Кто-то написал, что историки пишут или сочинения, или изложения. Не судите строго. Я напишу сочинение...
Я не просила царских почестей,
богатств московского Кремля;
давно мне всё — такое ж в точности —
дала адыгская земля.
Люба БАЛАГОВА "Царская любовь" 2010 поэма
О второй жене царя Ивана Васильевича написано очень много, очень спорно и, подчас, очень плохо. Ну что ж, опять пытаюсь ломать шаблоны...
Когда умерла первая жена Анастасия Романовна, Иван Васильевич был безутешен. До такой степени, что даже перестал интересоваться государственными делами. Ближний круг бояр и митрополит Макарий дали ему неделю, чтобы справиться с горем. А потом в очень в резкой форме напомнили ему и о том, что он государь великой страны, что у него двое малолетних наследников, оставшихся без матери, что он мужчина в конце-концов и просто не имеет права на подобную слабость. Как пишут источники - он начал искать невесту на 8 день после смерти первой супруги. Стоп! Какие источники???? Карамзин? или Герберштейн? или Генрих Штаден?
Существует очень интересный источник: "Повесть о женитьбе Ивана Грозного на Марии Темрюковне", написанная в 16 веке. Есть ещё "Летописец" начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича и связанная с ним Лебедевская летопись, данные из которых вошли потом в Никоновскую летопись и летописцы XVII в. К числу документальных источникам относятся также акты и Посольские книги по связям с народами Кавказа. Давайте обратимся к ним.
В 1560 году невест овдовевшему русскому царю ищут за границей Московии. Он решился на скорый брак с условием, что не будет любить вторую жену. Сваты ездили в Польшу, в Швецию. После неудач обернулись в сторону восточных соседей. А ситуация на юге и юго-востоке была тогда очень сложной. Брак должен быть, если бы послы договорились хоть с кем-то из соседей, чисто династическим с заключением обычных для того времени договоров о военной и дипломатической помощи. Невесту царю нашли на Кавказе, в Кабарде, которая тогда остро нуждалась в помощи Русского государства.
Как любая женщина в любой правящей семье княжна Гуэщэней прекрасно осознавала, что рано или поздно она станет разменной монетой в политических играх своего отца или старшего брата. Она приехала в Москву только после того, как царь одобрил её портрет, который привезли послы к нему в начале весны, и дал согласие на второй брак.
Гуэщэней была младшей дочерью Темрюк Идарович кабардинского князя, старшего сына Идар-мурзы, праправнука легендарного правителя Инала. Для русского боярства она, так же как и некогда Анастасия Захарьина, была почти простолюдинкой. Но она была его любимицей, которой многое прощалось. Её невозможно было посадить за рукоделие, но вместе с братьями она с удовольствием скакала на лошади и стреляла из лука и самострела. Она была прекрасна в женской одежде, но предпочитала для прогулок удобную мужскую. Она никогда не опускала глаза перед собеседником, но всегда знала своё место, как женщина, и ценила честь и данное слово, как истинная дочь своего отца. Вот такую невесту привезли русскому царю из Кабарды.
Сколько ей было лет? В то время девушек вообще выдавали замуж рано, а в правящих семьях возраст в 13-15 лет считался нормой. Ей было почти 16.
15 июня 1561 года княжна Кученей (так теперь произносили русские её имя), «из черкас пятигорских девица», приехала в Москву вместе с братом Салтанкулом (в крещении Михаилом). Брат же был на службе русского государя с 1557 года, поэтому кто как не он мог проще и быстрее объяснить сестре правила и обычаи русского царского двора?
Им отвели хоромы вблизи Кремля. Вскоре, царь «княжне Черкасской велел быть на своём дворе, смотрел её и полюбил». Вот так просто.
«Кученей предстала перед ним в национальном кабардинском наряде: в платье из темно-красного шелка, украшенном нагрудником с золотыми застежками, широки¬ми расшитыми нарукавниками и поясом из галунной тесьмы с массивными позолоченными пряжками фили-гранной работы. Голову ее венчала коронообразная шапочка с меховой оторочкой. Она казалась выше ростом, оттого что была в особой обуви на деревянных подставках, носимой знатными кабардинками в торжественных случаях.
Робея и прикрывая в смущении платком лицо, стояла юная княжна под цепким и любопытным взглядом Ивана. Конечно, она чувствовала себя тогда стесненно и неуверенно.
Черные волосы, ниспадавшие двумя толстыми косами на грудь, смугловатое с нежной кожей и тонким овалом лицо, темно-карие, с прекрасным восточным разрезом глаза, прямой нос - ведь как раз таких женщин и видел царь на миниатюрах старинных восточных книг в своей библиотеке — «Либерее».
Иван вслушивался в ее голос, пытаясь понять смысл и значение незнакомых слов, а решение уже пришло — ему приглянулась юная дочь Кабарды.»
