Для Ивана начало 40-х годов - переломное время. Он окончательно убедился в неосуществимости своей и маменькиной мечты об ученой, или дипломатической карьере. Варвара Петровна требует поступления на службу и ограничивает его в денежных средствах,. В одном из писем 1844 года, начатом в Москве, а оконченном в Спасском, Варвара Петровна пишет своей близкой приятельнице: «Нынче 1-е мая, холодно ужасно... Иван едет в Петербург, где будет держать диспут, определится на магистерство» (Письмо к М.М.Карповой в Болховский уезд. РГАЛИ, ф.509, оп.1, ед.172, л.7).
Почему в Петербург? Потому что в Москве сдать экзамен не удалось. Получен отказ под тем предлогом, что здесь временно упразднена кафедра философии. Пришлось экзаменоваться в Петербургском университете. Магистерский диспут Тургенев выдержал успешно, но от планов получения кафедры, либо определения в посольство, пришлось отказаться. Не хватало желания и настойчивости в достижении цели. Молодой человек продолжал упорно заниматься стихотворством. Знакомится с В.Г. Белинским,
с кругом лиц, причастных к журналистике. Сочинял стихи и драматические этюды. Выпускает «Парашу» и готовит поэмы «Разговор» и «Помещик». На службу всё-таки пришлось определяться.
Соблазненный широковещательной программой вновь назначенного министра внутренних дел графа Л.А. Перовского
(Брокгауз и Ефрон, т. 45, с. 348), Тургенев принял его предложение вступить в службу «для занятий по особой канцелярии» (М..Клеман. Летопись, с.34).
Перовские, если не близкое, то хотя бы почитаемое у Тургеневых семейство. В качестве испытания на должность Иван написал по заданию министра «Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине» (С.1.419-430). К сожалению, забытый и недооцененный биографами документ. В нём в значительной мере предсказана идеология «Записок охотника». Сославшись на личные наблюдения, почерпнутые в Орловской губернии, Тургенев выделяет, как выразился он сам, «важнейшие неудобства нашего хозяйства»: недостаток положительности и законности в самой собственности; недостаток законности и положительности в отношении помещиков к крестьянам; неудовлетворительное состояние науки земледелия; отсутствие равновесия между торговлей и земледелием; весьма слабое развитие чувства гражданственности и законности у крестьян; устарелые учреждения, завещанные нам прежним патриархальным бытом». Абитуриент-чиновник провидчески приходит к выводу, что полное разрешение этого вопроса обрадует, может быть, только следующее поколение (с. 423-425).
Вступил в должность в июне 1843 года (Никитина Н.С. Летопись, I, с.82). Особенной канцелярией министра, куда был назначен Тургенев, управлял В.И. Даль,
писатель и прославленный впоследствии лексикограф. Он пользовался большим доверием у начальства. Общение с ним, ежедневные разговоры о тонкостях русского языка и о простонародном быте были благотворны для Тургенева пуще службы (Головнин А.В. Записки. Обзор их рукописной версии в предисловии А.М. Гакави [«Литературном наследство», т. 73, кн.I, с.67-68; В.Громов. Тургенев в «Записках» А.В.Головнина. «Тург. сб. III, с. 216-220). Дела, которые производились в особой канцелярии, позволили Тургеневу узнать те стороны жизни России и деятельности её администрации, которые были для него вовсе неизвестны. Например, разного рода переписка по преобразованию губернских правлений и земской полиции, характеристика раскольничьих сект, дела Комиссии для разбора действий мошенников и т.д.
В самом начале служебной карьеры Тургенева в канцелярии В.И.Даля составлялся отчет министерства о состоянии России за 1842 год. Этот документ проанализировал покойный профессор В.А.Громов. Мы пользуемся его заметками и записями бесед с ним. В отчете откровенная характеристика мелкопоместного дворянства в провинции, тот «разряд бесприютных дворян, которые по образу мыслей не могут слиться с первым (т.е. крупным дворянством. Н.Ч.) в одно целое. Такие дворяне составляли какое-то среднее сословие, тягостное для государства, для общества и для себя. Они, находясь на низшей ступени образования, обрабатывая своими руками землю для скудного пропитания, ничем, кроме имени не отличаясь от крестьян. Из их среды выходили уездные Гамлеты, озлобленные Лупихины, услужливые Хлопаковы, нахлебники и приживалы, надломленный Каратаев, или загадочный Дикий Барин.
