Павел Григорьевич Тагер – советский ученый, изобретатель, стоявший у истоков зарождения звукового кино в СССР. Его научная деятельность была связана с разработкой теоретических и практических вопросов кино и телевидения: съемочного и проекционного аппаратов для звукового кино, проектирования кинофикации и фотофикации Дворца Советов, осуществлением первой в СССР дистанционной киносъемки с экрана кинескопа, положившей начало работам по записи телевизионных программ на кинопленку. Созданная им аппаратура, известная под названием УЗТП, на Международной выставке в Брюсселе в 1958 году получила Гран-при. В эти же годы Павел Григорьевич разрабатывал теорию записи телевизионных изображений, руководил работой по созданию советского видеомагнитофона в Научно‑исследовательском кинофотоинституте.
Научные заслуги П.Г. Тагера были отмечены орденом Ленина (1935), Государственной премией СССР (1950).
Однако главным из основных своих достижений ученый всегда считал разработку аппаратуры для звукового кино. Много позже он вспоминал, какое сильное впечатление на него еще в детском возрасте произвели киносеансы с граммофонным сопровождением. С тех пор никогда – ни в гимназические, ни в студенческие годы его не покидала идея создания «говорящего» кино. Ясно понимая, что выполнение таких задач требует знаний не только в области фундаментальной науки, но и прикладных дисциплин, Павел Тагер одновременно поступил, а затем и окончил два вуза: в 1926 году – Физико-математический факультет 1-го МГУ, и в 1929 году – Московский механический институт им. М.В. Ломоносова, где получил квалификацию инженера. Дальнейшая научная деятельность молодого специалиста являла редкий пример удачного сочетания теоретических, экспериментальных, конструкторских и производственных работ.
Еще в ноябре 1926 года в лабораториях Научно-исследовательского института физики и кристаллографии при 1-м МГУ под руководством П.Г. Тагера образовалась группа ученых, начавших эксперименты со звуком в кино. Тщательно проанализировав накопленный к середине 1920-х годов мировой опыт, они пришли к выводу, что хотя основные изобретения в этой сфере уже совершены, качество звука и конструкция аппаратуры для него оставляют желать много лучшего. Те же задачи диктовались и самой жизнью, поскольку советская власть признавала за киноискусством колоссальное политическое значение, а стоимость съемочных и проекционных установок западного производства была чрезвычайно высока. И это – не говоря о том, что и переоборудование сети немых кинотеатров страны могло обойтись государству во много десятков миллионов рублей. Таким образом, упрощение и удешевление аппаратуры являлось наиболее быстрым способом принести звуковое кино «в массы».
Из истории «звуковой фильмы» до открытий Павла Тагера.
Первые опыты в этом направлении проводил еще Томас Эдисон: в изобретенной им в 1899 году системе «Кинетофон» звук при съемке кинокартины улавливался фонографом, затем, при демонстрации, пропускался через проектор, а поставленный позади экрана фонограф управлялся вручную. Понятно, что при этих условиях синхронизировать изображение и звук было крайне затруднительно, не говоря о качестве звука. Проблема продолжала оставаться достаточно серьезной и к середине 1920-х годов, когда в мире уже существовали десятки разработанных систем звукового кино. Эти системы в своей основе делились на две основные группы: механические и оптические. При механическом способе (в основном разработанная в США и популярная в разных странах система «Витафон») запись звука производилась на граммофонной пластинке. Но поскольку такая пластинка отличалась громоздкостью, чтобы без перерыва сопровождать фильм, пластинки делались огромными, диаметром до 40 см, и их хватало всего на 15 минут; поэтому для обслуживания одного сеанса требовалось 15 нормальных или 6 гигантских пластинок. Если учитывать, что пластинки отличались хрупкостью, и продолжительность их «жизни» была значительно меньше, чем киноленты, то нарушения синхронизации звука и изображения происходили постоянно.