О. Л. Опрышко "По тропам истории".
Митрополит Макарий крестил кабардинскую княжну и нарёк её в честь Марии Магдалины - Мария, дав отчество Фёдоровна. Но оно не прижилось, осталось прежнее - Темрюковна.
Сама по себе Мария, как и ее отец Темрюк Идарович, не очень впечатляют. Но её сёстры были замужем за самыми влиятельными ногайскими и астраханскими царевичами того времени и обеспечивали безопасность волжской торговли и лояльность завоеванных царств. Помните жену султана Сулеймана Кануни Махидевран-султан и их сына шахзаде Мустафу? Так вот, московская царица была её двоюродной племянницей. Просто вдумайтесь в масштаб связей и знакомств. В итоге Москва получила династический союз с ногайцами, закрепляющий за Московией Поволжье, интегрирующих Черкасских, Юсуповых и других в московскую элиту на взаимоприемлемых условиях. Почерк мастера дипломатии, всё того же Макария. Новые правила игры приняли даже родственники бывшей жены Романовы, породнившиеся с Черкасскими. В будущем именно Черкасские приютят Мишу Романова, когда клан отца попадет в опалу к Годунову. Согласитесь - этот брак царя Ивана Васильевича всего этого стоил!
Ну а теперь насчёт любви...
Девочке 15 лет. Перед ней взрослый мужчина 31 года, с приятным лицом и красивой фигурой. Светлые, золотисто-рыжие локоны обрамляют улыбающееся лицо... Она точно устояла? А он? Хотя про него как раз-таки написали: "смотрел и любил" с первого взгляда.
До наших дней дошло удивительно мало предметов, принадлежавших самому противоречивому правителю России. А уж свидетельств, что грозный царь был ещё и живым человеком - всего одно, вот это блюдо. На нём Иван IV Васильевич 21 августа 1561 года преподнёс кику (головной убор замужней женщины) своей невесте - будущей второй русской царице Марии Темрюковне, княжне Черкасской.
Почему блюдо сохранилось? Всё очень просто: свадебное блюдо Марии Темрюковны ещё после её смерти в 1569 году отдали на помин души царицы в Троице-Сергиеву Лавру.
Конечно, поначалу Марии приходилось очень трудно без знания русского языка, нравов и обычаев новой для нее страны и новых людей, с которыми ей приходилось теперь общаться и жить. Все здесь для нее было совершенно иное, чем там, на берегах Терека, в доме отца, где прошло ее детство и наступила юность, так круто изменившая судьбу девушки.
Могла ли Мария в той мере, какую ей приписывают, влиять на Ивана IV в деле учреждения новых порядков? Вряд ли. Ведь она была совсем еще молодой, не умудренной ни жизнью, ни тем более опытом политической борьбы и придворных интриг.
Но, выросшая в атмосфере постоянной тревоги и угроз - у ее отца имелось много врагов, Мария прекрасно знала, что такое опасность и как необходима постоянная предосторожность. И, находясь теперь в Москве, видя нервного и взвинченного, жившего в постоянном напряжении и ожидании заговоров мужа, конечно, говорила ему о необходимости создания особой отборной стражи из преданнейших людей, подобно тому, как это было у Темрюка в Кабарде. Видимо, все так и происходило: царица хотела обезопасить жизнь Ивана и свою от возможных, непредвиденных случаев. И это вполне понятно. Но ее мнение не могло стать решающим. НО это не разговор об опричнине! Это разговор о создании личной охраны из кавказцев, тех людей, которые служили царю уже, которые приехали с её братом Михаилом Черкасским.
Иван Васильевич создаёт такой отряд из черкесов и кабардинцев, но они охраняют и сопровождают царицу Марию, которая к тому времени беременна.
А вот здесь начинается самое интересное, потому что некоторые "товарищи" пишут, что брак был бездетным. Однако в в Александровской слободе найдено несколько детских захоронений. И именно там умер и единственный упомянутый летописями сын Марии Темрюковны двухмесячный княжич Василий, которого похоронят потом в Архангельском соборе Кремля.
Все 8 лет брака Мария Темрюковна в обществе была сдержанна, не проявляла эмоций и это воспринималось как надменность и высокомерие, что, впрочем, не исключалось - так могло сказываться и воспитание. Кроме того она с радостью разделяла увлечения своего царственного мужа охотой, с удовольствием смотрела кулачные бои, которые устраивались на потеху царю - мужское воспитание сказывалось и кровь горячая тоже. Но это было так редко...
