Источники нашего знания

Откуда мы вообще что-то знаем? Это очень интересный вопрос, на который мы можем отвечать различно.

Но если обращаться к обыденному опыту, то мы можем сказать, что источники нашего знания — это, во-первых: опыт, нам доступный. Опыт, начиная с эмпирического опыта. Это наше восприятие, то что мы узнаем посредством пяти органов чувств, через которые мы узнаем о внешнем мире. Это способность к самонаблюдению, интроспекции, потому что понятно, что пять органов чувств не могут нам дать знания о самих себе. Знания о самих себе — это результат анализа своих переживаний, саморефлексии, направленной на себя. Это традиция, то есть то, что мы воспринимает от других, поскольку мы никогда не начинаем познавать что-либо с чистого листа, мы всегда уже обладаем некой традицией знания, некий накопленным знанием начиная с познавательных инструментов. Ведь орудием познания является язык, который не индивидуален, который по определению коллективен. Это логический инструментарий, который, опять же, не является индивидуальным индивидуальным изобретением, который мы воспринимаем уже в существующей традиции. С логическим анализом связан другой источник нашего познания — это логический вывод.

Однако если выстроить проблематику источников нашего познания в общем плане, то нам придется, в рамках европейской классической философии 17-19 века, мыслить в рамках выбора между традиции эмпирической и традиции рационалистической. Если эмпиризм акцентирует проблематику опытного знания, то есть мыслит источник нашего знания независимо от того, будет ли это традиция, логический вывод и тому подобное. Мыслит все это в опыте, и в конечном счете сводит к нему, потому что с этой точки зрения, как образуется традиция через опыт других людей, которому я обращаюсь, другой инструментарий, который я использую в процессе познания, которые я заимствую от других людей в свою очередь был им разработан в рамках опыта.

Рационализм же ставит проблему принципиально другим образом. Дело в том, что всякое опытное познание связано с условиями опыта. Так, например, если обращаться кантовской философии: знания о конкретных объектах, о конкретных вещах, о конкретных состояниях мы черпаем из опыта. Однако что делает этот опыт возможным? Если я мыслю некий объект в пространстве, то ключевое слово здесь «в пространстве». Пространство само по себе оказывается не выводимым из опыта. Пространство — это некая форма, в которой я уже помещаю объекты, точно также как время само по себе не может быть выведено из опыта. В опыте мне даны какие-то конкретные временные отрезки, мне дано какое-то конкретное время, неважно, какой какой оно именно длительности. Однако для того, чтобы я мог воспринимать конкретное время, для того, чтобы я мог воспринимать конкретное пространство, пространство и время должны быть уже присущими мне мне априорными формами восприятия (лат. a priori — доопытный).

Если использовать образ для того, чтобы пояснить кантовскую концепцию, то можно сказать следующим образом: да, разумеется, без и вне опыта мы ничего не можем знать, но это не означает что единственное, что у нас есть — это наш опыт. Представим себе, что у нас есть разделенная на 12 отсеков коробка, но эта коробка сделана из абсолютно прозрачных материала. Если мы допустим гипотетически подобную ситуацию, то сама коробка будет нами не наблюдаема, ведь материал абсолютно прозрачен. Когда мы начнем насыпать песок, то в процессе насыпания коробка сделается видимой, станет заметны не только 12 отсеков, но и сама коробка. Однако было бы заблуждением считать в связи с этим, что коробка возникла в процессе насыпания песка, наоборот, песок только потому и распределился по этим отсекам, что у нас уже существовали эти самые отсеки. Опыт делает для нас априорные формы воспринимаемыми, фиксируемыми, но для того, чтобы мы могли что-либо воспринимать посредством опыта, у нас должно быть уже форма, в которую мы этот опыт помещаем.