
и) уменьшать привычную дозу лекарств следует по
одной четверти
к) первые советы вновь поступившим больным
На второе занятие - в среду утром - пришли, вроде бы, все те же, да как будто бы и не совсем те, пациенты.
Ведь они провели первые в своей жизни сутки в знакомстве с величайшим медицинским Открытием
двадцатого века!! Кто они были до сих пор? Безмолвные и безответные рабы безжалостной, закостеневшей на
таблетках и уколах официальной медицины.
И вот впервые за годы (!) своих страданий они попытались бороться со своими недугами сами. Не с помощью
обманчивой химии, не с помощью несущего опасность заражения СПИДом шприца, а опираясь лишь на свою
собственную волю и здравый смысл. Уж у кого какие оказались на данный момент... Но свои, родные. Не
купленные.
Они забили коридор перед кабинетом еще за полчаса до начала занятий. Облепили тоже рано подошедшую
Клару, будто растревоженные пчелы. |Еще не дав ей раздеться, уже начали закидывать конкретными
(появившимися у некоторых пациентов за истекшие сутки проб и ошибок) вопросами. И буквально на ее
плечах ворвались в едва отпертый Озерцовой кабинет.
Сегодня, тринадцатого марта девяносто первого года, они пришли на второе свое занятие к одному из лучших
Бутейковских методистов. В уставшей, обессилевшей от национальной резни и всеобщей разрухи стране
больные Озерцовой хотели этим пасмурным темно-фиолетовым мартовским утром только одного: изучать свой
собственный организм и свое, и только свое дыхание с помощью поистине волшебного метода ВЛГД!..

Они уже давно не чувствовали себя здоровыми людьми. Всего лишь полтора месяца назад их, вдобавок ко всем
невзгодам, словно обухом по голове долбанула еще и страшная, до отказа вывернувшая их и без того тощие
кошельки, циничная Павловская денежная полуреформа. Что оставалось им (полукалекам) еще ожидать в этой
распрекрасной социалистической стране с ее «великолепным» медицинским обслуживанием?
Многим из них постоянно требовались дефицитнейшие гормональные препараты. А в аптеках уже в начале
марта нельзя было достать даже простого самого сверхобычного аспирина. Клара видела, как они вчера в
бухгалтерии рассчитывались мелкими измятыми купюрами. Оплевавший безвинные пятидесятки и сторублевки
премьер Павлов полностью подорвал доверие к крупным. Трясущимися руками доставали женщины
заскорузлые трешки и пятерки. Даже двадцатипятирублевые ассигнации вызывали у них теперь (после давок и
смертей в обменных сберкассах) довольно стойкий испуг.
И разве могли поверить эти страдальцы, что в аптеках, где нет уже и аспирина, скоро (!) появятся их заветные
антиастматические биротеки и кенокорты?!... Да не больше, конечно, чем «верили» в безопасность и
надежность еще не преданных гласному поруганию двадцатипятирублевок.
Кстати, новых, веско обещанных Павловым, некрамольных сто- и пятидесятирублевок никто из приезжих
Клариных пациентов еще в руках не держал. А ведь прошло уже, сколько пореформенных недель, и приехали
они из разных мест. Некоторые их лишь будто бы мельком у кого-то видели... Говорили, что похожи якобы, в
основном, на старые, но изготовлены из гораздо худшей (даже на вид) бумаги...
Так ведь таблетка не бумажка. Ее (если даже она и чудом в аптеке появится) поменять на менее качественную
куда опасней. И вот среди этакой-то смуты и безверия полутора десятку Клариных подопечных вдруг
необычайно повезло: они (кто целенаправленно, кто по случаю) вдруг волею судьбы попали туда, где
таблетки и уколы практически теряли свою непомерно раздутую «магическую» силу.
Зато набирала почти невиданную мощь и значение их собственная, давно ими же самими накрепко подзабытая
и оттого чрезвычайно ослабленная, но все же, как почти всегда и везде все, фактически-то, в конечном счете, и
решающая, родная и каждому из них близкая матушка - человеческая ВОЛЯ!
И оказалось, что не так уж она у Клариных пациентов еще и захирела. Что немало с ее помощью можно еще и
сделать. Главное - лишь суметь заставить ее работать на себя.
- Прежде всего,- попыталась призвать к порядку несколько возбужденную группу Озерцова,- продиктуйте мне ваши
домашние записи пульса и максимальной паузы.
- Олег Лущин? - открыла Клара Федоровна свой журнальчик. Худощавый шестнадцатилетний астматик поднялся,
было, как! на школьном уроке:
- Пульс семьдесят восемь. Пауза пятнадцать. Принимал за эти сутки астмопент и теофедрин...
За несколько минут Клара быстренько собрала нужные ей сведений.
- У кого какие проблемы? - отложила она в сторону розовую шариковую ручку.- Я ставила вам задачу - попытаться
снять с помощью метода ВЛГД ваши симптомы. Кто снял?
- Я, вроде бы, сняла головную боль,- откликнулась молодая женщина в белой вязаной кофте.
- Молодец, Ирочка,- похвалила ее Клара Федоровна. По медосмотру она помнила, что Вострецова страдает почками и
вегетососудистой дистонией.- А почечные колики как? Удавалось снимать?
- Немного, но еще не полностью,- искренне ответила Ирина!
Вообще, с этой больной можно было писать икону великомученицы. Миниатюрненькая. Худенькая. Она поражала
любого, встретившегося взглядом с ее печальными, чуть рыжеватыми глазами. Из них буквально струилась большая,
непроходящая боль. К своим тридцати двум Вострецова уже крепенько настрадалась от собственного тела. Хотя
работала, вроде бы, по финансово-бухгалтерской части. В чистеньком кабинете. Но нервы. Нервы, видать,
изматывала и эта «непыльная» работенка.
- А мне удалось снять насморк! - горделиво почти выкрикнула подрабатывающая на вешалке в их больнице
пенсионерка. Сегодня она сменила свое коричневое платье на бордовое. А ведь был (!) ринит, Зоя Александровна
тоже по-ученически подняла кверху правую ладошку с заметно тронутыми застарелым полиартритом
растопыренными пальцами.- Но вот боли в суставах остались... - она погладила припухшую: шишечку на
указательном пальце.- Ноги. Ноги у меня болят,- бывшая учительница с сожалением покачала крупной головой.
- Вам, при пислонефрите,- обратилась Клара опять к Вострецовой,- можно пить дополнительно к методу,
подсоленную горячую водичку. При гломерулонефрите же этого следует остерегаться! - повысила голос, чтобы
слушали все остальные, Озерцова.- Ну, а боли в ногах,- она посмотрела на гардеробную учительницу.- Это не сразу
уйдет. Постепенно.
- Вчера мы с вами изучили правило правой руки,- Клара Федоровна постучала авторучкой по столу, требуя всеобщего
внимания.- Оно учит нас, как уменьшить глубину дыхания, даже еще не внедряясь в САМО ДЫХАНИЕ. В его
процесс.
О чем говорит это правило? - Клара подняла большой палец.- Первый палец - удобная поза. Второй палец -
правильная осанка. Эти первые два пальца,- она пошевелила большим и указательным пальцами,- создают условия

