Глеб упрямо полз вперёд, усилием воли отгоняя панику. Пыль и лохмотья паутины забивались нос, мешали дышать. Отбитые колени нещадно болели. Ему казалось, что ещё немного, и темнота навсегда поглотит его. Некстати вспомнил, как в детстве на море увидел тонущего мальчика. Он жалко барахтался руками. Его бледное с круглыми от ужаса глазами лицо то показывалось над водой , то снова скрывалось в тёмной пучине. Вспомнил, с каким облегчением увидел того мальчика на руках спасателей: "Меня никто не спасёт. Накроет тяжёлым, густым мраком с головой, придавит к земле". И тут же разозлился на себя за подобные мысли. Испугался темноты, как маленький ребёнок.
Сзади, фыркая и шумно отдуваясь, тащилась Аглая. Её голос прозвучал хрипло, как у заправского курильщика:
- Не боись. Сейчас вылезем наружу. Дверь малость просела, так ты пхни её посильнее.
Глебу стало не по себе: "Мысли что ли мои читает". Тут он впечатался головой в деревянную дверь, и поток мыслей прервался. Глеб взбеленился, поглаживая ушибленное место: "Ведь предупреждали же...". И в порыве злости со всей силы саданул дверь плечом, стиснув зубы от боли.
Лицо обдало приятной вечерней прохладой. На небе огненной рекой пламенел закат. В его свете стоящий впереди лес походил на гигантскую свечку, зажжённую великаном. Полупрозрачной пеленой по траве стелился туман. Безудержно, как безумные, стрекотали сверчки. В небе с неумолчным гомоном носились стрижи. Глебу чудилась в их щебете тревога, как будто пташки чувствовали приближение страшной опасности и сейчас метались от страха. Он снова одёрнул себя: "Хватит трусить. Мужик ты или нет?". И всё равно подскочил, когда Аглая сердито пробурчала:
- Вот окаянный . Почто дверь то мне вышиб вместе с замком? Кто теперь новый ставить будет?
Глеб резко обернулся и подозрительно уставился в круглое морщинистое лицо. На первый взгляд Аглая выглядела вполне безобидно и даже по-домашнему уютно. Широкий нос, придававший лицу добродушное выражение. Копна пушистых седых волос, похожих на шапку одуванчика. На полных губах едва заметная и немного лукавая улыбка. Пухлые руки. Глеб невольно представил, как она этими самыми руками месит тесто и лепит домашние пирожки, напевая незамысловатую песню о добром молодце или кудрявой рябине.
Поддавшись порыву он воскликнул:
- Бабушка Аглая...
И осекся. На него смотрели синие глаза. Такие же, как у Марины и Лукерьи.
Парень медленно попятился. Аглая охнула, всплеснула руками и истово закрестилась:
- Вот те крест. Не желаю я тебе зла. И с тёмными силами не знаюсь. Богом клянусь и пресвятой Богородицей.
Схватила его за руку и взмолилась:
- Да бежим же скорее. Иначе обоим несдобровать. Ночь ведь скоро. С одной Лукерьей я бы ещё справилась. А супротив вампира и волков-оборотней не выдюжить мне.
Глеб не верил свои ушам. Ноги подкосились. Он оторопело посмотрел на Аглаю и пролепетал:
- К-к-какие оборотни.
Аглая рассердилась:
- Какие-какие. Обычные. Али ты думал тут собаки.
Вдали раздался уже знакомый протяжный вой. Оцепенение спало. Глеб кивнул головой.
- Бежим. А куда?
Аглая облегчённо выдохнула и усмехнулась.
- Знамо куда. На кладбище. Оно для нас сейчас самое надёжное убежище.
И с не свойственной её возрасту прытью припустила вперёд к лесу. Глеб рванул за ней, подгоняемый страхом.
В лесу Аглая внезапно остановилась, тяжело дыша. Вой всё приближался. Глеб обессиленно привалился спиной к дереву, шепча молитву онемевшими губами и отчаянно надеясь на чудо. Всё бесполезно. Уже слышен треск сухих веток под тяжёлыми лапами. Ещё несколько минут и оборотни их нагонят. Тут он услышал, как Аглая тихонько посмеивается и пробормотал:
- Ну всё. Спятила. Теперь мне точно конец.
Повернулся к ней и понял, что она что-то бормочет нараспев, закрыв глаза и раскинув руки. Внезапно вокруг заклубился туман. Завертелся, закружился и начал складываться в человеческие фигуры, очертаниями напоминающие его, Глеба, и Аглаю.
Женщина продолжала что-то быстро и властно бормотать. На висках выступили капельки пота. Пальцы дрожали. Губы побелели от напряжения. С каждой секундой силуеты становились всё плотнее и плотнее, и наконец ошарашенный Глеб смотрел в глаза своему двойнику. Аглая довольно улыбнулась. Достала пучок травы, что-то прошептала, дунула. Трава загорелась. В нос ударил терпкий пряный запах. Повалил такой густой дым, как будто Аглая развела огромный костёр. Всё вокруг утонуло в пахучем мареве. В горле запершило. Глеб растерянно огляделся, тщетно всматриваясь слезящимися глазами: "Куда же теперь идти?".
Над ухом прозвучал усталый голос Аглаи.
- Ничего. Не заплутаем. Зато оборотни уйдут по ложному следу. Да и Лукерья не сможет найти нас в зачарованной мути. Да давай руку и иди сюда, под дерево. Не ровен час нарвёшься на оборотней.
Глеб послушно, как ребёнок, взял её мягкую ладонь и спрятался за могучей сосной, до конца не веря в реальность происходящего. Далеко в дымке неслись, взявшись за руки, их двойники. Пахнуло псиной. Мимо пробежало стадо волков, яростно преследующих добычу. Парень представил себя на месте своей копии и его затошнило от ужаса.
На плечо легла теплая рука:
- Пойдём, дружок. Нужно идти, пока чары не развеялись.
У Глеба защипало глаза. Так всегда звала его бабушка. Он вытер непрошенные слёзы рукавом и снова с благодарностью ощутил в руке тёплую ладонь спасительницы. Женщина уверенно вела парня вперёд, и он успокоился. Холод ужаса начал таять. Глеб снова вспомнил о Глафире. Желание помочь ей разгорелось с новой силой. Знать бы только, что ей нужно.
- Всё узнаешь в свое время.
Глеб споткнулся от неожиданности:
- Бабушка Аглая, ты мысли мои читаешь что ли?
Она лишь махнула рукой.
- Да какие там мысли? По тебе можно читать, как по открытой книге.
Глеб почувствовал, что больше просто не вынесет загадок и запальчиво произнёс:
- Бабушка Аглая, а кто ты такая? Только не говори, что узнаю в свое время. Мне нужно знать сейчас.
Аглая вздохнула:
- Колдунья я. В нашем роду в каждом поколении рождается женщина с магическими способностями.
Глеб осторожно проговорил, тщательно подбирая слова:
- Но если ты колдунья, то должна использовать тёмные силы...
Аглая покачала головой:
- У каждого человека есть выбор между светом и тьмой. Я выбрала свет.
Дикий хохот эхом разнёсся по лесу. Глеб оглянулся и похолодел от ужаса. Они с Аглаей стояли у ворот того самого кладбища. Туман почти рассеялся. Прямо на них смотрели красные глаза Марины. Она оскалилась, обнажив острые клыки, подошла к Аглае и гадко ухмыльнулась.
- Ну здравствуй, мама...