Писать не о чём, а в «Жестоком романсе» (1984) Рязанова я разобрал (см. тут) только первые 3 минуты. И не представляю, как остальное подвести под философское ницшеанство Рязанова. Это вообще всегда трудно сделать. Во-первых, из-за общей непринятости этого философского ницшеанства. Оно есть метафизичесчкое иномирие, сама по себе достаточно мутная вещь. Хорошо, если автор-ницшеанец, чующий эту трудность для восприемника, даёт ему образ в виде чего-то из ряда вон выходящего. Например, зелёный луч солнца на закате у Чехова в финале рассказа «Гусев». А если из ряда вон явно выходящего в «тексте» произведения нет… Вечность в виде стирки белья в реке как образ метафизического иномирия (из разобранных 3-х минут), - понимай, стоя`щее время, - это далеко не явная штука. Следующая после этих 3-х секунд, пусть и движущимся объективном снятая панорама другого берега Волги, хоть образом Вечности опять и является (другой берег веками не изменяет своего вида), но опять это очень неявно. То есть неявность образов иномирия есть то, во-вторых, что не даёт читателю соглашаться с моим толкованием. В-третьих, обычный читатель и в принципе не принимает мою установку, что Рязанов не то хотел «сказать», что видят мои глаза и слышат уши. В-чевёртых, должно случиться просто везение, чтоб меня озарило, как метафизическое иномирие выражено там-то и тогда-то.
Вот иллюстрирую, как этого везения нет.
После кадров другого берега Волги идут кадры горестно кричащих и мечущихся в небе чаек. – Что это?
Ум вымучивает, что это образ предвестия беды, а философское ницшеанство рождается-то от категорического неприятия плохости Этого мира. Совершенно категорического! (Это опять трудно принять обычному восприемнику. Он привык соглашаться с базовыми условиями лично его существования от момента рождения до момента смерти. Например, с отсутствием взаимной любви, особенно длительной. Вот Лариса и Паратов будут какой-то краткий момент любить друг друга взаимно. И всё. Но чтоб нам от этого… раз и навсегда… категорически Этот мир не приять…)
Что-то б доказало (как с Чеховым чахотка), если б у Рязанова была несчастная любовь. Но этого не было. Остаётся только уповать на воображение. Но и это – очень неявный довод.
Ладно. Что мне до моего читателя… Не удастся убедить, так не удастся. – Важно, что я ещё несколько секунд фильма смог истолковать как произведение ницшеанца-философа.
Дальше грустная Лариса и искательный Карандышев на пристани, и её первые слова ему, раз уж он около:
«Я сейчас за Волгу смотрела. Как хорошо на той стороне».
И это – образ иномирия. Там, мы только что сами видели, холмы, покрытые диким лесом. Там не так, как тут, в городе. Она чувствует, что не любит её Паратов, - хоть через несколько секунд выяснится, что он её пригласил в театр (из-за чего она отказывается вот от такого же приглашения Карандышева). – Нет счастья на Этом свете!
Я привык, что многие и многие не видят ницшеанства в Чехове. Привычно, что и в Рязанове не видят. Тем более такого, метафизического. Очень ясно это отражается в той халтуре, как перевели титры упомянутых слов на английский:
«Это было просто любование Волгой. Я никогда не устаю смотреть на это».
Ужас! Пальцем в небо!
И я нахожусь только на временной метке 3:42.
Вот так, толкуя по минутам, и можно плодить статью за статьёй…
В дзене любят короткие вещи…
Но в дзене не любят ницшеанство. За человеконенавистничество. Что оно, воспарив на высший философский уровень, становится не по-земному аморальным за девиз «над Добром и Злом», а иномирно надморальным, - до того никто не хочет додумывать даже при прямом указании на этот нюанс.