Принцип оптических систем заключался в том, что звуковые колебания, улавливаемые микрофоном, воздействовали на количество света, попадающего на равномерно движущуюся светочувствительную ленту, на которой получались фотографии звуковых колебаний. Применение оптического метода решало проблему синхронизации изображения и звука, в том числе при обрыве киноленты, позволяло монтировать записанные звуки как кинокартину и получать с оригинала звукозаписи нужное количество копий простыми способами, однако было дорогостоящим и так же громоздким.
Таким образом, множественные проблемы «звуковой фильмы» настоятельно требовали своего решения.
Группа Тагера, приняв во внимание все недостатки механических систем, отсутствие в СССР единой системы звукового кино, разработанной до конца, сделала выбор в пользу оптического метода записи.
Работа проходила в трудных условиях, в том числе и потому, что к 1926 году в мире не существовало ни одного звукового кинотеатра, который работал бы с оптически записанным звуком, а в технической литературе того времени почти не было статей по вопросам физических основ звукового кино. По словам Павла Тагера, «…мы совершенно самостоятельно внутри Советского Союза, независимо от заграницы должны были выбрать не только способы записи и воспроизведения звука, но и самостоятельно разработать остальные проблемы звукового кино».
Советская промышленность в те годы серийно электронные устройства еще не производила. Фотоэлементы, сопротивления, конденсаторы, трансформаторы, разъемы – все это членам группы приходилось делать самостоятельно; также группа располагала лишь одним старым довоенным съемочным аппаратом системы «Патэ».
Работавший с Павлом Григорьевичем актер и режиссер Леонид Оболенский так вспоминал о встречавшихся сложностях: «Мы въехали в Радиоцентр. Там нам была предоставлена студия, оборудованная акустически не так хорошо, как нужно было... Как режиссеры мы, прежде всего, уперлись в вопрос акустики. Радиоакустика оказалась методом чрезвычайно сложным, темным и непонятным. Там нет авторитетов, там нет критерия, там ничего нет... Рабочие условия были незавидные, с 7 или 8 часов до 12 часов мы имели возможность и право там работать, больше нам не позволял Радиоцентр, так как начинал свою работу. В эти часы мы должны были установить эксперименты, съемки».
Несмотря на трудности, деятельность группы была чрезвычайно интенсивной. 9 марта 1927 года в НИИ физики и кристаллографии 1-го МГУ в присутствии представителей «Совкино» было показано превращение звуковых колебаний в световые и обратное превращение световых колебаний в звуковые. После этого понадобился год кропотливой работы для того, чтобы изучить все условия фиксации звуков на ленте и способы их воспроизведения. За это время было построено четыре аппарата для фотографирования звука и проведено около 130 сеансов съемок. В процессе конструктивной разработки съемочного и проекционного аппаратов группой Тагера было создано более 80 листов сборочных чертежей, заявлено более 16 патентов. 4 марта 1928 года в присутствии многочисленных представителей Наркомпроса, «Совкино» состоялась демонстрация «говорящей фильмы».
Первые в СССР передачи по радио с звукозаписи на пленке Павел Григорьевич осуществил 26 октября 1929 года. Передача предварялась предложением к слушателям сообщить о слышимости, достоинствах и недостатках передачи. Радиолюбители откликнулись подробными отзывами о качестве передачи:
«…Если бы передачу не сопровождал небольшой свист и треск и передача была бы немного громче, то нельзя было бы отличить от естественного разговора, переданного по радио…»,
«Громкость можно приравнять к громкости радиограммофона, но звуки получаются какие-то булькающие… Звуки человеческого голоса слышны хуже, чем граммофонный голос, но разобрать слова можно»,
«Как опыт – хорошо, но в смысле естественности передачи – не совсем. Плохой граммофон, приблизительно так можно оценить…».
Работа по усовершенствованию аппаратуры продолжалась, и 2 августа 1929 года под руководством П.Г. Тагера была осуществлена первая в СССР съемка звуковой кинохроники на улице, а уже в марте 1930 года в Москве началось оборудование первой в СССР кинофабрики «Рот-фронт», рассчитанной специально на производство звуковых кинокартин.
