Мария Евгеньевна Кузнецова вернулась в родной город в растрёпанных чувствах. Много лет она не была здесь, с тех пор, как Сергей увёз её к себе...
Детство Маши выдалось нелёгким. Отец, любивший выпить, поколачивал её, маму и младшего брата. В подъезде их многоэтажки все знали об этом, но никто не хотел влезать в чужую семью.
Однажды ночью, пока пьяный отец спал, мама собрала их с братишкой и вывела в подъезд. Ромка очень хотел спать, зевал и хныкал, а Маша держалась. Они раньше уже уходили из дома, чтобы переждать буйство отца, но всегда возвращались обратно. Но в этот раз было не так. Мама посадила их около батареи на втором этаже.
- Сидите здесь. И никуда не уходите. - Велела она.
И ушла, не оглядываясь, с небольшой спортивной сумкой в руках. Ромка сначала плакал, потом уснул, положив голову на Машино плечо. Она изо всех сил старалась не спать, но всё же не выдержала.
Утром, выходящие на работу соседи нашли двоих детей спящими на грязном подъездном полу, и кто-то, наконец, вызвал полицию.
В квартире, куда стражи порядка попали не без труда, обнаружили не совсем протрезвевшего отца детей и записку от матери, которая писала, что отказывается от своих материнских прав и просит поместить детей в соответствующее учреждение. Лишь позже девочка поняла, что в ту ночь мать побоялась оставлять их в одной квартире с пьяным отцом. Но в остальном понять её поступок так и не смогла.
Их с братом забрали в детский дом, а после лишения отца и матери родительских прав внесли в базу на усыновление. Тогда им повезло. Взял их в свою семью не кто-нибудь, а директор крупного местного предприятия, имеющий большие связи и возможности. И у которого было всё, кроме возможности иметь собственных детей. Ему сразу же сообщили о том, что появились кандидатуры на усыновление, дети, хоть и проживавшие в тяжёлых условиях, но без с серьезных заболеваний и с полностью сохранным интеллектом.
И Маша, и Рома быстро привыкли к новому дому. Евгений Александрович и Полина Сергеевна уделяли детям много внимания и полюбили их, как родных. Ребятишки платили им тем же.
Став взрослым, Рома ни разу не спросил про своих настоящих родителей, а Маша как-то, прижавшись к плечу приёмного отца, спросила:
- Пап, как ты думаешь, почему она так поступила?
- Не знаю, Машенька. Порой человек и свои поступки не может объяснить, а понять, о чём думала в тот момент ваша мама, я, тем более, не в состоянии. Просто рад, что с тобой и Ромкой ничего не случилось, и вы попали к нам.
- Я тоже рада.
- Если захочешь что-то узнать о своей матери, скажи мне, хорошо? Я помогу.
- Не захочу, пап. Думаю, это лишнее.
По настоянию Евгения Александровича они оба занимались спортом. Сначала девочка морщились, а потом втянулась и уже сама с увлечением бежала на тренировки.
Вместе с приёмными родителями Маша полюбила ездить в детский дом в качестве волонтёра. Завод Евгения Александровича помогал ребятам на постоянной основе, и дети Кузнецова были участниками этих поездок. Директор детского дома Антон Алексеевич искренне радовался, что эти ребята обрели настоящий дом, и много разговаривал с Машей, рассказывая о своих воспитанниках. Девочка видела, как он переживает за каждого из них.
- Папа, я хочу поступать в педагогический. - Сообщила она Евгению Александровичу.
- Машуль, может, всё же что-то посерьёзнее. У тебя столько возможностей! Может быть, подумаешь над профессией?
- Папочка, я хочу работать с детьми, как Антон Алексеевич.
- Маш, это сложно. Очень. Там сердце надо отдавать, душу. В этом раствориться надо, дочь. А отдачи никакой. Ты же умная девочка.
- Я знаю. Хочу, чтобы у других детей так же, как у нас с Ромой было, папа. Чтобы, если они не нужны родным отцу и матери, у них появлялись приёмные, такие, как вы с мамой.
Евгений и Полина только вздыхали.
- Женя, она ещё подрастёт, повзрослеет, может быть, передумает. - Говорила мужу Полина.