для расслабления дыхательной мускулатуры. Третий пальчик - глаза вверх. Голову при этом держим прямо, чтобы
подбородок находился на уровне яремной ямочки. Четвертый пальчик - ноги под себя. Пятый - губы трубочкой. И
расслабить при этом корень языка, произнося звук А-О-У-М.
Не забыли, что я просила вас определить: какой из пяти факторов помогает вам лучше всего уменьшить глубину
дыхания? - Клара немного помолчала.- И каким органом вы лучше всего ощущаете свое дыхание?
- Я носом лучше всего ощущаю, как воздух проходит. А, уменьшить дыхание очень помогает правильная осанка! -
заторопилась с ответом страдавшая полиартритом бывшая учительница.
- Очень хорошо, Зоя Александровна, что вы сумели это отличить,- с удовольствием констатировала Озерцова. От
учительницы она не ожидала такой прыти. Все-то им и всегда непонятно. Как и их бывшим ученикам...
- А я вот здесь, в груди, воздух ощущаю,- пожилая астматичка провела сухой ладошкой по своей уже видавшей виды,
слегка полинявшей темно-вишневой кофточке.- И третий пальчик - глаза вверх,- она приспустила очки и закатила
кверху белесоватые глаза,- действительно здорово на дыхание действует! Правда только глазам немножко больно...-
женщина снова поправила свои очки.
- Так вы,- Клара Федоровна на всякий случай (не всех больных она еще хорошо запомнила по именам даже после
вчерашнего тщательного медицинского осмотра) заглянула в свой журнальчик,- Алевтина Михайловна, пока очень
сильно-то зрачки не поднимайте. Постепенно все надо проделывать. Тогда и неприятные ощущения исчезнут. Ну, а
вообще-то, Коврова у нас молодцом! - не преминула подхвалить пациентку опытный методист.- Не веем нравится
этот самый подъем зрачков вверх. Но вещь и впрямь очень и очень эффективная, если ее как следует освоить.
А как мы меряем свое дыхание, не забыли? Через паузу,- не стала дожидаться Озерцова затянувшегося ответа.-
Максимальная пауза - наш с вами ИНСТРУМЕНТ для измерения дыхания.
По величине паузы в секундах мы определяем наше дыхание. Паузу эту мы делаем в конце естественного,
ненасильственного выдоха. </> Повторяю еще раз,- Клара Федоровна взмахом руки попросила у группы особого
внимания.- Максимальная пауза - это задержка дыхания в конце выдоха до предельной трудности. Но так,- она
приподняла руку кверху,- чтобы не стало плохо. А то ведь можно довести себя и до гипоксии, когда в глазах уже
начинает темнеть.
Больные запереглядывались между собой, словно выискивая того из них, кто способен так неграмотно измерить эту
самую паузу.
- И чтобы не было после глубокого вдоха! - потихоньку вбивала, вколачивала Озерцова.- Пульс дома научились
считать? - Клара Федоровна обхватила пальцами левой руки запястье правой.- Можно на руке или на височной
артерии. А сейчас постараемся,- она наклонилась к ловящим каждое ее слово пациентам, как к малым детям,-
постараемся послушать свое дыхание. Уменьшить его, выполняя каждый пальчик - Озерцова принялась
перебирать пальцы правой руки, - правила правой руки.
Сели все удобно. С хорошей осанкой,- она не боялась повторений, памятуя о том, что всякое повторение учению, как
известно, доводится родной матерью.- Лопаточки вместе свели,- Клара Федоровна показала, как следует свести
лопатки.- Плечи мягко назад,- выпрямив шею, Озерцова действительно очень мягко отвела назад плечи.
Руки тяжелые, сбросили!.. - методист так искренне уронила специально для этого поднятые кверху руки, будто они
и впрямь налились свинцовой тяжестью.- И как только мы с вами каждый фактор будем выполнять,- она как бы
погрозила повторяющей ее движения группе полусогнутым пальчиком,- сразу смотрим: что происходит с
дыханием.

Ноги под себя,- продолжала Клара Федоровна инструктировать забывавших некоторые детали пациентов.- И звуки О-
У-М.- Озерцова вытянула губы трубочкой.- Хоть громко, хоть мысленно.

Расслабились. Диафрагма, живот, грудь - все <i/> расслаблено,- она положила руку на живот к близко
сидевшему от нее светловолосому шестнадцатилетнему юноше.
Мягче, Олег, мягче. Живот должен быть совсем мягким. Сейчас мы с вами,- Клара Федоровна выпрямилась, и
внимательно посмотрела на своих слушателей,- все вместе измерим максимальную паузу.
Только одна просьба,- она на секунду остановилась,- ничего не делайте бездумно. Тут же определяйте, что
происходит с дыханием! На людях, если придется мерить паузу в общественных местах,- не зажимайте нос.
- А зачем вообще зажимать нос? - встряла сидевшая по левую руку от Клары Федоровны сильно
наманикюренная гипертоничка Эмма Владимировна Александрова. В ее широко распахнутых агатово-черных
глазах на мгновение мелькнуло выражение некой брезгливости.
- Для того чтобы я могла вас получше проверить...- спокойно пояснила Озерцова.- Чтобы была гарантия, что
вы не поддыхиваете. А лучше всего,- методист мечтательно улыбнулась,- было бы конечно, измерять паузу
под водой, - выражение брезгливости сменилось у Александровой легким испугом.
Не переживайте, если даже ваша пауза по началу будет равна двум-трем секундам,- увещевала своих несколько
насторожившихся (вероятно, в ожидании строгого контроля за правильным измерением) подопечных
Озерцова.- Но обязательно нужно грамотно мерить. С зажатием носа это гораздо легче.

Здесь зажали,- Клара Федоровна поднесла правую руку к кончику носа,- а там (она махнула левой рукой сверху
вниз) все расслабляете.
Меряем максимальную паузу (снова да ладом постукивала она по гвоздикам памяти). Это задержка дыхания до
предельной трудности. Но так, чтобы не сорвать дыхание. Не надо перед этим специально вдыхать! -
остановила она попытавшуюся было глубоко вдохнуть молодую женщину с зеленой брошью на вязаной
кофточке с неглубоким вырезом.
Не нужно, Светлана Сергеевна, перед паузой делать специальный вдох.
Растерявшаяся от неожиданного замечания больная с вегетососудистой патологией сняла свои темные
защитные очки и смущенно потупилась.
- Начали! - подала негромкую, но отчетливо слышную команду группе методист. Повинуясь ей, больные
дружно (каждый у себя) зажали кончик носа.- Один, два, три, четыре...- мерно принялась отсчитывать Клара
Федоровна неумолимо
бегущие секунды. Несмотря на многократное предупреждение о необходимости полнейшего расслабления,
чувствовалось, что после счета десять многие больные явно грешили излишним напряжением.
На шестнадцатой и семнадцатой секундах большинство из них прекратило «испытывать судьбу». За двадцать
пять перебрались уже буквально единицы.
- У некоторых после снятия паузы приоткрылся рот! - с сожалением посетовала Озерцова.- Это уже не
максимальная пауза, а ЗАДЕРЖКА дыхания. Или Передержанная пауза.
Озерцова, собираясь с мыслями, немного помолчала.
- Сейчас я дам вам новое, несколько более развернутое, что ли, понятие максимальной паузы,- она невольно
посмотрела, плотно ли прикрыта входная дверь. Кое-кто из больных, нутром уловив потаенное, тоже
непроизвольно повернулся ко входу.
Клара Федоровна раздумывала: как все же им об ЭТОМ сказать?! Бутейко-то ведь запретил говорить о
КОНТРОЛЬНОЙ паузе. Но без понятия о НЕЙ у пациентов частенько случались передержки. Не истинная их
максимальная (лишь одна и одобренная Константином Павловичем) пауза, а самые натуральные передержки.
И она решила схитрить: мол, дам новое понятие максимальной... паузы.
- Ведь первые секунды всем вам (она сделала знак двенадцатилетнему астматику Мише сесть поровнее) легко
держать паузу. Потом труднее... Так вот,- методист еще раз опасливо покосилась на покрытую
светлокоричневым лаком толстую светонепроницаемую дверь (не подслушал бы кто, не донес начальству...),-
новое понятие максимальной паузы включает в себя представление о так называемой контрольной паузе! То
есть паузе до первой трудности.
А дальше уже мы держим паузу волевым усилием. То есть контрольная пауза - это пауза до первой
трудности и до первого желания вдохнуть. Она является составной частью максимальной паузы!
И сейчас мы с вами померяем именно контрольную паузу (ей даже стало легче дышать от преодоления этого
морального барьера). То есть первую, ненасильственную часть максимальной паузы.
«Ох, и не легок же ты хлеб служилого методиста!» - подумалось в этот миг Озерцовой. Начальство год от года
меняет даже принципиальные понятия и Термины, а ты изворачивайся. Успевай угодить и вашим и нашим. А
угождать-то следует лишь одному-единственному начальнику - здоровью своих пациентов.
- Сейчас померяем. А потом я вам покажу на таблице,- она повернула голову к висевшим справа от нее
плакатам. Слава Богу, там еще не полностью выбросили колонку с контрольной паузой. В соседнем кабинете,
например, висела уже «ОБНОВЛЁННАЯ» таблица.
- Помните, паузы можно мерить подряд только с интервалом, не меньшим по продолжительности, чем три
ваших паузы, сложенные вместе. Сейчас измеряем контрольную паузу. Можно ли ее передержать?
- Нет! - пробасил мрачноватого вида мужчина в спортивной куртке с красным треугольником на груди, в
разрезе которой виднелась застиранная уже матросская тельняшка. Андрей Владимирович (его Озерцова
хорошо запомнила по медосмотру) - сорокапятилетний строитель-экскаваторщик мучался, от астмы и
гипертонии одновременно и к занятиям относился более чем серьезно, воспринимая слова методиста как
истину в высшей инстанции.
~- To-то, что нет, товарищ Гаврилов! - довольно отозвалась Клара Федоровна.- Приготовились,- она
подождала, чтобы все ее слушатели успели принять правильную осанку и поднести руку к кончику носа.-
Начали!
Один, два, три...- в притихшем кабинете вновь был слышен лишь мерный, не слишком громкий отсчет
методиста. За окном все больше серело и высветлялось мартовское сибирское утро. При счете шесть
зажимавшие нос руки опустила уже половина группы. На двадцать три почувствовал первую трудность
даже проходивший в группе повторную стажировку северодвинский методист.