И, вспомнив, что Гитлер любил Ницше, будет средний дзенщик меня считать фашистом. И я не отобьюсь. Потому что отказываться от того, что в голову втемяшилось, это себя не уважать. Чтоб ни втемяшилось – себя уважают, и всё. И никакие доводы не действуют. И если кому втемяшилось, что нет, например, на Украине 2014 года превалирования нацизма (например, массовых подпрыгиваний с криком «Москаляку на гиляку!»), то ты хоть кол ему на голове теши – он не признает, что есть.
«В марте 2014 года, в начале российской кампании в Крыму, он [Рязанов] подписал письмо российских кинематографистов украинским коллегам, в котором осуждалась антиукраинская пропаганда и вторжение в Украину. «Вы справедливо говорите о беспрецедентной антиукраинской кампании, развязанной российскими государственными каналами, и о народном восстании против позорного режима Януковича. Мы, как и вы, категорически против лжи в освещении судьбоносных для Украины событий и, тем более, против российской военной интервенции в Украину... Отвечаем лаконично и недвусмысленно: не сомневайтесь в нас. Мы на стороне правды, и мы с вами!»
В 2014 году Рязанов поддержал проведение в Москве конгресса интеллигенции «Против войны, против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма», подписал обращение конгресса, в котором осуждалась аннексия Россией Крыма. Имя и фамилия Рязанова были внесены властями Украины в так называемый «белый список» деятелей культуры и искусства разных стран, которые поддержали территориальную целостность и суверенитет страны» (https://newsland.com/post/4852390-eldar-riazanov-protiv-anneksii-kryma-ne-somnevaites-my-na-storone-pravdy).
Так вот такое поведение Рязанова мне говорит о самом для меня важном: философское ницшеанство было подсознательным идеалом Рязанова, его сознанию не данным. И доказательством этому служит неявность его образов метафизического иномирия в этом вот «Жестоком романсе», в частности.
Когда я смотрел этот фильм впервые, в 1984 году, я не был таким пронзительным. Мне казалось, что он козырял вседозволенностью Паратова, тихо насмехаясь над советской властью, враждебной ницшеанству (а ницшеанство Рязанов понимал-де снижено и осознаваемо). И я плохо отнёсся к фильму.
А теперь, понимая до глубины, отношусь хорошо.
.
Подумалось: а вдруг доказательность моя увеличится, если я приведу чьё-то ещё отрицательное (как у меня-недоумка ко всему, кроме «Иронии») мнение о Рязанове как антисоветчике? – Вот:
«В целом, конечно, Рязанов был <…> антисоветчик <…> В его творчестве, начиная с «Карнавальной ночи», и далее, через «Гараж» и так далее, через «Иронию» к «Старым клячам» – всюду одно и то же – презрительное высмеивание действительности, передергивание и выпячивание животного в человеке. Как раз в том человеке, который впервые за всю историю человечества максимально отдалился от животного состояния именно в советском обществе!» (https://antiseptic.livejournal.com/676095.html).
Это ж – восприятие Рязанова как ницшеанца-от-ума, низменного типа, до чего в СССР никто не додумывался. Ну. Так если мнение другого важно, то, может, после приятия его, такого мнения, окажется возможным и приятие мнения меня-теперешнего, дескать, Рязанов-ницшеанец-от-подсознательного-идеала, возвышенного, ибо философского, типа.
.
Почему фильмы Рязанова народу нравились? – За талант. Под талантом я понимаю подсознательное (не то, что идеал), которое обеспечивает массовое совпадение деталей произведения в выражении замысла сознания (антисоветскости, скажем; Рязанов сознанием мстил советской власти за то, что был репрессирован его отец в 30-х годах). Это я называю эстетическим качеством. Народ был довольно чуток к киноэстетике, вот и…
А я? К 84 году у меня уже был четвертьвековый стаж занятий искусствоведением…
Ну что поделаешь… Не сразу Москва строилась… До меня и простое-то ницшеанство дошло только в 1992 году.
30 сентября 2023 г.