В 1920-е годы Москва, да и губернские центры Советской России кишели разномастным уголовным элементом. Как ни странно в практике борьбы с этим социальным злом нередко господствовали методы берущие своё начало едва ли не в XVI веке. Мы имеем ввиду высылку в соловьиные края лиц аморального образа жизни, а также тех, кто активно способствовал разложению общественной нравственности.
После прихода к власти большевиков и разгрома контрреволюции огромное количество дворян, мещан и прочих «бывших» оказались не у дел. Им как людям с эксплуататорским прошлым новая власть в лучшем случае могла предложить метлу и лопату. Тех, кому повезло и удалось устроиться по специальности, зачастую скрыв своё происхождение, было абсолютное меньшинство. Трагизм бытия поддерживался не только ненавистью государства, но и простых граждан. Им приходилось добывать кусок хлеба способами, на которые в прежние времена мало кто из них решился. Вот один такой пример.
После революции дворянка Анна Афанасьевна Молчанова стала зарабатывать на существование сводничеством и комиссионерством. Местом её «работы», заключавшейся в поставке проституток для охочих мужчин была Рязань. Молчанова приобрела там обширную клиентуру и зажила припеваючи. Но очень скоро она попала в поле зрения местного ГПУ и была выслана административным порядком в Курск. Однако это мало огорчило бизнесвумен от сексфронта, так как новом месте она взялась за своё старое занятие.
Работала она так. Вначале на городских заборах появлялись объявления о продаже разного мужского и женского платья, а также о приезде прямо на дом первоклассной портнихи. «Клевали» на эти объявления мужчины и женщины не удовлетворённые серыми буднями. В ходе первой встречи Молчанова начинала разговор «издалека». Она вещала о новых веяньях столичной и заграничной моды, обещала сделать клиента неотразимым, бесподобным и желанным для противоположного пола. Постепенно общение становилось всё более и более интимным, в ходе которого будущие жертвы попадали под влияние этой особы.
Для расширения контактов Молчанова начала посещать многочисленные «лото», казино и другие увеселительные места нэпманского Курска. Здесь она завязывает знакомства, приглашает к себе на «обмер» нужных мужчин и женщин. На квартире рязанской изгнанницы, как бы само собой, устраиваются развесёлые попойки, которые медленно перетекают в разнузданный разврат. За определённую мзду Молчанова непосредственно сводит своих гостей мужчин с опьянёнными и донельзя доступными женщинами. Очередь на такие услуги выстраивалась довольно внушительная, на несколько недель вперёд. Квартира Молчановой на улице Троцкого (ныне – Дзержинского) постепенно превращается в «дом свиданий» без вывески, известный всей специфической публике нашего города.
За установленную плату Молчанова в любое время вызывала ту или иную из знакомых женщин. Половина заработка от их услуг интимного характера направлялась прямиком в глубокий и широкий карман тёти Ани.
Доходы стали расти день ото дня. В свободное от основной «работы» время Анна Афанасьевна проявляла и свои «педагогические» и наставнические способности. Ей удалось организовать нечто вроде школы начинающих жриц любви. Своих «питомиц», в основном из бедных семей, она обучала искусному спаиванию мужчин и самым грубым приёмам хипесничества (Долгих 10 минут драгоценного времени искал этот невероятный термин и поражался своей темноте. Даже В. И. Даль не помог. Наконец, мои старания были вознаграждены. В современном электронном «Словаре эрудита» обнаружил: хипесница – (из воровского арго). Проститутка, занимающаяся кражей денег и ценных вещей у пришедших к ней посетителей). Поиск клиентов она не доверяла никому, так как считала, что неопытная куртизанка может спугнуть жертву, а также привести за собой «хвост» в виде ГПУ. Из разных источников она узнавала о материальной обеспеченности того или другого мужчины. Затем знакомилась с ним и, пригласив его к себе на квартиру, начинала шантаж. Обычным приёмом Молчановой было заявление, что она, или одна из её работниц забеременели то такого визита, а чтобы дело не получило огласки требовала заплатить ей наличными. Платили не только нэпманы и нэпманские сыновья, но уважаемые люди города, благородные отцы семейств, попавшие в лапы сводницы. Сумма была по тем временам немалая – от 50 рублей и выше.
К тому же Молчанова, заработав приличную сумму, стала попирать закон ростовщической деятельностью. «Зарабатываемые» ею деньжищи она пускала в дополнительный рост, взимая до 50 %.
Оценку деятельности Молчановой дал в конце июля 1927 года народный суд 4-го участка Курска. Дело было заслушано показательным процессом в рабочей аудитории на местном ликероводочном заводе. Признав её социально опасной и разлагающе действующей на общество, особенно на молодежь, суд приговорил Молчанову к пятилетнему заключению с последующей высылкой по отбытии заключения из пределов Курской губернии на 5 лет. Недовольная приговором Молчанова обжаловала его перед уголовно-кассационным отделением губсуда. Однако приговор в отношении Молчановой был утверждён целиком, а её кассационная жалоба оставлена без последствий.