Тургенев оказался плохим, неисправным чиновником. Обязанности исполнял небрежно. Он сам вспоминал такой случай: как-то, переписывая бумагу, влепил по незнанию одному вору вместо 30 ударов плети - тридцать ударов кнута (П.XIII2.124). Наказание кнутом считалось несравненно тяжелее. Что касается раскольников, то министр Л.А.Перовский и В.И.Даль явно не отличались веротерпимостью, склоняясь к принятию суровых мер. Придавали деятельности сектантов политическое значение. А.В. Головнин,
сослуживец Тургенева, называл это инквизицией. Мы не располагаем данными об отношении Ивана Сергеевича к такого рода мерам. Судя по всему, оно было ещё более отрицательным, чем у Головнина. Именно это и явилось, в конечном счете, одной из причин его ухода со службы. Но пребывание в канцелярии не осталось для будущего писателя бесследным. Оно отозвалось впоследствии в его творчестве, прежде всего в «Записках охотника» (В.А.Громов, с.217).
Выход «Параши» - событие и радость для всего семейства Тургеневых. Через полтора года службу пришлось покинуть. Втянулся в литературные занятия. Получил при отставке чин коллежского секретаря, что соответствовало воинскому званию поручика. Впереди – «Записки охотника», двухлетняя спасско-лутовиновская ссылка. Полюбил провинциальную жизнь, обновил деревенские впечатления. Первоначальные опыты Тургенева-литератора, как известно, связаны с его сотрудничеством в петербургских журналах. В 1838 году, еще в «старом», плетневском «Современнике», появилось первое печатное стихотворение. Тургенев тогда довольно робко нащупывал свою истинную дорогу. Варваре Петровне при её жизни лишь однажды довелось испытать тщеславные чувства по поводу литературных успехов сына, когда тот обнародовал поэму «Параша». До времени настоящей известности сына она не дожила. Большинство русских журналов живо откликнулись на выход первой книжки И.Тургенева. Мать особенно была довольна статьей Белинского в «Отечественных записках». «Я – кухарка Вольтера, не умею выразить. Но согласна, что было похвалено в Отечественных записках, всё справедливо и, вопреки критике, я горжусь, что моему сыну приходили такие мысли новые. Сейчас подают мне землянику. Мы деревенские всё материальное любим. Итак, твоя Параша, твоя поэма – пахнет земляникой<...>. Параша мне, прежде ещё читаемой похвалы (Белинского. Н.Ч.), понравилась, и я точно вижу в тебе талант... В Отечественных записках разбор справедлив и многое прекрасно, вопреки всем критикам... В жизни твоей всё ещё вначале. Первая песенка поется, зардевшись…» (письма В.П. к Ивану, 19 и 25 июня 1843 г.).
Мать, по словам одной их родственницы, очень гордилась, что Иван стал рано подавать надежды. Но по принятой в то время системе воспитания выражала свои чувства сдержанно. Хотя и со вниманием читала пробные стихи сына. В переписке с ним заметное место занимали тогда литературные темы. «Новая литература французская час от часу лучше, приятнее, проще. Любо и весело читать. А мы, бедные русские, совсем упали. Читают много Муравьева (вероятно, Михаила Никитича Н.Ч.).
Поэзия умерла с Пушкиным (24 августа [4 cент.] 1840 г.) ». «А что за штука Лермонтов? Увлечены его «Колыбельной». Но я не верю, чтобы эти стихи он написал, что ты прислал, а не ты. Кто кроме тебя мог написать о матери: стану целый день молиться, по ночам гадать! Это ты подсмотрел за мной» (30 ноября [13 дек.] 1840 г.). Литературные вкусы матери и сына часто не совпадали. «Получаю стихи, - пишет В.П. 1 мая 1839 года, - да ещё какие, беспутные, то есть без рифм. Воля твоя, не понимаю я их. В наши времена так не писали. Я люблю Пушкина за то, что разбираю его почерк как свой собственный. Ну что же читать, держа грамоту кверху ногами? Вот почему и поставила крест, и отослала назад. Пиши по-русски, я буду радоваться». Поддерживая юношеское увлечение Тургенева стихотворством, его близкие рассматривали это как путь к успехам в обществе, как средство, помогающее делать карьеру. «Что такое поэт, писатель? - задается вопросом В.П. в одном из писем. И сама отвечает: «Твои преферансы, то есть забавляешься между дела-безделья. Выиграл-проиграл – не разоришься, а время прошло без скуки. Итак, пиши с Богом, удачно будет – будешь продолжать, надоест – бросишь. И концы в воду. Твое назначение другое, других услуг ждёт от тебя отечество» (л.л. 200, 311-312).
