Олдос Хаксли снискал себе мировую славу в качестве автора антиутопии «О, дивный новый мир». Масштаб его деятельности, однако, многократно превосходил роль писателя фантастических романов. На самом деле Хаксли мало заботила общественная жизнь, сценарии далёкого будущего и всякого рода утопии и антиутопии. Главным его устремлением было выяснить, как можно добиться радикальных перемен в человеческом сознании.
Как распахнуть двери восприятия и очистить его от иллюзий? Как освободить ум от злобы и невежества? Как научиться управлять своими привычками и потребностями, эмоциями и желаниями? В поисках ответов на эти вопросы Хаксли обращался к физике и нейробиологии, истории и религиоведению, западной философии и психологии. Более всего, однако, его тянуло к духовным учениям Востока. Почти всю свою жизнь он изучал буддизм, практиковал медитацию и писал об этом многочисленные работы.
Исследования Хаксли не были праздным любопытством. Он пережил две мировые войны и хорошо знал всю предшествующую им человеческую историю, насквозь пропитанную насилием, кровью и болью. Он ясно видел черноту, клубящуюся в человеческих головах. Более того, Хаксли предвидел и те новые опасности, которые ждут нас в будущем. Неконтролируемое технологическое развитие без сопутствующего ему личностного развития может привести лишь к катастрофе и уничтожению самой сущности человеческого.
Хаксли неутомимо искал способы очищения и трансформации сознания, поскольку понимал, что более важных задач просто не существует. Он был готов прибегнуть к любому средству, лишь бы это принесло искомые плоды.
В 1950-ых годах всё больший интерес среди учёных, врачей и всякого рода искателей правды стали вызывать психоделики. Они ещё не были запрещены законом и активно использовались в научно-исследовательских центрах, больницах и в частной практике. Хотя сейчас нам известно о целом ряде опасностей при употреблении мощных психоактивных веществ и об их ограничениях, в то время на них возлагались преувеличенные надежды. Царил ажиотаж, и многие верили, что психоделики совершенно безопасны и безвозмездно подарят любому желающему уникальные прозрения, а то и помогут в исцелении умов и тел.
Не удивительно, что Хаксли решил попытать свою удачу и здесь. В конце концов он уже долгое время интересовался изменёнными состояниями сознания, мистическими и религиозными переживаниями и духовными учениями. Психоделики казались ему возможностью проскользнуть в эти состояния через чёрный ход.
Таким образом, Хаксли стал одним из первопроходцев в экспериментах с мескалином, ЛСД и некоторыми похожими соединениями. В 1954 г. он написал эссе «Двери восприятия», в котором описал собственный опыт приёма мескалина. Эта работа стала культовой и оказала огромное влияние на умы последующих поколений, как и его второе эссе о психоделиках под названием «Рай и ад».
В последние годы жизни Хаксли боролся с раком гортани. 22 ноября 1963 г., лёжа в своей кровати и уже не в состоянии говорить, он передал жене Лауре коряво составленную записку. На ней было написано: «ЛСД, 100 мг, внутримышечно». В 11:20 супруга сделала ему укол, а часом позже ввела вторую дозу. В 17:20 Хаксли умер в возрасте 69 лет, находясь под воздействием приличной дозы ЛСД [1].
Одним словом, Хаксли через многое прошёл. Он обладал блестящим умом и образованием, он многое видел, многое продумал и многое пережил. Он общался с умнейшими людьми своего времени и посвятил всю свою жизнь изучению трудов самых выдающихся мыслителей в человеческой истории. Он практиковал медитацию и долгие годы экспериментировал с психоактивными веществами. Он испробовал всё, что только мог отыскать. Мы вполне можем ожидать от человека столь большого таланта и столь насыщенного жизненного опыта некоего драгоценного жизненного откровения. И Хаксли действительно оставил нам такое откровение.