«Так-то,- ликовала над своей уловкой Озерцова.- Это вам не передержанные «рекорды» показывать. Сразу и
видно, что здоровьишко пока что у многих практически на нуле. Ниже паузы в пять секунд и вообще-то
существовать опасно. А то семнадцать, двадцать три, тридцать пять... А шесть секунд не желаете?
Нет, чтобы там ни говорил автор метода, а контрольная пауза - весьма ценный показатель уровня здоровья. И
исключать ее полностью из обихода лишь из-за одной боязни, что слушатели, мол, не сумеют ее освоить,
все-таки непростительно. Пусть исключают те методисты, которые не способны ее как следует объяснить».
Смотрите, из чего состоит максимальная пауза,- опять принялась вуалировать свое нарушение высочайшего
запрета, не пренебрегавшая на всякий случай страховкой (дескать, просто получше разъясняла дозволенную к
объявлению максимальную паузу) Озерцова.
Первая часть - контрольная пауза,- она провела концом указки в соответствующем месте висевшего на стене
графика.- А вторая часть - волевая пауза. Следовательно, исходя из этого графика,- Клара Федоровна снова
указала на чертеж,- максимальная пауза равна КОНТРОЛЬНОЙ паузе плюс волевая часть.
«Да! Все-таки дал Бутейко маху»,- метнулась крамольная мыслишка у методиста. Называть контрольную паузу
запретил, но на некоторых графиках-то она еще осталась... Озерцова опять почувствовала себя
нарушительницей.
В глубине души она, конечно же, понимала, что автор Открытия и метода отменял понятие контрольной паузы
не из-за собственной прихоти. Его жесткие, но, увы, во многом правдивые, сказанные на одной из планерок
слова о том, что человечество сильно дебилизировалось из-за ГЛУБОКОГО ДЫХАНИЯ, и выжили и
приспособились к таким условиям, в основном, кретины, которым понять суть Контрольной паузы не дано,-
частенько звенели у нее в yшах.
«Дебилы. Кретины... Что ж, наверное, и кретинов хватает»,- она невольно несколько другими глазами
посмотрела на заполнявшую кабинет группу. О дебилизации общества уже немало писалось за последнее время
и в открытой печати.
И все-же, - Клара Федоровна с удовлетворением задержала взгляд на одухотворенном лице худенькой молодой
женщины, мучавшейся сильными головными болями, - и все же Озерцова была убеждена в том, что если
глубокое дыхание и в самом деле кретинизировало каждого второго из наших ближних, то лишь очень
искусное, со ВСЕМИ деталями и тонкостями изложение способа уменьшения глубины дыхания будет
способствовать скорейшему протеканию ОБРАТНОГО процесса!!
Конечно же, объяснение этих сложных, не всегда прямо уловимых деталей требовало гораздо большего труда
от методиста! Но Озерцова не привыкла экономить на здоровье людей собственные силы.!
Поэтому она никак, ну просто никак не могла расстаться с контрольной паузой! Внутренним чутьем она
ощущала, что, вполне возможно, скоро придет время, когда автор Открытия и метода издаст приказ вновь
взять на вооружение этот ныне захороненный термин.
Но Клара Федоровна не желала, чтобы, даже во время официального запрета на нее, контрольная пауза
изымалась из курса занятий. И проталкивала ее в том виде, в каком умела.
Даже под угрозой вполне реального выговора за подобное ослушничество.
- ...А вот задержанная часть, - она переместила указку в низ графика,- это уже передержка. Здесь вы уже
после паузы попросту срываете свое дыхание. Так что, чем грамотнее вы будете мерить паузу, уменьшая
дыхание, тем достовернее будут ваши результаты.
При содержании СО2 в альвеолах легких, равном шести с половиной процентам пауза равняется шестидесяти
секундам. При шести процентах - пятидесяти секундам, при пяти с половиной процентах СО2 - сорок секунд.
При пяти процентах - тридцать. При четырех процентах - десять секунд. А ниже трех с половиною процентов -
попросту смерть,- она уперлась указкой в нижнюю, закрашенную черным строчку таблицы критериев
вентиляции легких.
Сегодня я дам вам еще правило левой руки, - она, как бы нехотя, оторвалась от примагнитившей всеобщее
внимание таблицы.
Правило левой руки, - Клара Федоровна несколько приосанилась, -- это СУТЬ метода Бутейко! Ведь,
фактически говоря, метод заключается в том, чтобы сделать ваше дыхание неглубоким.
Итак, правило левой руки,- Озерцова высоко подняла левую ладошку с растопыренными пальцами.- Это:
ПЕРВОЕ, большой палец (она взялась за него пальцами правой руки, еще больше отгибая его в сторону), -
Постепенное.
ВТОРОЕ, указательный палец - Уменьшение.
ТРЕТЬЕ, средний палец (Озерцова отогнула теперь средний пальчик), - Глубины дыхания.
ЧЕТВЕРТОЕ, четвертый палец, - Путем расслабления диафрагмы (методист дотронулась рукой до солнечного
сплетения).

