Мне так много нужно сказать, а писать по плану я не умею, что вы уж, читатель, мне простите, если сумбурно выйдет.
Всё началось с прочтения такой фразы Тарабукина в его работе «Проблемы пространства в живописи»:
«В «Тайной вечере» Леонардо нетрудно заметить тесноту помещения по сравнению с фигурами сидящих за столом апостолов. Сосуды на столе также далеки от правильности перспективной трактовки».
Про сосуды мне было ново. А про фигуры – нет. Я про это вычитал у Флоренского, очистил от христианопочитания и написал статью (см. тут). Но она нечитабельная для обычного читателя, я её нигде, кроме своего сайта не опубликовал. Я сам её не понимаю в обычном чтении. Это потому, что, когда я её писал, я сперва делал геометрические построения, но их в текст ввёл не чертежно, а словесно. Чтоб мне теперь словеса эти понимать, нужно проделывать, описываемые построения.
Так вот про что-то с сосудами мне было читать впервой, и я целый день потратил на поиск чего-нибудь описывающего, что там не то. Не нашёл. И, чтоб всё же не сдаться, решился на высказывание такой мысли. – Теснота-то для сидящих за столом есть теснота относительно комнаты. Так? Ну вот я и буду понимать Тарабукина, что и то, что НА столе слишком велико относительно комнаты же.
Перец в том, что, пока я искал, я наткнулся на репродукцию того наброска на бумаге, с которого началась эта огромная фреска.
На этом эскизе будущая фреска
помечена чуть более серым тоном, чем остальное. То есть на удалении «от нас» ножек стола (горизонтальная красная линия) вертикали стен (красные линии) явно демонстрируют,
что два крайние апостола слева и справа вместе с их участками стола в комнату не вмещаются.
Тарабукин зря написал: «нетрудно заметить тесноту помещения». – Ещё как трудно. Я, например, её никогда не замечал, пока не прочёл у Флоренского:
«Если кто перспективист, то это, конечно, Леонардо. Его «Тайная Вечеря» — имеет задачею снять пространственное разграничение того мира, евангельского, и этого, житейского, показать Христа как имеющего только ценность особую…" (https://litlife.club/books/181277/read?page=5).
Зачем я повторяю, собственно, уже открытое?
Затем, что такой эскиз есть фиксация того, что происходит с художником, когда его озаряет как бы зрительная галлюцинация подсознательного – тут – идеала гармонии низкого (обычной комнаты) и высокого (выпирающего из стен этой комнаты).
Всё элементарно при использовании понятия «подсознательный идеал».
А чтоб его не использовать, но как-то возвысить Леонардо, не прибегая к Богу, искусствоведы пишут муть:
«На то, что Леонардо собирался использовать для организации пространства своей картины принципы музыкальной гармонии, указывает один из набросков к «Тайной вечере» – тот, на котором Христос протягивает кусок хлеба Иуде: на нем записаны в столбик несколько чисел. Заметка гласит: 3.4.6.-6.3–6–4 = 32.
[Сумма 3+4+6+6+3+6+4 действительно = 32, что написано вверху столбика.]
Леонардо наверняка знал из разных источников, что ноты можно записывать числами, поскольку высота звука зависит от нескольких переменных, таких как размер и вес музыкального инструмента или его составных частей. Например, если разрезать струну пополам, высота ее звучания будет на октаву выше, чем у целой струны; октава, соответственно, обозначается через соотношение 1:2. Две трети от полной длины будут давать тональный интервал в пятую долю (выражаемый через соотношение 2:3), а три четверти – в четвертую (3:4).
Леонардо использует эти соотношения при расчете пространства комнаты, в которой сидят Христос и апостолы, превращая ноты в своего рода зримую музыку. Архитектурные детали на картине, судя по всему, организованы в виде рядов, привязанных к тоновым интервалам. Как указал один исследователь, соотношение двоек, троек, четверок и шестерок на рисунке Леонардо представляет собой соотношение между четвертой и пятой частью октавы (3:4:6), октавой (3:6) и пятой частью (4:6).
В «Тайной вечере» действительно прослеживается арифметическая прогрессия. Например, если стена трапезной разделена на двенадцать частей, то кессонированный [с углублениями] потолок на первом плане – на шесть, что дает соотношение 1:2 (октава). Дальняя стена по ширине дает четыре таких же части, а окна – три таких же (если измерять ширину между центрами двух боковых окон, а не между их внешним краем). Тогда получается (с небольшим приближением) пропорция 12:6:4:3. То же соотношение существует между шпалерами на стене. Они – разной длины, те, которые расположены в дальней части комнаты, увеличиваются в соотношении 1:1/2:1/3:1/4 – давая (на сей раз без всяческого приближения) математическую пропорцию 12:6:4:3» (https://design.wikireading.ru/hqOvwUcaIX).
Нарочно непонятно при этом пишут.
Хорошо: «стена трапезной разделена на двенадцать частей, то кессонированный [с углублениями] потолок на первом плане – на шесть». Хорошо, пусть первый план пронумерован синими числами.
Но этот план совершенно не виден на самой картине. Как о нём вообще можно разговаривать как о воздействующем на зрителя?
Далее. Что такое «Дальняя стена»? Это та, что за спиной Иисуса? – Хорошо. Но что такое «по ширине дает четыре таких же части»? Особенно, что такое «таких же»? Как что? – Хорошо. Пусть эти 4 - то, что пронумеровано зелёным цветом, а 3 («а окна – три таких же») – то, что пронумеровано фиолетовым цветом. – Но ведь это совсем из пальца высосано! – А про шпалеры совсем ничего не понятно.
Всё это – заумь искусствоведческая. Отказаться напрочь от величия того, что когда-то называлось богодухновением, современные учёные не могут, а признать могущественный подсознательный идеал тоже не могут (муть, мол). Вот и мутят словами про золотые сечения и музыкальности.
3 октября 2023 г.