На склоне лет Олдоса Хаксли спросили, что главное он понял по итогу изучения философских систем, мистических и духовных учений и многократного приёма психоделиков. Он ответил:
«Я уложусь в четыре слова: постарайтесь быть немного добрее».
Эта же мысль вошла в одну его из его работ. Там она сформулирована следующим образом:
«Немного неловко всю свою жизнь заниматься проблемами человеческого существования и под конец обнаружить, что тебе нечего предложить в качестве совета, кроме как “Постарайтесь быть немного добрее”» [2].
Для ограниченного ума этот совет звучит поверхностно. Это возмутительная банальность. Мы ждали от умудрённого жизнью Хаксли чего-то по-настоящему глубокого и сокровенного, но нас опять провели! Услышав очередную банальность, хочется оскалить зубы, сплюнуть, почувствовать свою важность, сбросить услышанное со счетов и двинуться дальше. Проницательный ум, однако, способен проявить терпение и увидеть, что в таких банальностях сокрыт целый океан смысла с его неисчерпаемыми тёмными глубинами.
Многие важнейшие истины в нашей жизни есть клад, который спрятан у всех на виду. И это одна из таких истин. Дурак легкомысленно проходит мимо этого клада. Он думает, что сундук бутафорский, покрыт позолотой, а камни в нём поддельные. Он рассуждает так: «Разве что-то ценное выставили бы на всеобщее обозрение?» Дурак видел этот сундук уже тысячи раз и успел от этого зрелища порядком устать.
Лишь с приростом мудрости мы понимаем, что клад настоящий. Эта банальность сделана из чистого золота, и все самоцветы в ней подлинные. Когда мы взаправду открываем её для себя, то оказывается, что внутри сокрыты несметные сокровища.
Любовь к врагам нашим
Здесь мы пробуем шаг за шагом пройти путь к некоторым из величайших банальностей, которые были известны как Хаксли, так и многим другим. Эти повторяющиеся истины должны уравновесить тот повторяющийся шум лжи, что мы постоянно слышим вокруг. И когда мы доберёмся до этих банальностей, нам предстоит погрузиться в них и ещё долго концентрическими кругами пикировать до их последних глубин. Кто ждёт от духовных поисков чего-то неслыханного, тот непременно станет жертвой шарлатанов. Они всегда готовы предложить нам нечто труднодоступное, сокрытое, эзотерическое и наделяющее нас способностями супергероев.
Нравится нам то или нет, но духовная истина довольно банальна, по крайней мере на своей поверхности. И одна из таких неисчерпаемых банальностей есть всенаправленность подлинной любви. Любовь метта безусловна, то есть не зависит в своём бытии от того, достигаем ли мы неких результатов или же нет, симпатичен нам кто-то или же нет.
Любовь есть просто наш способ быть. И если любовь тотальна, то сам собой напрашивается один неудобный вывод. Коль скоро мы хотим вкусить побольше энергии метта, которая так заманчиво здесь расписывается, нам придётся полюбить нелюбимое, несимпатичное и даже ненавистное. Нам придётся полюбить врагов наших, как учили и Христос, и Будда, и все великие духовные наставники.
Но зачем их любить? Нужно ли нам это? Подобные вопросы здесь более неуместны. Если горит огонь, то возникает тепло – и совершенно независимо от того, нужно это кому-либо или нет. Нам просто не получить горение без выделения тепла. В равной мере, когда мы устраняем в себе невежество, жажду и агрессию, в нас освобождается всенаправленная любовь. Это неизбежное проявление её сущности – как жар, идущий от огня. Иначе просто не выйдет.
Пока в нас сохраняется много цепляния, нам следует помочь метта освободиться из пут устоявшихся привычек. Её необходимо культивировать силами дисциплины ума и за счёт развития понимания. Будда говорил об этом так:
«Даже если разбойники стали бы с ожесточением резать вас на части двуручной пилой, отрезая конечность за конечностью, тот из вас, кто из-за этого впустил бы в свой ум злобу, не следовал бы моему учению.
