Интервью Григория Анатольевича журналу "Костёр"
1. Расскажите, почему и когда вы решили стать учителем. Как пришли в профессию?
Когда я заканчивал школу во Мценске, моя классная руководительница, Людмила Борисовна Тихонова, спросила у меня:
- Ну что, уже определился, куда пойдёшь учиться?
- Да пока думаю.
- Тебе нужно идти в учителя.
- Нет-нет-нет! Никогда в жизни.
Это было почти двадцать лет назад, и то категоричное «Нет-нет-нет!» волшебным образом превратилось в «Да-да-да!».
Почему я тогда так ответил, не знаю. В школе мне было хорошо. Я был единственным отличником, участвовал во всех конкурсах и соревнованиях, потому что нас, детей, было всего 150 человек на всю школу, учился легко, дружил с учителями физкультуры, на домашние работы тратил мало времени, поэтому почти каждый вечер играл в футбол, и относился к своей школьной жизни как к естественному ходу вещей. Мне и в голову не приходило, что можно учиться по-другому: не понимать, не успевать, зубрить и т.д. Этот ладный ход вещей, конечно, не был только моей заслугой, а был результатом приложения сил трёх сторон. Я, конечно, делал своё дело, но без мудрого воспитания родных и большой работы, которую делала директор школы, Родина Светлана Ивановна, вряд ли была бы золотая медаль, университет, замечательные люди, с которыми мне посчастливилось подружиться, да и вообще весь этот кайф жизни. Теперь я понимаю, что директор ещё с начальной школы (потом она вела у меня историю) присматривала за мной и иногда помогала. Правда, я никогда не чувствовал вмешательства в свою маленькую детскую и подростковую жизнь. Только один раз мы говорили со Светланой Ивановной в её кабинете о моей возможной четвертной четвёрке по химии. Несколько лет назад я ездил к ней, чтобы сказать спасибо за её большую помощь. А помогла она не только мне, но и всей нашей многодетной деревенской семье. Меня удивило, что она всё помнит. И всех. Мы сидели с ней за столом, разговаривали про школу, про ребят, и она упомянула фамилию какого-то ученика. Я ответил, что такого, наверное, у нас и не было никогда. А она: «Ну как не помнишь? Он у нас два месяца проучился, сидел с тобой за партой». И я обалдел. Всех, всех помнит. Даже выражения лиц. Вот такая Родина. После 11-го класса мы с ней в депутатской «Волге» (когда-то она была депутатом горсовета) поехали в Орёл подавать заявление для поступления в университет. Тут надо сказать, что я из деревни, из бедной многодетной семьи; до 15 лет пас коров летом и вкалывал на огороде с сёстрами и братом, чтобы прокормиться зимой, и никаких знакомств и связей у моей семьи, разумеется, не было. Но были рядом замечательные люди, которые просто помогали, видя, что это нужно.
В первом классе меня в первый же день удивила моя первая учительница, Наталья Анатольевна Сафошкина. На первом уроке я как-то неправильно разукрасил домик из квадрата и треугольника, не теми цветами, о которых говорилось в задании. И, поняв ошибку, начал, пыхтя, что-то стирать, а она тихо подсказала мне. Мне показалось, что она как-то обняла меня, сидевшего на стульчике среди незнакомых ребят и мало что понимавшего, и рассказала, как надо сделать, чтобы всё получилось. С тех пор у меня всё получалось на пятёрку. Большое спасибо и Наталье Анатольевне.
В университете я учился на филологическом факультете, но не на учителя, а на пиарщика, и, по-моему, курсе на третьем одна преподавательница сказала, что мне надо было поступать на филолога, потому что есть какие-то способности. Но мне нравилось и там, куда я поступил, потому что, с одной стороны, было много литературы, а с другой стороны, не было чисто литературоведческой работы, т.е. мы читали, думали и говорили. То, что надо. Я подружился с преподавателями основных предметов и был очень рад той среде, в которую попал. И мне захотелось в этой среде остаться, поэтому пошёл в аспирантуру. А в 2013 г., кажется, зимой, приехал на научную конференцию в Санкт-Петербург. В итоге диссертацию так и не написал. Но с научным руководителем, Владимиром Петровичем Изотовым, мы до сих пор дружим и при случае застольничаем: пируем и говорим разговоры. Он тоже замечательный учитель, который однажды подарил мне коричневый томик Хлебникова, после прочтения которого в моём сознании произошёл большой взрыв и родилась новая вселенная.