И, наконец, ПЯТОЕ, мизинчик,- До чувства легкого недостатка воздуха, - Клара Федоровна пошевелила
мизинцем.- Надо так научиться уменьшать глубину дыхания, чтобы легкий недостаток воздуха стал вам
приятен! - в ее добрых глазах появилось чувство глубокого наслаждения. Она-то уже давно достигла этой
стадии.
Уловив это выражение высшего наслаждения малым вдохом на лице методиста, угрюмоватый экскаваторщик
крякнул от зависти. Ему пока сие еще явно не светило...
- Легкий экскурс назад,- Озерцова осторожно взглянула на часы.- От чего, спрашивается, все вы болели? От
глубокого дыхания!! Именно оно создает дефицит СО2. Ведь углекислого газа в организме вырабатывается
от семи до девяти процентов. Норма в альвеолах - шесть с половиной процентов.
Почему же его не хватает? Дышим ГЛУБОКО! И теряем его (СО2) на выдохе,- в голосе Озерцовой зазвучали
трагические нотки.- И чем интенсивнее выдох, тем активнее теряем мы с вами СО2. А чем вызывается
интенсивный выдох? (Времени оставалось немного, и она не могла дожидаться ответов - отвечала сразу же
себе сама.) Активным вдохом!!
Можно ли много (!) вдохнуть, но мало выдохнуть?.. Нет!!! Поэтому Константин Павлович говорит, что
если вы сумеете, вдох перестроить, то выдох сам (!) перестроится. Отсюда вывод,- Клара Федоровна
откинула назад упрямо свешивавшуюся на глаза при каждом ее наклоне к слушателям челку:
Первое - за выдохом мы не следим! Мы с ним ничего не делаем. Не укорачиваем и не удлиняем. Наш
естественный выдох - пассивный.
Второе (она видела, что многие больные пытаются, но не успевают все подряд записывать, однако не
стремилась превращать занятие в диктант). Наша задача исправить, ограничить ВДОХ!
Он должен быть незаметньт. Чуть-чуть...- методист поднесла пальчик к губам, словно показывая, как надо
утихомиривать воздушного джина.- Чем больше вы диафрагму (Озерцова опять коснулась рукой солнечного
сплетения) расслабляете - тем вдох становится меньше, - немного подождала: все ли усвоили?
Не надо стараться вдохнуть. Это ведь рефлекторное заполнение воздухом легких. Оно и так произойдет...
Стараться нужно расслабиться! А расслабление происходит на выдохе,- методист махнула рукой сверху
вниз.- Поэтому и старайтесь выполнять вдох, как выдох. Он-то у вас естественный, самопроизвольный. На
расслаблении.
Поэтому все вниз,- она опять провела рукой по незаметному под халатом животу сверху вниз.- Все
сбрасывать. Расслаблять. Все вниз.
Когда же вам снова захочется вдохнуть,- Клара Федоровна подняла кверху указательный палец и слегка
сощурила глаза,- не оттягивайте тогда начало следующего вдоха!! Не делайте искусственную задержку
вдоха! - в ее словах засквозила категоричность.- Но у вас должна оставаться одна забота,- Озерцова
выдержала небольшую паузу - не вдохнуть МНОГО!!!
Ну вот,- Клара Федоровна слегка потерла переносицу.- Теоретическое объяснение прослушали. Теперь, как
говорится, попробуем все услышанное и усвоенное исполнить чисто практически.
Сели удобно! Хорошая осаночка - она расправила сидевшей рядом с ней женщине ссутуленные плечи.- Глаза
вверх, - посмотрела, все ли выполняют ее команду.- Теперь у вас есть все условия для хорошего расслабления,-
с явным удовлетворением оглядывая распрямившихся пациентов, констатировала методист.
Идеально - дойти до так называемого диффузного дыхания. Это, конечно, неофициальный термин,- сразу же
оговорилась любившая во всем четкость и определенность Озерцова.- Сесть и затаиться как мышка,
расслабиться. И только ухом слушать,- Клара Федоровна коснулась рукой мочки уха.
И чем сильнее расслабимся - тем лучше. Поначалу все выполняем пока сидя,- подчеркнула она.
Сели! - Клара Федоровна примостилась на краешке стула.- Теперь проверяем - все ли у нас расслаблено?
Главное,- она вновь положила руку на солнечное сплетение,- конечно же, диафрагма! Трудно, но надо ее
ощутить!! Иначе, как можно расслабить то, что ты не ощутил?..
Тут ей припомнились вызывающие, брошенные на планерке всему отделению реплики - вызов по этому поводу
одного их довольно-таки талантливого, но жестокосердного к людям методиста.
«Как мы не можем изменить температуру своего тела, не можем регулировать сами кровяное давление, - точно
так же мы никогда не сможем, но собственному желанию расслабить свою диафрагму. Мы ведь ее не ощущаем!
Как не ощущаем здоровые почки. Попробуйте-ка расслабить почки?..»
При этих словах, брошенных весьма неглупым, стройным, атлетически сложенным молодым мужчиной,
прикусили язык даже бывалые Бутейковцы. Виктор Николаевич Ударов был крепким орешком.
Спорить с ним - не врачом по образованию - побаивались и краснодипломные медики. Да что там
краснодипломные прошлые отличники - в иные минуты перед бывшим мастером нетрадиционных видов
борьбы явно пасовал и сам Бутейко.

Поговаривали разное: то ли от рэкетиров и возможных наемных убийц доктора защищает давний его и весьма
способный, спортивного вида ученик. То ли в горькие для учителя годы застоя сумел он оказать ему немалые
услуги. Но ясно было одно - Ударову позволялось то, одной десятой чего Константин Павлович не простил бы
никому.
И Виктор Николаевич этим послаблением автора Открытия и метода пользовался! Пользовался весьма
широко... Мало кто вообще бы посмел не то, что критиковать - критикнуть на планерке учителя. Ударов
критиковал напропалую. Подчас доходя и до настоящего хамства.
- Уж чем заставлять больных расслабить неощутимую диафрагму, лучше предложить им нализаться до
положения риз! - громыхал на памятной Кларе планерке Ударов.- У пьяного само собой все расслаблено.
Никакой воли не требуется...
- Вы уж скажете, Виктор Николаевич,- попробовала было оборвать охальника сама Вильма Францевна
Гончарова, но столкнувшись с его резким, прямо-таки разящим взглядом, вдруг, покраснев, замолкла.
Клара же тогда, по своему обыкновению, лишь тихо, вполголоса обронила: «Неправда это! Диафрагму можно
научиться расслаблять. И непонятно, как вы вообще тогда метод преподаете?!..» Но услышали ее возражение
лишь сидевшие с нею бок о бок пока помалкивающие коллеги.
Гавкаться с Ударовым никому не хотелось. У него одного здоровья хватало на любых пятерых из
присутствовавших в этой комнате. И рисковать своим, отнюдь, сравнительно с ударовским, не таким уж
огромным здоровьишком и тягаться с его канатными нервами никому не хотелось.
Да и еще был пунктик, заставлявший людей помалкивать в тряпочку. Кроме Озерцовой не многие ведь и в
самом деле смогли бы как следует научить расслаблять эту самую треклятую диафрагму. Штука-то и в самом
деле оказывалась весьма заковыристой.
Будто отгоняя дурные воспоминания, Клара Федоровна решительно тряхнула своей очаровательной милой
головкой.
- Надо ощутить свою диафрагму! - уже более твердо повторила она.- Иначе вы будете пыжиться. Изображать,
что занимаетесь методом. Пытаться что-то делать... Но без ощущения собственной диафрагмы вы, в конце
концов, метод бросите!!
Поначалу от вас требуется внимание к дыханию и запоминание основных правил его уменьшения. Постепенно
это войдет в привычку.
Клара перевела дух.
- Сели-ка опять все удобненько, с хорошей осаночкой. Расслабили корень языка. Вдох чуть-чуть,- методист,
словно напоминая о необходимом ограничении вдоха, поднесла пальчик к губам.- Выдох естественный.
Никаких искусственных (она выделила голосом это слово) задержек не делать. И при этом у вас должна
ощущаться маленькая нехватка воздуха.
- Вот такая?..- двенадцатилетний Миша показал Озерцовой сложенную из пальцев щепотку.
- То есть хочется вдохнуть чуть больше,- Клара Федоровна снисходительно кивнула юному астматику, не
прерывая своих пояснений.- Сохраняется желание вдохнуть чуть больше.
Задача - вдохнуть меньше. В среднем вы все вдыхаете по девять-десять литров воздуха в минуту. Кое-кто и
гораздо больше,- Озерцова выразительно посмотрела на крупного телосложения, кряжистого экскаваторщика.-
Это, так сказать, ваш средний, так называемый МОД - минутный объем дыхания.
В то время как мужчине вполне достаточно пяти литров, а женщине - трех... - страдавшая вегетососудистой
дистонией молодая женщина с зеленой брошью на кофточке схватилась за ручку.
- Да вы это, Светлана Сергеевна, и так запомните,- успокоила ее Озерцова.- Даете себе установку,- обратилась
она уже ко всей усиленно уменьшавшей дыхание группе,- я вдох делаю маленький.
Вы заметили, что у вас происходит с дыханием при установке - меньше вдохнуть?
- Да! - отозвался от самой двери полковник с красными петлицами.- Дыхание участилось.
- Понятно...- методист задумчиво скрестила руки на груди.- Вы ведь меньше вдохнули и сразу захотелось
пораньше снова вдохнуть. Частота пока и увеличилась. Но это вовсе не значит, что надо теперь очень часто
дышать. Как собачка...
А то кое-где еще учат и такому безобразию. Она опять припомнила одного незадачливого методиста, уверенно
внушавшего своим подопечным: дышите, как собака. Она, мол, бежит, вдоха у нее почти нет, а от выдохов
только пыль по дороге в стороны отлетает. Вот так,- и методист изображал часто дышащую, разгоняющую
дорожную пыль овчарку.
- Да! Нас так и на юге, на курорте учили,- живо откликнулась черноволосая соседка полковника.
- Чем больше и лучше вы вдох уменьшаете,- не вступая в длинные дискуссии, гнула свое Клара,- тем ваше
дыхание становится незаметнее. Это все происходит постепенно. Если бы можно было нарисовать такое