Даже в таком случае вы должны учить себя следующим образом: “Наши умы останутся не затронуты этим влиянием, и мы не произнесём злых слов. Мы будем исполнены сострадания, любящей доброты [mettā] и свободны от затаённой ненависти [dosa]. Мы направим на них свой ум, наполненный любящей добротой. Начав с них, мы затем направим на весь окружающий мир свой ум, наполненный любящей добротой, – обильный, просторный, безмерный и свободный от враждебности и недоброжелательности”. Вот как вы должны учить себя» [3].
Естественно, принять это довольно тяжело. Как можно любить насильников и убийц, мучителей и тиранов? Как можно любить тех, кто режет нас на части двуручной пилой, как в прямом смысле, так и в переносном? Это кажется противоестественным и отталкивающим, но лишь потому, что идёт вразрез с нашим инстинктом.
Инстинкт не задаётся вопросом о том, какой настрой был бы нам полезен. Он просто следует шаблонной программе, возраст которой насчитывает сотни миллионов лет. Мы считаем, что кто-то ведёт себя неправильно – и мы злимся. Нам кто-то очень симпатичен, и мы его любим. Он делает что-то не так, как мы хотим, и перестаёт быть нам симпатичным. Наша любовь тает. Эта программа не является выбором. Мы с ней рождаемся. Она принудительна.
Духовная практика есть то, что противостоит жёсткости, узости, ригидности, слепым и наивным автоматизмам. Она учит свободе, пластичности, гибкости, широте. Она образует на пути реакций препятствие и трансформирует их на основании ясного и панорамного видения ситуации. Потому духовная практика так парадоксальна. Нас пилят пилой и ненавидят, а мы окутываем и своего истязателя, и весь мир вместе с ним энергией метта. Это парадокс, даже дикость! Но, как уже подчеркивалось, ситуация кажется таковой лишь с позиции укоренившихся привычек.
Ведомый реакциями интеллект очень быстро сочиняет легенду в защиту тех самых реакций, под чью дудку он безостановочно пляшет. Он находит для ненависти благовидное оправдание.
При всех многочисленных вариациях подобных оправданий основная линия аргументации выглядит следующим образом: любовь не способна к борьбе и сопротивлению, потому ненавидеть дурных людей полезно. Ненависть позволяет нам давать отпор. Она даёт возможность очищать мир от той скверны, что эти негодяи несут с собой. Без ненависти и злобы враги одержат над нами победу. Все убийцы, тираны, мучители и агрессоры мира будут наслаждаться абсолютной вседозволенностью, если мы не обрушим на них свой праведный гнев.
Сперва это звучит весьма убедительно. Мы поспешно соглашаемся и одновременно ощущаем, как реакции и привычки восприятия тянут наше внимание прочь. Но вот стоит нам подольше задержать своё внимание на этих рассуждениях, как хлипкий карточный домик из доводов в защиту ненависти ко врагам рассыпается.
Прежде всего, любовь никак не противоречит оказанию сопротивления. Любовь есть твёрдость, когда нужна твёрдость, и мягкость, когда нужна мягкость. Любовь всегда делает сильнее и в ситуациях борьбы, и во времена мира. Не следует путать её с идиотским состраданием. Союз любви и бесхребетности в наших представлениях есть продукт ошибочного понимания её природы.
Так, согласно христианскому вероучению, Бог есть любовь, то есть Бог есть чистая творческая энергия, обращённая ко благу. Но вряд ли у кого-нибудь язык повернется укорить Бога христиан в мягкотелости, слабости и неспособности сделать то, что должно быть сделано. Бог свободен от ненависти и полон любви, но при всём при этом он крайне суров. Он не будет подыгрывать нашим грешкам и не позволит водить себя за нос. В своей бесконечной любви он не только низвергает грешников в ад, но и вполне может устроить всемирный потоп или судный день.