В моей нынешней школе, в 574-ой, я оказался, благодаря счастливому случаю. Лето и начало осени 2013 г. я проработал грузчиком в универмаге. Когда начались отвратительные погоды, а дырявые кеды стали промокать, я подумал, что хорошо было бы найти такую работу, где не сыро и не холодно. И в начале октября на каком-то сайте для ищущих работу разместил объявление: хочу стать учителем. Я помню, как вёз часов в 9 вечера мусорный контейнер со стоянки, когда в кармане зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Взял трубку. Женский голос спросил:
- А вы правда любите детей?
- Да.
- Тогда приезжайте завтра на собеседование, - и этот волшебный голос объяснил, как добраться до школы от метро Рыбацкое и не заблудиться по дороге.
Это позвонила Марина Александровна Волкова, наш директор. Разговор был именно такой, я ничего не выдумываю. Утром она встретила меня на вахте, мы прошли в кабинет. И примерно полчаса проговорили в том числе о том, кто какую музыку слушает. Я сказал, что люблю Летова и «АукцЫон», она рассказала о своих предпочтениях, об одном случае из молодости. А на следующий день я уже вёл урок у пятиклашек.
Сначала было трудно. Не понимал, что надо делать, как надо действовать, был невнимателен, нервничал, сердился. Прочитал «Педагогическую поэму» Макаренко я далеко не сразу. Но она сразу очень помогла. Много позже прочитал Корчака. Потом стал искать книги Амонашвили, Соловейчика, Шаталова, Сухомлинского, совсем недавно. Я понял, что надо быть очень внимательным к детям, надо смотреть и понимать. Всё имеет значение: жесты, интонации, движения, слова, привычки – всё. И я понял, что работа учителя требует постоянного внимания, постоянной сосредоточенности. И постоянного творчества. Нет готовых рецептов. Ты имеешь дело с живой, творящейся вот в эту самую секунду детской жизнью, и уже твои жесты, интонации, движения, слова и привычки имеют значение. Когда дети тебе поверили, когда с тобой подружились, тогда ты должен идти только вперёд и вверх, куда призываешь идти их. Каждый день. А самое важное – не фальшивить. Дети чувствуют фальшь. Их нельзя обманывать, да это и невозможно.
Мне, конечно, помогали учиться быть учителем. Как только я пришёл в школу, ещё думая о диссертации и преподавании в вузе, Ирина Степановна, отвечавшая за работу профсоюза, сказала мне: «Гриша, школа – это школа». Дошло до меня не сразу, что это значит. Много помогала Орехова Ирина Николаевна, завуч по воспитательной работе, которой, к сожалению, уже нет с нами. Вот такой был случай. Примерно через неделю после того как я пришёл в школу, одна ученица, пятиклассница Настя, решила, видимо, меня достать на уроке русского языка. У меня и так тогда не очень-то получалось вести уроки, а когда ещё кто-то мешал, то и вовсе сыпалось всё. После пары Настиных выходок я потребовал дневник, чтобы написать бесполезное замечание. Она встала, протянула мне дневник, я протянул руку, чтобы взять его, и вдруг она потянула дневник к себе и, глядя мне в глаза, улыбнулась. Я, дурак, подумал, что она издевается. Разозлился, выхватил дневник, поставил двойку за поведение (не знал, что их давно не ставят) и погрозил завучем. На перемене Ирина Николаевна говорила с Настей, гладя её по плечу, потому что та плакала от их разговора, а я смотрел и ничего не понимал. Это потом я узнал, что у Насти умерли родители, что она вовсе не хотела меня достать, а хотела проверить, кто я: можно ли доверять мне, можно ли шутить, можно ли со мной дружить. Потом мы с ней, конечно, подружились, и я до сих пор помню, как она рассказывала мне историю про экзамен по скрипке и очень синий цвет туфель, из-за которого она вдруг забыла все ноты и перестала играть.
