25
И в один из дней я приготовил для нее свою очередную мысль (а я всегда это делал, иначе мне казалось глупо жить, и если придумывать все время новые мысли, то почему же не придумывать их для нее?).
Я вдруг подумал, что разница между мной и Адамом, помимо всего прочего, помимо возраста и близости к Богу, помимо наших таких разных райских мест появления на свет (тут я уже шутил про себя, иначе невозможна была эта мысль, совершенно невозможна стала бы без шутливого ее тона и оттенка), что разница наша - в детстве. У меня оно было, у Адама – нет. И его первобытная и дарованная сила заменена для меня тем временем и местом, дороже которых нет для меня ничего, и все мои чувства и радости, и дорогие мне горести и все открытия – оттуда.
Я летел к ней с этой мыслью на крыльях, которые, конечно же, не поместились в трамвае, и мне казалось, что я лечу рядом с ним, уворачиваясь от проводов и выступающих зданий, как часто это делал в снах.
Она не сразу понимала мой восторг, а поняв, долго радостно смеялась, и я чувствовал, что только так это и возможно, только таким и приходит знание жизни – радостным и даже смешным.
- Поедем туда на выходные? – предлагала она.
Словно для проверки счастья.