Ненавидеть вредно, даже когда мы ведём борьбу. Омрачения ума оглупляют нас, сужают восприятие, выводят эмоции и интеллект из равновесия, разрушают разум и подрывают его ключевую способность к контролю. Ненависть есть источник сил и мотивации и топливо для действия, но это крайне плохое топливо. Оно пропитано ядом. Потому все великие мастера боевых искусств и все великие полководцы в истории учили холодности и невозмутимости и при планировании боя, и при ведении боя.
Те, кто планируют сражение сгоряча, проигрывают. Те, кто ведут сражение в ослеплении и во власти своих эмоций, также проигрывают. Ясность, панорамность видения, невозмутимость, спокойствие и возможная благодаря ним ювелирная точность действий есть самый надёжный путь к победе.
Ненавидеть своих врагов и всяческих негодяев значит взращивать в себе то самое, что лежит в основании осуждаемых нами поступков. Мы впускаем в свой ум и напитываем энергией силы, которые и заставляют этих людей совершать деяния ненависти и невежества. И пока наш ум туманит ненависть ко врагам, мы ничем от них не отличаемся. Мы такие же пешки инстинкта, как и они, просто в данный момент находимся на противоположной стороне доски и волею случая играем за другую команду. Чем более человек ослепляет себя ненавистью к негодяям и злодеям, тем ближе к ним он становится. Вскоре он утрачивает остатки трезвости рассудка и сам совершает поступки ничуть не меньшей тяжести, чем те, что так презирает.
На Западе намного большей известностью, чем аналогия Будды с пилой, пользуются слова Христа из Нагорной проповеди. Христос говорил так:
«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» [4].
Истинная любовь способна к проявлению жёсткости и твёрдости, ибо, будучи основанной на истине, она разумна и прозорлива. Это ещё одна характеристика любви, которая противоречит её расхожему истолкованию как чего-то импульсивного, глупого и чуждого всяких соображений. Мы любим врагов и учим любить врагов не из порыва сердца, случайного и возникшего на пустом месте, а потому что это закономерное выражение нашего ясного видения ситуации. Любить врагов полезно, а ненавидеть их вредно. Это полезно и для нас, и для них, и в борьбе, и в мире.
Ахимса: принцип ненасилия
Мы испокон веков верили, что задача жизни состоит в том, чтобы найти неких особенных и крайне симпатичных нам людей, а затем вцепиться в них покрепче и начать их любить. Когда нам говорят, что любить нужно всех, что любовь тотальна, а цепляться не нужно, нам кажется это натяжкой и романтической фантазией.
Мы также всегда старались выяснить, кого в этом мире правильно ненавидеть и на кого нужно обрушить всю ярость и скверну собственной души. Когда нам говорят, что никого не нужно ненавидеть, мы пребываем в не меньшем недоумении.
Порой мы поступаем даже хуже. Мы соглашаемся с этими прекрасными словами как с очередной банальностью в духе той, что изрёк Хаксли, но всё равно продолжаем действовать по-старому. Да, ненавидеть врагов – это плохо, но я всё равно буду ненавидеть. Так уж я устроен, любить негодяев мне не под силу. Я даже горжусь этим. Ненависть меня питает, бодрит, это мой наркотик. Да, быть немного добрее – это хорошо, но мне это просто не подходит. Не сейчас, не в данном случае, как-нибудь потом. Может быть, я займусь всеобщей любовью на пенсии, когда все мои враги будут повержены.
Духовная практика учит…
<…>
Получить доступ к полной версии статьи и подкаста
[1] Вся информация о запрещённых психоактивных веществах предоставлена в рамках биографической справки об Олдосе Хаксли в образовательных целях и не содержит ни призыва к их употреблению, ни одобрения их употребления.
[2] Huxley A. Moksha: Writings on Psychedelics & the Visionary Experience.
[3] Мадджхима-никая 21.
[4] Мф.5:43-45.
Заказать новую книгу автора (2023 г.)