Ирина Николаевна помогала и другим ребятам. Одной моей ученице она отдавала одежду, украшения, в какой-то момент даже предложила ей переехать к ней жить на время (чтобы та не пропала на улице и не оказалась там, где не должны быть дети). Незадолго до смерти она отдала мне браслет, который как-то пообещала принести той ученице, но, видимо, забыла. Я носил этот браслет в рюкзаке и, случайно встретившись с выпускницей на улице, передал его. Ирина Николаевна была христианкой, и я знаю, что она помогла многим детям, протянула руку в самый нужный момент, когда рядом с детьми не оказалось ни друзей, ни родных. Это такие уроки, которые длятся.
2. Какой совет вы бы могли дать молодым учителям, которые только начинают свой путь?
Не так я много знаю, чтобы советовать. Есть книги великих учителей, там много сокровищ и много работы души, сердца, ума. Много плодов этой работы. Я хочу сказать кое-что о детском народе, то, что понял.
Дети – единственный свободный народ, потому что в них существо жизни не побеждено внешними или внутренними солдатами власти (от внешних солдат власти дети спасаются в игре, от внутренних – в наивности и невинности). В них растущая жизненная сила даёт основу для веселого смеха и творческого зрения, это есть подлинные качества свободного народа. Эти свойства всегда возвышают детских людей над собой, благодаря чему они, как ангелы и птицы, обладают умением летать. Они по-настоящему растут и по-настоящему мечтают, когда мечта существует без оглядки на хлеб насущный, а словно человек, качающийся на качелях и улетающий в небо.
Этот народ высоко ценит товарищество, видя в нём дом своей волшебной правды.
Вот об этом, думаю, всегда нужно помнить. И это же есть причина для радости, если ты учитель. Потому что не каждая профессия дарит то, что дарит работа учителя. Но, конечно, надо понимать и другую вещь. Очень важно помочь этому всему явиться. Очень важен воздух. Поэтому – другая мысль. В классе необходим воздух, в котором будут звучать струны дружбы или товарищества. Они рождаются из потребности в теплоте человеческого единства, детского братства, союза подростков-мечтателей. В своём самом честном и чистом все дети похожи, ибо это народ, у всех душ этого народа одна родина. И весь вопрос в том, как в каждом проявить это общее основание и именно на этой ноте помочь зазвучать хору. Как вызвать эту жажду дружбы, сознание этой жажды, а потом – радость от чувства дружбы с Другом? Это не простой вопрос и не лишний. Хищные вещи-капканы крадут солнечное время детства и юности, злые голоса заколдовывают детские умы и уводят их далеко от родины-рая. А облако дружбы – это спасение. Это рай сердца.
Нужно, чтобы возник союз расцветающих душ, чтобы вырос цветок дружбы. Вот задача для классного руководителя и для учителя вообще.
Но нельзя очаровываться пустой мечтой, чтобы не разочароваться. Учительство – это самая настоящая тяжёлая ежедневная работа. И если назвался, то будь добр. Нужно очень много сил. И надо понимать, что среди детей бывают обиженные, обозлённые и жестокие, и с ними тоже надо работать, может, даже больше, чем с другими. И ещё не надо ждать благодарности, потому что дело совсем не в ней.
3. Были ли у вас ситуации, когда вы хотели уволиться? Были ли сложные моменты в общении с учениками, родителями, администрацией? Как вы из них выходили?
С начальством мне всегда везло. С директором, с деканом, снова с директором. Это друзья. Не администрация, а люди. Я бы не хотел оказаться на их месте, потому что понимаю, что для организации ладного хода вещей нужна непрерывная безупречная работа не в своих интересах. А кто из нас непрерывно безупречно работает не в своих интересах? Только очень твёрдые честные люди.
Я не видел самодуров или властолюбцев, не сталкивался с ними. Может, мне просто везло. Наверняка есть плохие руководители (иначе всё везде было бы хорошо), но, мне кажется, если ты не дурак, то у дурака работать не будешь.
Уволиться мне никогда не хотелось. Иногда я понимаю, что что-то не удаётся, что какую-то работу я делаю плохо, но в такие моменты хочется найти нужный способ действия, нужное решение, потому что этому же мы учим детей: искать решения.
Сложные моменты случаются. Но это и трудные задачи. А решать трудные задачи интереснее, чем простые. Детям я всегда говорю, что очень важна математика, потому что она тренирует чёткость мысли, что очень-очень важно воображение, потому что это действительно волшебная способность. К силе соображения добавьте силу воображения. А главное – верить. И тогда задачи решаемы.