изменение дыхания,- она сделала в воздухе обвивающий жест рукой,- то оно выглядело бы примерно как
плющ, обвивающий палку. Вы тоже можете мысленно вычерчивать себе график изменения вашего дыхания.
Клара, передыхая, на секунду остановилась.
Кардинальный вопрос. Уменьшать дыхание путем расслабления диафрагмы. Что это значит? Как осуществить?
- она снова и снова вспоминала надменно-презрительное лицо Ударова, утверждавшего, что научить
расслаблению диафрагмы кого бы то ни было попросту невозможно.
Когда диафрагма напрягается? При вдохе, - все же учила «невозможному» своих слушателей Озерцова.- А
расслабляется? При вы-до-хе. Как «поймать» диафрагму?
Пациенты почувствовали появившуюся в ее тоне торжественность. Да! Она и в самом деле могла гордиться
этим моментом. Объяснить, как поймать диафрагму (!!), из трех тысяч Бутейковских союзных методистов
вряд ли смогли бы по-настоящему хотя бы трое-четверо...
Она шла к этому годами. Сама! В одиночку. Без проводников и поводырей... Прочувствовала и выверяла все
на собственных ошибках. А они дорого, ох как дорого ей обходились!! Бывшему раковому больному. Ей,
тянувшей с таким страшным диагнозом и восьмичасовую работу в научном институте, и четырехразовое
ежедневное преподавание метода ВЛГД и связанные с ним частые и многодневные командировки, в том
числе и в такие места, куда «только вертолетом можно долететь».
Да, от такой нагрузки скоренько бы загнулся и все тот же неутомимый критик Бутейко, никогда и ничем в
жизни серьезно не болевший здоровяк Ударов. А Клара не загибалась. Выдерживала. Выдерживала лишь
потому, что в мучительных поисках, на протяжении постоянных и длительных тренировок методом ВЛГД, ей
все же удалось разгадать его святая святых - тайну управления «неуправляемой», по Ударову,
ДИАФРАГМОЙ.
Это только ее достижение. Даже великий Бутейко на всех планерках говаривал, что, если человек в
первые же десять минут объяснения сути метода не сумел понять внутренним чутьем уловить и тут же
практически на самом себе испытать это самое чудодейственное расслабление
диафрагмы - метод у него не пойдет, сколько с ним дальше не бейся.
Нет. Клара не могла согласиться с таким категоричным заявлением учителя. Ему легко было говорить: он сам
(по его собственному утверждению) сумел почти автоматически, по первому лишь волевому импульсу
расслабить собственную диафрагму именно в первые же минуты своего гениального Открытия. И в первые
же минуты испытать колоссальный оздоровительный эффект от этой поистине счастливейшей личной
способности.
Но ведь не всем же так-то на роду написано. Остальным не столь удачливым - заживо, что ли от болезней
глубокого дыхания погибать?.. Клару такое «решение» проблемы абсолютно не устраивало. Она и сама не
сразу-то вдруг научилась ощущать свою диафрагму. Но зато уж, научившись, могла научить и других.
- Для того чтобы поймать диафрагму,- Клара Федоровна многозначительно усмехнулась,- нужно вдохнуть
немножко фиксировать вдох. Усилить напряжение! Когда можно «засечь» диафрагму? На волевом участке
максимальной паузы. На контрольной вы не ощутите.
Тут вы можете положить руку на живот,- она положила ладонь на солнечное сплетение.- Живот будет у
некоторых из вас даже дергаться на волевом участке максимальной паузы. Вот по этому-то дерганью вы и
почувствуете диафрагму! Это она дает себя знать таким образом.
Коротко. Предельно коротко сказала она больным о главном. Но сколько же труда стояло за этой
краткостью?! Там, в большом мире, за окнами этого кабинета бушевали мирские страсти. Добивала
малоимущих пенсионеров кровожадная Павловская денежная полуреформа. Только что отгремела и теперь
дотлевала война объединенных сил ООН с мятежным Ираком. А здесь - в этом тесноватом кабинетике - в эти
же самые дни и часы, и вчера и сегодня Озерцова занималась только одним - возвращением людям с
помощью метода ВЛГД утраченного ими здоровья.
И бешеные вихри земных людских страстей словно бы разбивались о стены этого кабинета. Нехотя огибали его
и проходили стороной. Здесь изучали Великое Открытие! И для Озерцовой уяснение ее подопечными
правила ощущения собственной диафрагмы являлось сейчас, пожалуй, не менее важным событием, чем для
арабского мира недавний вывод иракских войск из охваченного огнем Кувейта.

- Бутейко говорит,- Клара Федоровна еще раз посмотрела на время,- если вам очень трудно расслабляться -
значит, вам легко дается напряжение. И тогда вы через напряжение старайтесь приходить в расслабленное
состояние!!
Пожилая астматичка недоуменно приподняла свои массивные очки.
- Сейчас ведь мало кто вообще умеет расслабляться,- поясняла свою мысль Клара Федоровна.- Жизнь наша с
вами такая, что не до расслабления...- она с огорчением опустила глаза вниз.
Но зато все мы великолепно умеем напрягаться! Вот и надо так напрячься, чтобы стало уже невмоготу,-
методист сжала пальцы в кулаки и слегка согнула руки в локтях.- Напрячься до изнеможения. Зафиксировать
этот момент! И тут же пойдет расслабление!!! Так что, если вам уж совершенно не под силу
непосредственное расслабление, то вы можете оказать себе помощь через серию пауз. Просто снимая
появляющиеся неприятные симптомы. Это, конечно, в большей степени относится к тем из вас, кому просто
никак, ну никаким образом не дается расслабление.
Константин Павлович говорит,- Озерцова автоматически отметила, что за окнами уже окончательно рассвело и
надо было поторапливаться, вот-вот должна была подойти следующая группа,- научите больных мыслить
причинно.
Нет! Ей определенно нравилось необыкновенно одухотворенное лицо Ирочки Вострецовой. Худенькая, в белой
вязаной с круглыми дырочками кофточке, как вдумчиво ловила она каждое слово методиста! Эту уж (хоть и
болит у нее от глубокого дыхания головка) никак не отнесешь к продуктам дебилизации общества... Такая
больная все поймет. И многие из ее группы поймут. Если захотят, конечно.
- Почему появляются у вас неприятные симптомы: головная боль, боль в сердце, давление поднимается, пульс
скачет? И почему вам не удается быстро снять эти симптомы?
Чтобы не отвечать на столь щекотливые вопросы, Мишина мама даже отвернула в сторону голову. Прятали
глаза от методиста и остальные пациенты.
- Ответ,- учила больных мыслить причинно Клара,- вы раздышались! А снять симптомы сразу не можете,
потому что не сумели как следует расслабиться и уменьшить свое дыхание.
- Логика...- протянул от двери политотдельский полковник.
- Сразу здоровым стать не может никто,- убежденно продолжала, чуть наклонившись к внимавшим ей
слушателям, словно бы нависая над группой, Озерцова.- Даже искусству нашему (она намеренно употребила
это слово) мы учим вас здесь десять дней. И еще после, сколько времени вы будете им овладевать...
Бутейко говорит: научите больных все лучше и лучше мерить максимальную паузу. То есть, все лучше и лучше
расслабляться без напряжения. Вы паузу держите и у вас напряжение усиливается. А вы пытаетесь его снять.
Вот и идет ваша учеба...
Клара Федоровна протиснулась к Мише и пощупала его живот - мягкий ли? Не напряжен ли?
- Еще напомню,- она чуть выпрямила мальчику спину.- Дышать следует только носом!
- А как снимается заложенность носа? - обратилась Озерцова к что-то посапывающему сегодня
шестнадцатилетнему юноше в серой с бело-темными ромбиками куртке.
- Ну, паузой,- нехотя отозвался от окна Лущин.
- Правильно, Олежек! - подбодрила его Клара Федоровна.- Паузой в нагрузке. Зажми-ка нос и попрыгай на
месте,- русоволосый паренек отодвинул от стола стул и несколько раз присел с зажатым носом.
А вот если болит голова или сердце,- Озерцова озабоченно скользнула взглядом по отечному лицу полноватого
элегантно одетого мужчины с! ярким галстуком, сидевшего недалеко от полковника,- то никаких пауз!! Вы
меня поняли, Степан Матвеевич? - обратилась она к яркому, страдавшему ожирением гипертонику.- Как у вас
сегодня ночью? Сердце не болело?
Смутившийся Новиков слегка покраснел и тяжело заерзал на стуле.
- Да, было немного... Но я сразу проснулся и проделал все, что вы нам советовали.
- Ну, а как диабетные дела? - поинтересовалась Озерцова.- Сколько за сутки таблеток принимали?
- На одну меньше, чем обычно,- еще больше сконфузившись, потер мясистый подбородок еще не дошедший в
своем заболевании до применения инсулина Степан Матвеевич.
- Уменьшать привычные дозы лекарства мы советуем по одной четверти, - громко, чтобы слышали все
присутствующие, произнесла Клара Федоровна.- Еще раз повторяю,- она снова посмотрела на Степана
Матвеевича,- при головных болях и болях в сердце никаких пауз! Снимаем симптомы в этом случае только
расслаблением!! Затаиться,- она замерла на месте, опустив руки по швам.- Расслабиться. И помогать себе
горячей соленой водичкой. Пить ее мелкими глотками.
Либо использовать в качестве очистителя организма еще и мел или белую глину. Положить немножко
измельченного мела в рот и запить водичкой.