Царь к концу 1560-х годов и так был очень осторожным и осмотрительным, но тут в нем усилилась подозрительность, на него, вероятно, стали находить приступы болезненной тоски и уныния. И всегда в таких случаях на помощь приходила кроткая и незлобивая царица - так её называл митрополит Макарий. Она тихой беседой могла разогнать тоску царя Ивана, прикосновением своих белоснежных рук, похожих на пару лебединых крыл, водворяла спокойствие и мир в его мятущейся душе. Судя по всему, Иван Васильевич очень радовался тогда счастливым переменам в своей жизни. Они вместе ездили в храмы и монастыри, усердно и подолгу молились о чадородии, о спокойствии и семейном ладе. Так случилось и летом 1569 года.
«Летом 1569 г. Мария вновь оказалась с Грозным далеко на севере - в Вологде. Холодное дождливое лето в лесных чащобах, болотистые испарения и постоянная сырость в переездах пагубно отразились на ее здоровье. В начале августа царица тяжело заболела и слегла."
6 сентября в седьмом часу утра уже в Александровой слободе царице внезапно стало плохо. В новогоднюю ночь 14 (1) сентября 1569 года под утро она скончалась.
В полдень верные царю опричники Михаил Темрюкович, Фёдор и Алексей Басмановы, Борис Годунов и другие, вынесли гроб с телом государыни из палат и погрузили на погребальный возок. Скорбный кортеж направился в Москву, где тело своей супруги ждал уже извещённый о трагедии царь Иван Васильевич.
Похороны царицы прошли в Москве, панихиды - во всех городах страны. Все бояре, дворяне и приказные люди оделись в траур и соревновались между собой в горести по государыне. По приказу Ивана повсюду раздавали нищим милостыню, церкви и монастыри получали от скорбящего монарха щедрые дары. Царицу Марию Темрюковну похоронили в Вознесенском соборе рядом с царицей Анастасией Романовной.
Уже через несколько дней после похорон царь совершенно спокойно принимал в Кремле иноземных послов. Но спокойствие Ивана Васильевича было обманчивым. Теперь он точно знал, что показывать своих чувств нельзя. Очень скоро вдовый царь объявил народу, что царица «злокозньством отравлена бысть». Главным виновным в отравлении был назначен стольник Василий Хомутов.
И тако поживе царь Иван Васильевич с царицею своею Марьею 8 год и месяц 6. И окормлена бысть от изменников отравою от столника Василия Хомутова с товарыщи, их же царь Иван Васильевич злой смерти предади: в котле свари…
Была ли счастлива эта молодая женщина, выйдя замуж в чужую, холодную страну, так и не принявшая всех её правил? 8 лет замужества и минимум три беременности, которые закончились рождением мёртвых детей - это именно то, о чём мечтала девочка-кабардинка, которую привезли в Москву? Однако женитьба царя Ивана Васильевича на кабардинской княжне способствовала расширению взаимосвязей Русского государства с народами Кавказа, Ногайской ордой и Крымом. Это позволило царю окончательно закрепить за собой Казань и Астрахань. Политически брак своё дело сделал.
В своей Духовной грамоте ( 1572г) царь Иван Васильевич упоминает покойных Марию Темрюковну и следующую жену Марфу Собакину с просьбой царевичам Ивану и Фёдору поминать их: «А что, по грехом, жон моих, Марьи да Марфы, не стало, и вы б жон моих, Марью да Марфу, а свои благодатныя матери [Анастасию Романовну], поминали во всём по тому, как аз уставил, и поминали бы есте их со всеми своими родители незабвенно»
История вроде бы была закончена. Но её не забыли ни в Русском царстве, ни на Кавказе. У нас остались песни и легенды о царице, которая приворожила царя и потакала его злым наклонностям, а вот в Кабарде...
В 1826 г. в слободе Нальчик «майор Хлюпин, с Высочайшего разрешения, возвел церковь во имя Симеона Столпника в память своего брата - Начальника Центра Кавказской линии».
Казалось бы ничего в этом нет примечательно, но Нальчик разросся и стал столицей республики, маленький храм стал великолепным кафедральным собором- правда с другим именем - Марии Магдалины, но самое замечательное в том, что день памяти святого преподобного Семиона Столпника - 1 (14) сентября, точно приходится на день памяти Благоверной царицы Великой Княгини Марии Темрюковны. Тогда же совершалась и совершается и панихида об упокоении Благоверной царицы Российской великой княгини Марии Темрюковны и всех князей Черкасских».
А в год 400-летия вхождения Кабарды в состав России в Нальчике был поставлен памятник кабардинской княжне Темрыкуэ Идар ипху Гуэщэней, русской царице Марии Темрюковне.
А скажите-ка честно, какая-то из жён царя Ивана Васильевича была лучше или равна его первой жене Анастасии Романовне? Нет? Это точно не странно? Уже не только мне одной кажется, что демонизация царицы Марии, как и превознесение Анастасии – это просто часть пропагандисткой компании в поддержку победившей династии. Зачем эта ложь в современных учебниках давно неромановской России, я не понимаю ( и судя по всему, уже не только я, что радует). А История всё расставляет по местам...