4. Выпускники педагогических вузов часто уходят в частное репетиторство, а не идут в школы. Как вы думаете, чего не хватает школам, чтобы привлекать и удерживать молодых специалистов? Какие главные проблемы вы можете выделить?
Я думаю, что не надо никого удерживать. Учитель – это не то, что уносит первым порывом ветра. Если унесло, значит, не учитель. Макаренко, только начав, хотел застрелиться, ему помешал один из хороших хулиганов, по-моему, стул бросил в Антона Семёновича, чтобы пистолет выбить. Должно быть понимание того, куда и зачем ты идёшь, что ты будешь делать (хотя у меня такого понимания не было, но я и не учился в педагогическом). Для этого нужно прочитать классиков педагогики и классиков русской литературы. Например, в «Братьях Карамазовых» Алёша – истинный учитель, когда собирает всех школьников вокруг Илюшечки, а они все растут. Вообще учителю стоит читать Достоевского, потому что необходимо уметь понимать человеческую душу.
Если говорить о молодых специалистах, то надо вспомнить такую историю. Мне тогда было лет 28 или 29, мы с детьми поехали в музей Кшесинской на Горьковской. Когда мы вышли из метро, посчитались и уже собрались идти, мимо проплыл какой-то чувак, лет двадцати пяти, с похмелья, увидел нас и спросил:
- Твои?
- Мои.
- Кайфовая у тебя работа.
Внутренне я улыбнулся.
А теперь о проблемах. Получается, быть учителем в Петербурге или в Москве – это одно, а быть учителем в провинции – другое. Проблемы, которые, насколько мне известно, так и не решены, касаются оплаты труда учителя в провинции. Работает учитель в Петербурге или в Москве, работает учитель в Орле. Они делают одну и ту же работу. Но платят им не одни и те же деньги. А цены на всё примерно одинаковые. Вот это то, что мне не нравится. Это несправедливо. Вторая проблема, с которой я сталкиваюсь каждый день, - это проблема отсутствия минимального воспитания у некоторых детей. Да, сейчас воспитанию стали уделять много внимания, но эту работу нужно было начать много раньше. Ребёнок нуждается в любви, в заботе. Это всем очевидно. И так же очевидно должно быть то, что ребёнок нуждается в положительных примерах. В прошлом году, в сентябре, я изловил матерившегося на весь коридор пятиклассника (это обыденность уже, к сожалению, а вот хороший русский язык у ребёнка – это довольно редкая вещь), завёл его в кабинет и стал расспрашивать:
- Почему ты материшься?
- Потому что все матерятся.
- Все-все?
- Да, все!
- И нет ни одного, кто не матерится?
- Нет ни одного.
- А ты не хочешь быть этим одним, кто не матерится?
- Не бывает таких!
Он это всё говорил с вызовом, с негодованием. Было видно, что человек с детства ни во что не верит, что он живёт в таком мире, где ни одного источника света нет. Кто его этому научил? Наверное, интернет-«герои», «среда», может быть, и родители, которые не окружили его простым человеческим теплом, а наговорили того, что нельзя говорить детям, потому что и сами живут темно. И я рассказал ему про одного выпускника, который август проработал в школе не за деньги, а просто так. Он помогал: носил мебель, чинил что-то. Рассказал, как этот же человек, когда учился в десятом классе, спас девочку, которая тонула. Ну и добавил, что он никогда не орал матом на весь коридор. Так этот пятиклассник чуть не заплакал, у него в глазах стояли слёзы. Он впервые, может, поверил, что живут на земле и хорошие люди.
Мы как-то с детьми говорили о том, что человечество додумалось наконец-то до одной полезной мысли о том, что нельзя мусорить, что биосфера должна быть чистой, и, вроде бы, перестаёт мусорить потихоньку, но до сих пор почему-то не додумалось до другой мысли: есть ещё психосфера, поэтому нельзя говорить жестокое, думать злое и желать кому-то плохого. Ведь это всё тоже мусор, яд, только невидимый, и от этого мусора задыхаются уже не птицы морские, а дети, потому что у них чутьё лучше. Это об ответственности.
Я думаю, что воспитание себя и своих детей должно быть связано с идеей ответственности за весь мир, в котором мы живём, за воздух, которым мы дышим. И школа – это уже целый мир. Из таких миров и состоит мир общий.
03.10.2023