* * * * *
Маша не передумала. Она получила профессию педагога-психолога. Потом по настоянию отца отучилась на управленца.
А потом в её жизни случился Сергей. Они познакомились на конференции. Один из самых молодых и перспективных директоров школ, он окружал себя такими же перспективными на его взгляд педагогами. Девушку восхитило его страстное отношение к профессии, молодой задор и желание идти вперёд. И он, видимо, обнаружив в очаровательной коллеге те же самые качества, неожиданно предложил Маше место в своей школе.
Их профессиональный интерес друг к другу вскоре сменился влюблённостью и закончился свадьбой. Машина карьера без проблем шла в гору. Спустя несколько лет, она уже работала в Серёжиной школе завучем. Но попенять Марии Евгеньевне на то, что она занимает не своё место, никто не мог. Её любили и ученики и коллеги. За справедливость и вдумчивость, за умение и желание разобраться в ситуации, и за природную открытость. Маша одинаково тактично общалась со взрослыми и с детьми.
Тем более неожиданной и шокирующей для всех оказалась новость, что Мария Евгеньевна уходит из школы. Никто так и не узнал, что она застала своего обожаемого Серёжу вместе с новой учительницей английского в весьма недвусмысленной ситуации.
Предательства Маша не простила. Слишком ярко запечатлелась в памяти детская холодная ночь в подъезде. Преданный однажды самым близким человеком, второго раза простить не сможет. Поэтому, не слушая заверений мужа о досадной случайности, Мария Евгеньевна передала дела, собрала вещи и вернулась в родной город.
Лишь там, вечером, уткнувшись в отцовское плечо, дала волю слезам.
- Папочка, за что он со мной так? Может быть, это из-за того, что я до сих пор не родила ему ребёнка?
- Не поэтому, Машенька. - Евгений Александрович, как в детстве, слегка похлопывал дочь по спине, успокаивая. - Сергей твой - карьерист чистой воды. Да и человек, так себе. На амбициях замешан и собственным "я" приправлен. Я же тебе сразу говорил, что он мне не нравится. Но опыт, Маша, он у каждого свой должен быть. Вот ты его и получила. А что детей совместных с этим человеком у вас не случилось, так это и хорошо. Всё ещё будет, дочь.
- Часики тикают, папа. Так, кажется, говорят.
- Ерунду говорят, Маш. Ты молодая женщина, всё впереди у тебя. Мы с мамой до последнего надеялись. И вот вы у нас с Ромкой какие получились!
- Ну, пап, я же серьёзно!
- И я серьёзно, Маша. У каждого своя стезя. Будешь ли ты торопиться или откладывать, а кто-то там, наверху, получше нашего знает, когда и чему время. Поняла?
- Поняла. Пап, мне на работу устраиваться надо.
- Не вопрос. Хочешь в администрацию? Куда-нибудь по делам молодёжи.
- Нет, папа, я в школу.
- Нечего тебе там делать, Мария. Директором или завучем сразу никто тебя не поставит, а простой учительницей...
- Папа, в этом ничего плохого нет.
- Нет. Но мне будут пенять, что я свою дочь не могу нормально устроить. Ну, хочешь, директором детского дома?
- Подожди. Как это? А Антон Алексеевич?
- А что Антон Алексеевич? Ему на пенсию давно пора.
- Папа! Ты хочешь, чтобы мы поссорились? Да для Антона Алексеевича детский дом - дело всей его жизни. Никогда, слышишь, никогда не предлагай мне подобного. Не волнуйся, я устроюсь.
Но через несколько дней Евгений Александрович всё же вернулся к этому разговору.
- Освободилось место начальника отдела опеки. Маша, думаю, это тебе подойдёт.
- Папа, скажи, слово "начальник", оно имеет для тебя какое-то принципиальное значение?
- Нет, но всё же мне кажется, что руководящая должность подходит тебе больше. Маша, ты заслуживаешь этого, в конце концов.
- Хорошо. А где предыдущий начальник? Тоже проводили на пенсию?
- Да нет. Там другая история. Не очень, кстати, хорошая. Превышение должностных и кое-что похуже. А ты же хотела участвовать в судьбах детей. Будешь обладать большей властью, сможешь больше сделать.
Маша задумалась. В принципе, отец прав. Так она сможет хоть кому-то реально помочь...
