...Осень, даже еще золотая, даже еще зеленое почти лето, хранит в себе тоску увядания. И эти яркие краски, эти поздние восходы и ранние закаты, пламенеющие в прохладном, холодеющем, прозрачном небе - они празднуют что-то последнее, невозвратимое и тем невыразимо, щемяще прекрасное. Так природа, затаившись перед ледяным ударом зимы, трепещет своими листиками и травинками по-особенному. Так человек медлит открыть письмо со страшным известием. Так женщина отворачивается от зеркала, словно забыв, что еще немного - и старость накроет ее своим серым саваном. Так ребенок, разбив драгоценную вещь, медлит плакать, замерев в задумчивости, останавливая течение времени. Так медленно начинает падать с небес дождь - это облака снижают свой полет; тепло земли улетучивается и не держит их вверху, словно на невидимой подушке, как щенят, как бабочек...
...Осень, даже еще золотая, даже еще зеленое почти лето, хранит в себе тоску увядания. И эти яркие краски, эти поздние восходы и ранние закаты, пламенеющие в прохладном, холодеющем, прозрачном небе - они празднуют что-то последнее, невозвратимое и тем невыразимо, щемяще прекрасное. Так природа, затаившись перед ледяным ударом зимы, трепещет своими листиками и травинками по-особенному. Так человек медлит открыть письмо со страшным известием. Так женщина отворачивается от зеркала, словно забыв, что еще немного - и старость накроет ее своим серым саваном. Так ребенок, разбив драгоценную вещь, медлит плакать, замерев в задумчивости, останавливая течение времени. Так медленно начинает падать с небес дождь - это облака снижают свой полет; тепло земли улетучивается и не держит их вверху, словно на невидимой подушке, как щенят, как бабочек...