Вчера я вам говорила,- Клара выдержала паузу, словно что-то припоминая,- необходимо бороться с кашлем!
- она в упор посмотрела на покашливающую пациентку, у которой все еще температурила приехавшая с нею на
занятия дочурка.
Можно для этого использовать паузу. Позу льва. Можно также пить соленую воду. Руки, ноги опустить в
горячую воду. Массировать у себя под яремной ямочкой, - Озерцова показала, как это делать.- И под
ключицей массировать.
Наши больные,- Клара Федоровна приветливо улыбнулась,- даже! придумали название горячей перченой
соленой водичке - «бульон по Бутейко», - улыбка появилась и на лицах ее слушателей.
Гипертоники, - Озерцова повернулась к поблескивающей своими живыми агатами Эмме Владимировне и
поглаживающему брюшко Степану Матвеевичу,- почистите свой желудок с помощью соли барбары,
карловарской соли. На худой конец, самой обычной клизмой...- кутавшаяся в теплую пуховую шаль, несколько
жеманившаяся Эмма Владимировна при этих словах брезгливо поморщилась.- И пейте соленую водичку по
надобности.
Подчеркиваю,- Озерцова опять задержалась взглядом на покашливающей среднего возраста шатенке,- удушье и
кашель практически означают начало астматического приступа! Соответственную роль играет, естественно,
их своевременное снятие...
Но тут еще необходимо уметь выбрать нужную позу,- детализировала свое пояснение методист.- Если у вас
спина сутулая, можно, например, заложить за спину палку и пропустить ее концы между локтевыми сгибами.
Не спите на спине! - втолковывала Клара для лучшего запоминания своим слушателям прописные истины.-
Спать рекомендуется или на животе, или на левом полубоку!!
Спать на правом боку Бутейко не советует; хотя это и общепринято в официальной медицине... Очередная ее
дикая безграмотность. Когда вы спите на правом боку, то сердце остается в подвешенном состоянии.
Попробуйте-ка спать с поднятой на весу правой рукой?
Политотдсльский полковник нахмурил свои белесые брови: спать на правом боку и шагать с правой ноги ему
внушали всю его сознательную жизнь...
- Так что все у нас наоборот,- заметив нахмуренные брови Дубровина,- констатировала Клара Федоровна.- А то
учат вас спать на правом боку, дышать глубоко. В результате, вас после ни одна больница вылечить не может,-
при этих ее словах, Дубровин нехотя опустил вниз свою стриженную под полубокс, уже тронутую легкой
сединой голову.
На мой взгляд, - Клара, не отрываясь, смотрела на его красные петлички,- пропаганда глубокого дыхания куда
страшнее пропаганды порочного образа жизни!!! Хотя, если бы вы вдруг услышали по телевизору, что пить и
курить очень полезно, - вы наверняка стали бы писать возмущенные жалобы на редактора данной программы.
А вот на дикторов утренней физзарядки, рекламирующих самое глубокое дыхание, никто и никуда никаких
жалоб не пишет... Почему бы это?
- Да разве мы что знали о вреде глубокого дыхания! - пожилая астматичка приподняла свои очки и близоруко
щурясь, посмотрела на методиста.- Разве нам кто, что об этом хоть когда-то сказал?
- Только у вас в центре и услышали,- поправила свою высокую прическу Мишина мама.- Гробим себя, своих
детей,- она погладила Мишу по плечу.- И все от своей полнейшей физиологической неграмотности. Наверное,
это кому-TO на руку... !
- Еще бы не на руку! - едко усмехнулась Клара Федоровна.- Ведь глубокое дыхание, помимо здоровья, прежде
всего, отбирает ум. А кретинами-то управлять куда легче, чем разумными, цивилизованными людьми. Вон
отобрали у нас сотенные и полусотенные бумажки,- кивнула она на полковника, зачем-то доставшего в этот
момент из кожаного бумажника несколько крупных, по-видимому, так и не обменянных им купюр, и
сосредоточенно пересчитывавшего их, наклонившись к самой двери, вероятно, чтобы не привлекать к этому
занятию особого внимания.
Отобрали, а мы ничего! Молчим!! - Клара Федоровна заметила, как порывисто сунул бумажник во внутренний
карман Дубровин.- Ведь только кретины могут поверить, что это действительно нужная акция! - Озерцова
чувствовала, что ее понесло. У нее осталась довольно приличная сумма в этих самых оплеванных премьером
Павловым купюрах, а бухгалтер их лечебно-оздоровительного центра наотрез отказался их ей поменять!
Мол, она же здесь работает по совместительству. Вот пусть и меняет по месту основной работы...
Но разве была у Озерцовой какая-либо еще более основная работа, чем спасать жизни брошенных
официальной медициной страдальцев?
- Неужели глубокое дыхание настолько сильно поражает мозги? - засомневалась страдавшая вегетососудистой
дистонией миловидная женщина с темной зеленой брошкой, венчавшей неглубокий вырез ее элегантной
кофточки.
- Во всяком случае, уменьшение глубины дыхания их здорово просветляет,- парировала Клара Федоровна.- У
меня вот здесь,- она обвела рукой кабинетик,- еще задолго перед вами занималась девушка-десятиклассница с

жутким диабетом. Прохорова Олечка,- вспоминая, Озерцова на секунду прикрыла глаза ресницами.- Помню,
приехала она в ужасном состоянии. Пауза - одна, две секунды...- женская часть группы сочувственно заохала.
Уезжала она от меня уже с паузой в сорок секунд, капитально понизив зверскую, навязанную ей официальной
медициной дозу ежедневно вводимого инсулина. Потом писала мне. Через месяц упорных занятий методом ее
контрольная пауза (Клара горделиво выпрямилась) выросла до пятидесяти секунд! А максимальная - до ста
двадцати секунд!!
Но, что еще здесь особенно интересно,- Озерцова видела, что ее рассказ буквально завораживал слушателей.-
Если во время болезни Олечка с твердых хорошисток постепенно начала скатываться в разряд троечниц, то на
методе она закончила десятый класс на одни пятерки!..
Глотавший от диабета ставшие ему уже ненавистными таблетки Степан Матвеевич даже сплюнул от зависти в
стоявшую за его спиной урну. Яркий галстук особенно подчеркивал нездоровую желтизну его одутловатого
лица.
i- Так что у Прохоровой мозги на методе явно стали работать намного лучше,- резюмировала Озерцова.- А то
вот сейчас Хусейн поливает своих же недовольных его режимом сограждан с вертолетов серной кислотой, а
его солдаты аж подпрыгивают перед телекамерой, выражая ему свои верноподданнические чувства... Так я вам
и без замера их контрольной паузы скажу, что она у них почти нулевая. Хотя они и прошли медкомиссию.
Дыши они нормально - не пританцовывали бы на весь мир на экране. Понять ведь не сложно, что если сегодня
их лидер льет серную кислоту на головы своих оппозиционеров, то завтра и они сами могут искупаться под тем
же дождичком.
Ну, да ладно, что-то мы увлеклись,- Клара Федоровна с опаской взглянула на дверь, в которую нет-нет да и
начинали постукивать особо нетерпеливые пациенты из следующей за ними группы.
Большие успехи отдельных больных это, конечно, хорошо,- Озерцова сделала какую-то пометку в своей
тетрадке.- Но, тем не менее, и отличникам нашей методической учебы и середнячкам следует помнить, что
дыхание - процесс непрерывный. И если вдруг перестанете следить за его уменьшением, перестанете его
уменьшать, то вы неизбежно начнете потом углублять его.
И будет очень некрасиво после с вашей стороны говорить, что вам не помог метод Бутейко! Следите за
дыханием постоянно!! Проснулись - измеряйте паузу. Тут же по формуле подсчитайте во сколько еще раз вы
дышите глубже, чем необходимо.
Помните, что спать нужно на животе. Неприятные симптомы в первую очередь пытаться снять методом ВЛГД,
а не лекарствами. Лекарства - это уже после... И вести - она приподняла правую руку,- обязательно вести
записи в дневнике!
Озерцова быстренько раздала тем из своих слушателей, кто еще не успел получить у нее перед занятием,
тоненькие белые книжицы.
- Открыли дневник,- Клара Федоровна приподняла дневничок повыше, чтобы всем было хорошо видно.- Левую
сторону делим на пять столбиков. И подписываем сверху.
ПЕРВЫЙ столбик - пишите «дата». ВТОРОЙ столбик - «время». ТРЕТИЙ - «пульс». ЧЕТВЕРТЫЙ -
«контрольная пауза» (она все же вводила эту графу!). И ПЯТЫЙ столбик - «максимальная пауза».
На правой страничке пишите заголовок: «Дневник самочувствия». Сюда относятся: А - симптомы, Б -
лекарства, В - аппетит, Г - сон, Д - кишечник, Е - температура тела и так далее. К примеру, в час дня
у вас заболела голова. Отмечаете это в графе симптомов и пишите, как и чем удалось, снять данный симптом
или не удалось вовсе...
Я вам на столе еще вот со вчерашнего дня разложила листочки с перечнем симптомов, устраняемых методом
волевой ликвидации глубокого дыхания,- Озерцова взяла со стола один из заполненных печатным шрифтом
листочков.- Здесь - указано более ста пятнадцати симптомов! - Клара Федоровна поднесла список поближе к
глазам.- Обведите кружочком каждый свои. И на шестой страничке дневника перепишите их в столбик.
Каждый свои! - подчеркнула на всякий случай методист.
И в графе - «дата» поставьте примерно год, когда данный симптом у вас появился. Потом ниже, в столбик,
будете отмечать дату его исчезновения... А после вы мне эти ваши записи оставите с вашей личной подписью,
чтобы враги метода и Открытия Константина Павловича не могли нас обвинить в фальсификации и
подтасовке фактов.
- Неужели до сих пор обвиняют?! - возмутилась Мишина мама.
- Обвиняли, обвиняют и будут обвинять...- чуть потемнела лицом Клара Федоровна.- Бездарей-то пруд пруди, а
способных, да тем более гениальных целителей, считанные единицы.
Давайте-ка напоследок еще пульс померяем! услышав уже весьма упорный нетерпеливый стук в дверь,
спохватилась Озерцова.- В методе вы, пока меня слушали, посидели. Контрольную и максимальную паузу мы с
вами мерили. Так что сейчас все вместе тремя пальчиками в ямке между косточкой и сухожилием (она взялась

