Недавнее открытие о том, что ложь вызывает изменения в мозге, стимулировало появление ряда искажений, которые могут нанести больший вред нашему пониманию, чем ложь, о которой они сообщают. Заголовок одной из английских газет гласят: «Честно говоря, ложь может быть ошибкой вашего мозга», а в журналах сообщают: «Ложь дает мозгу возможность продолжать лгать».
Эти истории основаны на исследовании Университетского колледжа в Лондоне с использованием метода визуализации мозга, называемого функциональной МРТ. Авторы сообщают, что, когда испытуемые лгут, активация миндалевидного тела, области мозга, связанной с эмоциями и принятием решений, фактически уменьшается, что позволяет предположить, что испытуемые могут потерять чувствительность ко лжи, тем самым открывая путь для дальнейшей нечестности.
Конечно, в идее о том, что ложь порождает нечестность, нет ничего нового. Почти 2500 лет назад греческий философ Аристотель предположил, что наш характер – будь мы храбрыми или трусливыми, потакающими своим желаниям или само обладающими, щедрыми или подлыми – является продуктом привычки. Добродетели и пороки — это не поступки, а привычки, говорил он, и мы становимся тем, к чему привыкаем.
Что, по-видимому, делает исследование Университетского колледжа новым и заслуживающим внимания, так это связь между моделями поведения (ложью) и изменениями в моделях мозговой активности. Авторы предлагают то, что они называют «механистическим объяснением того, как обостряется нечестность, показывая, что оно поддерживается снижением активности в областях мозга, связанных с эмоциями».
Мозг не просто машина
Результаты такого рода могут быть неправильно истолкованы тремя потенциально ошибочными способами. Во-первых, существует предположение, что такое поведение, как ложь, можно объяснить «механистически». Это подразумевает, что мозг — это механизм, который можно объяснить чисто механистически. На самом деле, однако, называть мозг машиной — значит сильно его упрощать.
Мы знаем, например, что мозг содержит почти 100 миллиардов нейронов и, возможно, 150 триллионов синапсов. Это может показаться невероятно сложной мыслящей машиной, но никакой анализ мозга как серого вещества, электрических схем или нейрохимии не позволяет сделать переход от механизмов к нашему восприятию мира.
Как знаменито заявил нобелевский лауреат Чарльз Шеррингтон, один из основателей современной нейронауки, естественные науки, такие как физика и химия, могут подвести нас мучительно близко к порогу мысли, но именно в этот момент они «прощаются с нами». Язык естествознания неадекватен для объяснения человеческого опыта, включая опыт лжи.
Рассмотрим «Маленькую серенаду» Моцарта или автопортреты Рембрандта. Первое мы можем описать как трение конского волоса о кетгут, а второе — как не что иное, как пигменты, нанесенные на холст, но в каждом случае теряется что-то жизненно важное. Любой читатель Шекспира знает, что ложь — это нечто гораздо более богатое, чем любая модель активации мозга.
Мозг — это не разум
Второе опасное неверное толкование, которое часто возникает из таких сообщений, — это представление о том, что мозг и разум эквивалентны. Конечно, изменение химии и электрической активности мозга может сильно повлиять на ощущения, мысли и действия человека – свидетельством этого могут быть иногда замечательные эффекты психоактивных препаратов и электросудорожной терапии.
Но в большей части человеческого опыта причинно-следственная связь работает в противоположном направлении: не от мозга к разуму, а от разума к мозгу. Нам не нужно заглядывать дальше человеческого воображения, из которого вытекают все великие произведения искусства, литературы и даже естествознания, чтобы понять, что в выборе того, быть ли правдивым, действует нечто гораздо более сложное, чем измененная синаптическая химия.
Фактически, наша способность лгать — это одна из самых ярких демонстраций того факта, что человеческий разум не связан физическими законами, которые ученые видят в работе мозга. Как выразился Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера», лгать — это «говорить то, чего нет», возможно, это самое глубокое свидетельство, какое мы могли бы пожелать, о свободе воли и способности человеческого разума превосходить физические законы.
В истории создания Книги Бытия после того, как женщина и мужчина вкусили плод дерева познания добра и зла и скрыли свою наготу, Бог заявляет, что «они стали подобны нам». Умение лгать в некотором смысле божественно, подразумевая способность представлять реальность такой, какой она еще не является. При правильном использовании этот потенциал может сделать мир лучше.
Обвинение мозга
Возможно, самое опасное заблуждение, которое может возникнуть в результате новых открытий в области науки о мозге, отражено в заголовках CNN и PBS: представление о том, что ложь — это «виноват вашего мозга» или что «мозг продолжает лгать». Идея, по-видимому, заключается в том, что ложь — это нечто, что происходит в мозге и под его воздействием, подобно тому, как аритмия случается в сердце или удушение происходит в кишечнике.
На самом деле, конечно, во лжи виноват не мозг, а человек, которому мозг принадлежит. Когда кто-то говорит неправду, он или она не просто не правы, но и вводят в заблуждение. Люди, которые лгут, сознательно искажают правду и вводят кого-то в заблуждение в надежде на выгоду, ставя свои цели выше понимания и доверия человека, которому они лгут.
Даже в эпоху функциональной нейровизуализации не существует детектора лжи, который мог бы с уверенностью определить, говорят ли субъекты правду. Не существует сыворотки правды, которая могла бы заставить их сделать это. В основе каждого высказывания лежит акт морального различения, который мы не можем полностью объяснить, кроме как сказать, что он отражает характер человека, который это делает.
Ложь — это вопрос не физического закона, а морального запрета. Речь идет не столько о химии, сколько о характере. Оно отражает не только то, что мы считаем целесообразным в данный момент, но и то, кем мы являемся по своей сути. По иронии судьбы, хотя поступать хорошо менее важно, чем быть хорошим, в конечном итоге мы представляем собой не более чем сумму всех моральных компромиссов, на которые мы пошли или отказались пойти.
Вот почему мы ненавидим обманчивое поведение нарциссов, мошенников и политиков и почему мы так высоко ценим характеры людей, которым удается говорить правду, даже когда это особенно неудобно. Такие действия заслуживают морального порицания или являются образцовыми именно потому, что мы признаем их как результат человеческого выбора, а не физической необходимости.