Несмотря на скромные успехи, Тургенев продолжал упорно заниматься стихотворством. Сближается с В.Г.Белинским и кругом лиц, причастных к журналистике. Выход в свет первой книжки - «Параша» многое изменил. Вся семья принимает живейшее участие в литературных увлечениях Ивана. В середине апреля 1843 года он, находившийся в Москве проездом, получил два письма, посланных ему вдогонку братом из Петербурга. В этих, теперь уже полностью опубликованных посланиях (журнал «Огонёк», 1973, N39), сообщалось о выходе первой книги Тургенева, о хлопотах, связанных с её распространением, о других, последовавших за этим событиях: Н.С.Тургенев брату Ивану. 10 апреля 1843 года: «Описать тебе, что мне стоило труда, хлопот, ссор, езды и прочего, чтобы исторгнуть несчастную Парашу из рук Эдуарда Праца,
– невозможно и некогда. К празднику завалили его какой-то казённой работой <....>. Ещё не знаю, как я успею окончить возложенную тобою на меня комиссию. При сем препровождаю тебе 6 экземпляров. Ошибок, кажется, нет. Корректуры держал я у Праца, просто жил у него! Не удивись, Jean, что буквы на заглавии переменены […], простая причина та, что таких букв не нашлось, а те, которые есть, слишком малы. Заканчиваю пока. Время на почту. Лечу к Белинскому, а потом к Иванову. О дальнейшем ходе сего дела получишь ты на следующей почте».
Эдуард Прац – типографщик, издатель «Параши». Иванов, Базунов, Смирдин,
Юнгмейстер – книготорговцы.
Второе письмо Николая Тургенева брату: «17 апреля 1843 года, суббота. Санкт-Петербург. «Во-первых, о Параше, как о предмете близком твоему сердцу. Всё кончено, брат, слава Богу. 600 экземпляров мною роздано книгопродавцам, а не одному Иванову. Почему? Это узнаешь после. Белинскому я сам доставил экземпляр, но не застал его дома, а потому отдал его слуге, сказавши, что от г-на Тургенева; вот и всё. Никитенке доставлен также экземпляр при двух визитных поздравительных карточках. Когда я Иванову сказал о комиссии книги Параши, он спросил меня много ли экземпляров. Я сказал – 800. Он сказал, что очень много, что весьма ему довольно и половины. Я так и сделал – 400 экземпляров отнес к нему и получил квитанцию. А так как это стихотворение есть проба для нас, то, чтобы на будущее время знать, кому адресовать из книгопродавцов, и чтобы видеть, кто из них скорее продаст, я с остальными сделал следующее: 100 экземпляров отдал Базунову, 50 - Смирдину, 50 – Полевому и 200 - Юнгмейстеру. За праздники продано 15 экземпляров по всем магазинам, то есть книжным лавкам. Сейчас отправлено по приказанию твоему 2 экземпляра [А.]Бакунину в Москву<…>. Я полагаю, что в эту минуту, как к тебе пишу, ты получил уже 6 экземпляров, посланных к тебе ещё на страстной неделе. Очень рад и восхищен, что успел покончить эту комиссию. Желаю тебе радоваться и веселиться и любоваться книгою. Издание право очень мило и просто» (Отдел рукописей НРБ, ф.796, ед.90, л.59).