* * * * *
- Блатную, говорят, взяли какую-то.
- Не какую-то, а дочь директора завода. Всегда сунут своих.
- Вот скажи, Валь, ничего с прежних времён не изменилось. Раньше блатные должности своим отдавали, и теперь то же самое.
- И не изменится ничего, Лариса. А если и изменится, то от этого только хуже. Интересно, у этой хоть отпроситься можно будет. А то я Ваську на танцы записала. Водить некому.
- Ой, не знаю, Валя. Слушай, к тебе эта Фролова приходила, когда тебя не было.
- Надоела она мне. - Вздохнула женщина. - Блажная. Ходит и ходит. Я ей говорю: вы не проходите по зарплате. А она, знаешь, что? Я, говорит, очень экономно живу. Мне для себя самой не надо ничего. А ребёночек ни в чём нуждаться не будет. Как же, не будет.
- Валя, а, может, и ничего? Она же опекунские на ребёнка получать будет.
- Сколько там тех опекунских, Ларис? А мне потом ходить к ней, протоколы писать? Ну её, эту Фролову. Она не представляет, что такое дети. Всю жизнь одна прожила. У меня Сашка, знаешь, что вчера учудил...
Они начали возбуждённо обсуждать собственные проблемы, забыв про новую "блатную" начальницу.
* * * * *
- Пока, Миш!
Женька вошла в подъезд, бегом поднялась на второй этаж и прилипла к окну, глядя, как мальчик идёт через двор. Вот что он в ней нашёл? В классе полно девчонок, которые и симпатичней, и богаче, а он подружился с Женькой.
Она прижалась спиной к стене. Как домой не хочется! После смерти отца мать совсем слетела с катушек. Пьёт каждый день. И где только деньги берёт? Пенсию за папу, по договорённости, забирала соседка, выдавая Женьке на продукты и на насущные нужды. Иначе мать пропила бы всё за один день.
Хорошо, что они подружились с Мишей. Теперь хоть есть, где уроки делать. Правда, бабка Мишина косится на Женю неодобрительно, но молчит пока. Девочка вздохнула и толкнула дверь их квартиры, откуда сразу пахнуло перегаром, забившейся ещё несколько дней назад канализацией и чем-то протухшим. Женька поморщилась. Сначала она ещё пыталась каждый день убираться. Потом поняла, что это бесполезно так же, как и отучить мать пить.
Сейчас она молча сдвинула ногой в угол кучу валяющегося мусора. Звякнула откатившаяся бутылка. В комнате пошевелилась и пьяно замычала мать.
Девочка поторопилась пройти в свою комнату. Там было чище. Женька аккуратно повесила одежду на стул. Иначе к утру всё будет мятое, а утюга в доме давно нет. Выручала всё та же соседка, но девочке было стыдно постоянно обращаться к ней.
Она немного подумала, и подпёрла вторым стулом дверь. Мать, конечно, спит, но лучше перестраховаться. А то будет, как в прошлый раз, когда она перепутала двери, и её вывернуло прямо на Женькины зимние ботинки. Пришлось отмывать и идти в школу в лёгких кроссовках. Хуже всего то, что ботинки после Жениной стирки совсем расклеились, и до самой весны нещадно промокали после каждой прогулки.
Девочка поворочалась под тонким одеялом. Отопление ещё не включили, а из старых, рассохшихся рам хрущёвки струился холодный воздух. Женя свернулась калачиком и, когда под одеялом стало немного теплее, заснула крепким детским сном.
* * * * *
- Почему не спишь, Маша? - Полина Сергеевна обняла стоящую у окна Машу за плечи. - Волнуешься?
- Завтра мой первый рабочий день в новой должности. Не то чтобы волнуюсь, но сомнения есть, мама. Вдруг не справлюсь. Всё же школа есть школа. А здесь другое совсем.
- Всё получится, девочка. Мы с папой в тебе уверены.
Маша улыбнулась. Они всегда говорили ей это. Но вот только Маша - уже не подросток, а взрослая женщина, которая сама должна говорить кому-то эти слова.
- Спасибо за поддержку, мамочка. Давай ложиться. Завтра у меня много дел.
Продолжение следует... часть 2
(Если сегодня ссылка не активна, то следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)