за запястье) разыщем пульс. Сначала слегка нажали,- Озерцова чуть прижала пальцы в ложбинке у самого
запястья.- Потом - отпустили.
Я засеку время, а вы посчитайте пульс. Потом мне назовете все вместе: пульс, контрольную и максимальную
паузы. И скажете еще раз подробненько о своем самочувствии за прошедшие сутки. О мерах по снятию
болезненных симптомов.
- ....Ну, вот, например, Воробьева Нина Дмитриевна,- обратилась через полминуты Озерцова к шатенке средних
лет, у которой, похоже, грипповала приехавшая с нею дочурка - Зиночка.
- Я про себя-то пока не буду,- вдруг застеснялась Воробьева.- Я ведь из-за Зининой астмы приехала. Пауза у нее
вчера дома была восемнадцать секунд.
- Максимальная, конечно,- уточнила Клара Федоровна.
- Пульс померить было трудно. Мерцательный,- Нина Дмитриевна невольно вздохнула.- Да и гриппозное это
состояние с температуркой вот уже третий день, еще с дороги, так и держится. Вы же заходили к нам вчера.
Сами знаете.
- .Ничего, слишком уж не расстраивайтесь,- подбодрила се методист.- И девочку вашу методу научим, и вас.
Жалеть не будете, что приехали. Пытайтесь задушить, убить у нее вирус накоплением СО2. Гриппозный вирус
тоже не любит кислой среды.
Гребенюк Наталья Леонидовна! - выкрикнула Озерцова ту самую, девушку с короткой прической, у которой
вчера замеры показали чуть ли не удвоение пульса против обычного.
- Пульс во-семь-де-сят во-семь,- чуть не по слогам принялась читать свои пометки вздрогнувшая при оклике
Гребенюк.- Максимальная пауза - десять. А контрольную померить не смогла,- она шевельнула остренькими
плечами.- Преднизолона мне за сутки здесь подняли. Шесть...- чуть слышно произнесла она.
- Это результат передозировки гормональных препаратов в прошлом, приведший к гормональной недостаточности
сейчас. Хотя вы вчера и упоминали только про биротек...
- Приходится и тем и другим, конечно, время от времени пользоваться,- потупилась Гребенюк.
Биротек вот, правда, у меня уже кончился,- опять же очень тихо проронила Наташа,- но я все равно ингалятором,
астмопентом пользуюсь раз десять. По два кача.
- Теофедрин или эуфиллин вчера не принимали? - озабоченно поинтересовалась Клара Федоровна.
- Нет.
- А приступ пробовали снять методом?
- Пробовала,- Наталья Леонидовна заморгала своими пушистыми ресничками,- мне становилось еще хуже...
- Но вы, вероятно, сильно напряглись. Все делали только в напряжении,- предположила многоопытная методист.-
Что вот вы непосредственно делали?
- Пыталась затыкать нос,- промямлила Гребешок.- Ну, то есть, паузы эти самые мерила.
- А руки, ноги грели, как я говорила? - уточняла Клара Федоровна.
- Нет...- чуть слышно откликнулась Наташа.
- А позы разные пробовали? Можно, к примеру, сесть на корточки и ладошками как бы прикрыть нос,- Озерцова
сложила вместе свои ладошки и поднесла их к лицу.- Вы в реанимации были? - переспросила Клара Федоровна, хотя
и так помнила этот печальный факт гребенюковской биографии еще с медосмотра.
. - Трижды! - четко и почти с вызовом произнесла пациентка.
- Значит, вам нужно соблюдать особую осторожность,- что-то быстро записала в своей тетрадке Клара.
- ...Алевтина Михайловна Коврова? - Озерцова взглянула на полную пожилую астматичку в очках.
- Максимальная пауза пятнадцать секунд,- Алевтина Михайловна несколько раз посмотрела на свой листочек.-
Контрольную определить не смогла. Пульс не нашла. Кожа у меня жесткая...
- То есть? - Озерцова, взяв ее за руку, в недоумении погладила довольно-таки мягкую эластичную кожу, почему-то
забракованную самой больной. Достала секундомер и заставила Алевтину Михайловну все же посчитать пульс прямо
в ее присутствии.
- Преднизолона вчера принимала три таблетки. Сегодня две и еще вечером буду пить одну! - опять ошеломила Клару
Федоровну своим неожиданным выводом на будущее полнотелая больная.
- Почему? - Клара Федоровна вес шире раскрывала от удивления глаза.
- Больные так посоветовали...- беспечно отозвалась Коврова.
- Когда же вам хуже: ночью или днем? - резко спросила задетая за живое советами посторонних ее больной Клара.
- Мне хуже, когда я двигаюсь, - Алевтина Михайловна даже поерзала на стуле.- Если я в покое - лучше. А у меня так
случается, что и ночами приходится работать.
- Старайтесь в такие моменты уменьшать глубину дыхания,- Клара Федоровна с сомнением посмотрела на ее
довольно заметную вздымавшуюся грудь.
- Я стараюсь,- Алевтина Михайловна плотно поджала свои тонкие губы.- Но три года врачи эл-фэ-ка учили меня
глубоко дышать. Три года!!