Письма брата существенно уточняют обстоятельства выхода в свет первой книжки Тургенева и его встреч с Белинским. Впоследствии это рассказывалось Иваном Сергеевичем в «Литературных и житейских воспоминаниях» несколько по-иному. Якобы, автор «Параши», не назвавшись, лично передал человеку Белинского экземпляр только что напечатанной книжки и лишь после сего состоялось их знакомство с критиком (С.11.22). Предлагая иную версию четверть века спустя, Тургенев по каким-то причинам не захотел касаться подробностей своих ранних связей с Белинским. Они сблизились еще до выхода в свет поэмы Тургенева. Судя по всему, критик знал это сочинение в рукописи и. возможно, одобрил намерение автора издать её отдельной книжкой (С.1.462). Тургенев работал над поэмой в первые недели 1843 года. В феврале он встречался с Белинским. В письме к Бакуниным 23 февраля критик сообщает, что недавно познакомился с Тургеневым (Собр. соч. XII,139). В.П.Боткину он писал в марте того же года, что встречался с Тургеневым. «Это человек необыкновенно умный, да и вообще – хороший человек. Беседы и споры с ним отводили мне душу» (XII,154).
Цензурное разрешение на выпуск «Параши» получено 30 марта 1843 года. А на другой день на квартире у А.С.Комарова Тургенев виделся с Белинским. Следующее их свидание состоялось 3 апреля (Н.С.Никитина. Летопись, с.79). Перед отъездом Тургенева в Москву и в деревню в начале апреля Белинский прощается с ним запиской. Книжка «Параши» ожидалась выходом со дня на день. В начале мая в 5-м номере «Отечественных записок» появилась анонимная рецензия Белинского («Прекрасные поэтические стихи, проникнуто глубокой идеей, полнотою внутреннего содержания, отличается юмором и иронией»). Почти одновременно в литературном обозрении «Русского инвалида», тоже анонимный, положительный отзыв о «Параше», возможно, принадлежащий перу Н.А. Некрасова
(Н.С. Никитина. Летопись, с. 80-81).Мать получила экземпляры книжки в конце мая 1843 года в Спасском-Лутовинове. К этому времени она уже была знакома с отзывами в русских журналах на выход поэмы. «При оказии пришли мне несколько книжек «Параши» и напиши, у кого в типографии ее напечатали, сколько книг. И по чём продаются, и есть ли в Москве». «В первую минуту я прочла «Парашу» без внимания. В моем же доме, как в порядочном водится, стихов русских не читают, потому и понять не могут. Но! я бы была столько же несправедлива к своей внучке, сколько ты сам, а я не терплю несправедливости. Я только по материнской нежности боялась твоего оскорбленного честолюбия, ежели паче чаяния, будет критика, которой, откровенно признаюсь, не ожидала. Мне «Параша» казалась одною из тех писулек, которые невидимо проходят, как атомы или мириады, не обращая на себя никакого внимания, ни похвалы, ни критики. Не потому, чтобы она была недостойна оных, но! потому, что я в своем глазу всегда вижу бревно, на изворот писанию <…> Все у меня хуже, у всех и всё лучше моих. Vonite… des vantes. Смертный грех мой – тщеславие. Оно меня и убивает; хочется все лучше и всех лучше. Теперь же я опять грешу …» (25 июня 1843 г.).
«Можно быть, как Пушкин: и хороший поэт, но! – матери от этого не было никакого проку. Итак, мое счастье состоит в твоей любви ко мне, покорности и почтеньи. Я толку не знаю в стихах и боюсь, чтобы ты не пострадал от завистников; потому что те, коих называют в «Инвалиде» доморощенными типами и фабрикующих вирши, боюсь, чтобы за себя не отмстили. И Пушкин был критикован, и у него нашли ошибки, охолоделость и пр. пр. Помилуй тебя Создатель от горести читать о себе критику. Похвала не столько лестна, сколько критика убийственна поэтам. Хотя ты и философ, но! сердце не покоряется рассудку, и, ежели ты и покажешь вид равнодушный, но! мать увидит насквозь досаду. Дай Бог, чтобы ты не испытал этого» (Там же). «Ты не ушел от участи поэтов, успокаивает она Ивана. - И похвалу, и критику прочла и осталась при своем мнении, что «Парашу» твою уж высоко вознесли, оттого и не избежала завистников. Но! – русская пословица: назвался груздем, лезь в кузов. В жизни твоей все еще в начале. Первая песенка поется зардевшись. Но! я очень благодарна критику на «Парашу», вперед я буду остерегаться одного из смертных грехов, который мог бы погубить мою душу возгорженья. Итак, будь выше Пушкина, – я хладнокровно буду слушать похвалу, буду думать: и Пушкина критиковали. Для меня не только не обидна критика на какого-то Т.Л. или даже Лутовинова, но! хотя бы то была на Тургенева» (19 июня 1843 г.).