В ноябре 1930 года состоялась сдача в эксплуатацию крупнейших в то время звуковых кинотеатров «Колосс» в Москве и «Гигант» в Ленинграде. Наконец, в первой половине 1931 года режиссер Н.В. Экк окончил первую советскую кинокартину «Путевка в жизнь», с триумфом прошедшую по советским и зарубежным киноэкранам. Звук для картины был записан по системе «Тагефон». По ней же звук писался для фильмов «Дезертир» В.И. Пудовкина (1930), «Горизонт» Л.В. Кулешова (1932), «Окраина» Б.В. Барнета (1933), «Поручик Киже» А.М. Файнциммера (1934) и многих других.
Разработанный группой Тагера параллельно со съемочным аппаратом звуковой проекционный аппарат имел максимально упрощенную конструкцию, был легок для монтажа и эксплуатации, представляя соединение незвукового аппарата и звукового приспособления. Вскоре на заводах Всесоюзного объединения оптико-механической промышленности и на заводе киноаппаратуры в Ленинграде впервые в СССР было освоено серийное производство звуковых кинопроекционных аппаратов «Тагефон ПГК-4» и звукозаписывающей аппаратуры «Тагефон СГК-7».
Вскоре в лабораторию группы начали обращаться клубы, кинотеатры, имевшие «немые» проекторы и усилители. А в начале 1930-х годов таким образом был оборудован кинотеатр «Таганский» в Москве, клуб Дворца ОСОАВИАХИМа, клуб «Красный Октябрь», Клуб железнодорожников в Люблино и др.
Начало эры советского звукового кино стало крупнейшей победой советской науки и техники, поскольку до этого периода лишь две страны – Германия и США – добились самостоятельного решения проблемы.
Однако Павел Тагер был не единственным советским изобретателем звукового кино: в 1927 году в Ленинграде А.Ф. Шорин организовал группу, работа которой привела к созданию еще одной оригинальной системы, использовавшейся для съемки звуковых фильмов.
Изобретения П.Г. Тагера и А.Ф. Шорина не знаменовали конец «немой фильмы», – хотя бы из-за отсутствия сети звуковых кинотеатров. И так продолжалось еще, по крайней мере, десяток лет. Однако открытия советских инженеров имели принципиальное значение, далеко выходившее за пределы кинематографии: звуковое кино потребовало массового изготовления электронных устройств, дало толчок развитию многих смежных областей науки и техники (электрооптики, электроакустики, архитектурной акустики и т.д.), способствовало возникновению новой науки – фотоакустики.
А в творческой среде звуковое кино породило дискуссию о значении звука: должен ли он быть натуралистическим или же, напротив, идти в разрез со зрелищными образами, подчеркивая их? Так начались дискуссии в области кино, сменив некогда характерные эксперименты с изображением.
* * *
Личный фонд Павла Григорьевича Тагера в РГАЛИ – фонд № 2690 – появился после того, как выдающийся инженер лично передал в архив свои документы. Это произошло в 1969 году. В составе небольшого (149 единиц хранения), но информационно и научно емкого фонда – рукописи монографий, статей, докладов, лекций, тезисов докладов и лекций о кино-, теле- и радиоаппаратуре, материалы по истории звукового кино в СССР; фотографии Павла Григорьевича с С.И. Вавиловым, Е.М. Голдовским, Л.Л. Оболенским и др.; фотографии съемки первой звуковой хроники на улицах Москвы, фотографии кино-, радио- и телевизионной аппаратуры, звукозаписывающих и проекционных аппаратов «Тагефон».
Документы П.Г. Тагера не вполне типичны для РГАЛИ, поскольку их технический характер требует специальных знаний. Однако совокупность этих материалов представляет безусловную ценность для изучения истории возникновения и развития звукового кино в нашей стране. Павел Григорьевич, передавая документы в РГАЛИ, так объяснял необходимость их хранения в архиве литературы и искусства: «Кинематография – две стороны одной медали. Она представляет собой гармоничное и неразрывное сочетание кинотехнической науки и киноискусства…Считаю, что мой архив представляет определенную моральную ценность и в нем содержатся материалы, которые в будущем несомненно заинтересуют и принесут пользу исследователям развития кинематографии в СССР».
А.А. Романенко,
начальник отдела РГАЛИ