- Вам необходимо научиться правильно двигаться, - на секунду задумалась Клара.- На выдохе сделали шаг, два, на
вдохе - приостановились, чтобы не напрячься. Идет выдох - идите. Шаг, два... И по лестнице, тем более, это нужно
соблюдать. Ведь и дрова разрубают на выдохе. Да, и главное! После - много не вдохнуть!! - Озерцова построже
посмотрела на пожилую пациентку.
Учитесь также разговаривать. Задача заключается в том, чтобы начинать фразу, не вдохнув. Знаете ведь, как
некрасиво смотреть по телевизору, как иной оратор, буквально захлебываясь, глотает воздух перед каждой фразой.
Озерцова поморщилась. - Говорить надо на выдохе! Рассчитывать свои силы: сколько успеете за это время сказать.
Потом лучше даже приостановиться, сделать незаметнейший вдох. И снова продолжить речь на выдохе. А не так,
что заглатываете с присвистом воздух и все спешите «успеть досказать». Внешне никто вашего вдоха в разговоре
замечать не должен.
Итак, у вас три таблетки преднизолона,- опять повернувшись к Ковровой, записала у себя Клара Федоровна.- Все же я
советую вам принимать лекарство строго по надобности, независимо от советов досужих кумушек. И лишь после
того, когда методом снять приступ не удастся.
Ирина Николаевна? -- совсем уже заторопилась, подстегиваемая следующей группой Озерцова. Так понравившееся
ей одухотворенное лицо худенькой пациентки тотчас же оживилось.
- Максимальная пауза тринадцать секунд. А контрольная десять,- видя, что методист спешит, зачастила Ирина.
- Видимо, вы еще не освоили, как следует, измерение контрольной паузы,- мягко остановила ее Клара
Федоровна.- На первых порах она у вас должна быть, в среднем, практически вдвое меньше максимальной.
«Вот к чему приводят директивные приказы все объяснение строить на максимальной паузе», - сразу
бросилось в голову Кларе. Даже такая неглупая, совсем еще молодая женщина не сразу осваивает вполне
уяснимый термин, если не начинать объяснение именно с контрольной паузы!
«Про остальных и говорить не приходится»,- Клара окинула беглым взглядом уже начавшую собираться к
отходу группу. Ну да что делать? Такова уж, видать, судьба служилого методиста - безропотно подчиняться
приказам вышестоящего начальства...
- Пульс восемьдесят,- докладывала между тем Вострецова. Ее большие, серые, очень выразительные глаза,
казалось, были переполнены неизбывной болью.
«Бедная, бедная Ирочка,- Озерцова посмотрела в свою тетрадку.- Далеко зашедшие головные боли.
Диэнцефальный синдром. Такая прелестная головка и такие мучения...»
- Что принимали за истекшие сутки? - сочувственно поинтересовалась методист.
- Лекарств не пила! - откинула набок свою короткую, прямо-таки мальчишескую челку Ира.- Головную боль в
основном уменьшала при помощи метода. И травки свои еще вдобавок пила...
- Ну, что же. И это немалое достижение! - удовлетворенно кивнула ей Клара.
Видя, что в приоткрытую дверь уже начинают просачиваться вновь прибывшие, Озерцова поспешила

закончить с oпросом. Быстренько переписала данные еще неопрошенных ею пациентов, сделала у себя кое-
какие дополнительные пометки.

Особенно порадовала методиста подрабатывавшая в гардеробе бывшая учительница. Полиартрит ее за
истекшие сутки мучить, естественно, не перестал. Зато (неожиданно для самой Зои Александровны) перестал
хлюпать постоянно раскисавший до этого нос.
- Я раньше-то всегда капли в нос капала...- растерянно разводила руками продолжавшая еще трудиться
пенсионерка.- А сейчас вот как-то обошлось. И эндомитоцин частенько принимала. Но в эти дни нет. И
ничего...

- И я на одну таблетку меньше из своей коробочки глотнул,- подкинул дровец в костерок пока еще неинсулино-
зависимый диабетик Степан Матвеевич Новиков.

- Вот и отличненько!..- несколько воспрянула духом огорчившаяся было в начале опроса Озерцова.- Домашнее
задание вам почти то же самое: снимать болезненные симптомы методом. Плюс шлифовать правило левой и
правой руки. И учиться получше измерять свою контрольную паузу.
Кабинет она уже покидала под пристальным взглядом явно обиженной на нее за задержку методистки
следующей группы. Второе занятие из предстоящих подопечным Озерцовой десяти было окончено!! Второе
из первых трех - самых трудных. Ее больные уходили осваивать снятие методом самых неприятнейших и
тяжелейших симптомов. Она спешила в научный институт на якобы «основную» ее работу. В общем, жизнь
текла своим, хотя и вообще во все эти последние годы тревожным, но все же более-менее размеренным руслом.
И никому из них и в голову не приходило, что даже в эту несытую, суровую и остродефицитную буквально на
все, на все (!) весну девяносто первого они все же еще жили сравнительно мирной жизнью.

Что не пройдет до своего естественного природного конца и нынешнее лето, как грянет многообещанный,
широкоразрекламированный бульварной литературой правый военный переворот! Переворот, которого,
вроде бы, все ожидали, боялись, а многие, возможно, внутренне и приветствовали, и который все же оказался
для большинства полнейшей неожиданностью!! <i/> Громом среди ясного неба.
Потом-то, когда «отгремит и отплетется», когда посадят в ка-пэ-зэ и вице-президента, и толстого министра
обороны, и негодяя - лжефинансиста Павлова - вроде даже и легче вздохнется. Но это, когда «отгремит и
отплетется».
А три страшных путчевских дня навсегда врежутся в память и самой Озерцовой, и этой прошедшей у нее
обучение еще в доперсворотный период вроде бы самой обычной и ничем особенным не примечательной
учебной группы.
И выдержать без смертельных срывов эти бесконечно-томительные, наполненные ужасающим, рвущим душу
на части лязгом по асфальту танковых гусениц три августовских дня им удастся, безусловно, при огромной
поддержке все того же самого чудодейственного метода ВЛГД!
Кларе, у которой в эти страшные дни и часы именно в Москве и именно в военной офицерской форме окажется
ее родненький сыночек, понадобится вся ее воля, выдержка и искусство владении чудодейственным методом,
чтобы не раскиснуть, не впасть в истерику. Не наделать ошибок, которых впоследствии, возможно, пришлось
бы стыдиться всю оставшуюся жизнь.
Пожилой и полной астматичке из ее группы, Алевтине Михайловне Ковровой, метод также не даст задохнуться
от страшнейшего приступа удушья, когда она узнает, что, в связи с особыми семейными обстоятельствами,
воспитывавшийся у нее в Свердловске с двенадцати лет дорогой племянничек Коленька, ставший ей заместо
родного дитя, чудом добравшись в эти трагические августовские дни до Москвы, вместе с другими
волонтерами займет место у баррикад возле Белого дома...
И она потом, когда все уже окончится, с гордостью напишет Озерцовой и о победе над тем ужаснейшим,
подступившем к ней вплотную при получении от Колиного друга записки о местопребывании племянника
приступе, и о том, что ее воспитанник побывал в самой гуще событий не в числе сторонних наблюдателей.
Да не только для них, Озерцовой и Ковровой, станут те три роковых августовских дня величайшим испытанием
на прочность. Они пройдут серьезнейшим моральным рубежом практически через каждую семью их огромной
необъятной Страны.
Их всех: и методиста, и ее группу еще только поджидало это тягчайшее испытание. Они о нем еще ничего не
знали. Но, обучая, и обучаясь методу, они невольно, исподволь к нему готовились. Потому что, вкладывая в
руки своих больных сильнейшее оружие против их недугов, Клара одновременно закладывала в их души и
новую веру во все чистое и прекрасное.
Такую веру, с которой просто невозможно было уже позволить с рабской покорностью кому бы то ни было
надеть на себя наручники. Скинувшие с себя оковы старой, официальной, насквозь прогнившей медицины,
включившиеся в подлинную борьбу за собственное здоровье люди, конечно же, не могли не включиться (в
решающий момент) и в битву за свое достойное существование! Выздоравливающему-то, не в пример
обреченному, уже есть что терять и за что по-настоящему биться.
А метод и Открытие помогали страждущим исцелиться. И первые два-три дня этой помощи значили для них
очень и очень много. Из рабов медицины они превращались в ХОЗЯЕВ, и уже не только собственного
здоровья, но и всей своей столь неимоверно в эти времена тяжелой, но, тем не менее, каждому из них в
отдельности все же такой дорогой и желанной - его собственной единственной и неповторимой ЖИЗНИ.
И если пьяноватые путчисты в первые же два решающих дня фактически полностью проиграли свое
позорное сражение за власть, то Клара за свои первые (тоже почти всегда решающие) два дня преподавания
изумительного метода свое сражение за здоровье и души (обязательно и души!) больных выиграла!!
И если у первых в качестве «аргументов» гремели броней танки, под руками были газеты, всесоюзное радио и
телевидение, то у нее в арсенале имелась только ВЕРА! Непоколебимая вера в правоту своего дела.
Но танки-то, как вышли из мест своей дислокации, так туда же вскоре и вернулись. А вот вера-то проникла в
души людей и так там и осталась, лишний раз тем самым доказав, что несущие свет далеко не всегда уступают
носителям тьмы, как бы и чем те ни были вооружены и боевито настроены. Добро всегда остается добром, а
зло злом, в какие красивые лозунги его ни облачай.