«Параша» мне прежде еще читаемой похвалы понравилась, – и я точно вижу в тебе талант. А есть и пятна, как на солнце, а ты мое солнце. Без шуток, прекрасно. Не читала я критики, но! в «Отечественных записках» разбор справедлив и многое прекрасно. Вопреки всем критикам и песня чудесна, и конец, который, брат сказывал, окритикован, - для меня чудеса. Мило, деликатно, скромно. Есть картины, которые бы можно было нарисовать из Параши, например: два лета, итальянское и русское. Ежели бы я была богата, очень богата, я бы заказала эти две картины Брюллову <…>. Ты знаешь, я тщеславна. Прости мне Господь, но! я прошу тебя при всей критике назвать «Парашу» Лутовиновой. Пусть эта критика, и с похвалами, падет на Т.- Лутовинова. Ты знаешь, я льстить не умею и не люблю. Я прошу тебя быть в твоих сочинениях Лутовиновым, ты меня очень утешишь. Нет! Не переставай писать, не убивай от одного критика свой талант.
«Параша Лутовинова – прекрасное начало <…>. Я не люблю имя Парани. Но! – твоя первая дочь будет Парашей, и я желаю ей во всем, и даже с пороками, походить на свою сестру. Нет! Нет! Параша наша не без достоинств. Я ее охотно усыновляю. Это же нынче и в моде» (1843, 25 июня). «А насчет похвалы в «Отечественных записках» я боюсь, чтобы кто-нибудь из твоих приятелей не повредил «Параше». Моя внучка побочная неизвестною шла бы наряду с прочими дворяночками, как фиалочка в саду... А похвалы насчет ее заставят обратить на тебя внимание…» (1843, 20 мая). Умна и проницательна была Варвара Петровна Тургенева. Много читала. Даже журналы. Поневоле задумаешься: такова ли она, какой её мы долгие десятилетия себе представляли? Да и теперь ещё соединяем с художественным образом старой барыни из рассказа «Муму». Однако время восторгов по поводу поэтических упражнений сына и для неё скоро миновало. Когда стало очевидным, что Иван принял решение целиком посвятить свое будущее литературе, многое в оценках семьи и близких переменилось. Мать и родственники (за исключением, быть может, брата Николая) словно перестали замечать его истинные увлечения. Возможно, по этой причине и возникла позднее легенда, будто Варвара Петровна не читала рассказов из «Записок охотника». С 1841 года Тургенев изредка печатается в журнале А.А. Краевского
«Отечественные записки», ставшем для начинающего литератора одним из самых гостеприимных.
Вскоре отдельным изданием выходит поэма «Разговор» (1845 г.). Сочинитель впервые открыто выступил под собственным именем: Ив. Тургенев (Т.Л.). В 1846 году появляется знаменитый «Петербургский сборник», выпущенный Н.А. Некрасовым, в котором Тургенев - полноправный участник, наряду с В.Г.Белинским, А.В.Никитенко, В.А.Соллогубом, Ф.М.Достоевским, А.И.Герценом - Искандером и другими. Иван Тургенев предстает сразу в трех жанрах – стихотворном, в качестве критика -публициста и с серьезной прозаической вещью – «Три портрета», первой из знаменитого «лутовиновского цикла». Здесь же «Помещик», с превосходными рисунками А.Агина, гравированными Е. Бернардским. В самом раннем отзыве, появившемся о Тургеневе в недальней провинции, исследователь тульской старины назвал своего земляка «петербургским автором» (Афремов И.Ф. Историческое обозрение Тульской губернии. Тула, 1850, ч. 1 и 2, дополнение, с.52). Тогда это вполне соответствовало действительности. Первая, чисто «московская», повествовательная работа Тургенева «Андрей Колосов», о студенческой молодости, напечатана им тоже в Петербурге, в «Отечественных записках», в ноябре 1844 года.
