Танго
На следующий день Глеб вернулся в свой город и сразу поехал к Бакулевым. Их коттедж стал для него вторым домом, а может и первым, ведь именно с него началась гражданская жизнь.
- Привет! - но тут же, приложив палец к губам, прошептал. – Тише, наши спят!
Они зашли на кухню.
- Сейчас поесть сготовим.
- Я рыбы привёз, давай положим в свободный холодильник.
- О, их рыба самая вкусная в мире, - промолвил Андрей, выбирая копчёную рыбу, пожирней. - Давай, рассказывай!
- В общем, аппаратура классная, правда, мы теперь почти полтора миллиона должны.
- Я здесь тоже не плохое дело провернул. Сегодня Фёдоров, местный молочник, в банк приходил, миллион под двадцать процентов берет, хочет стать молочным монополистом. Я пообещал завтра дать, а сам не знаю, наскребём ли?
- Наскребем, - с улыбкой ответил Глеб. - Здорово, за полчаса целое состояние заработаем.
- Так-то оно так, но у меня на душе не спокойно.
- Почему?
- Дела у нас в последнее время очень хорошо идут, как бы чёрная полоса не наступила, - задумчиво произнёс шурин.
- Каких, Андрей, у нас с тобой только полос за два года не было.
- Это точно, - произнёс Бакулев.
- Я тоже рыбу хочу, - раздался голос сестры.
- Ладно, вы тут ешьте, а я пошёл, – произнёс Андрей, допивая пиво. – Хочу спать, устал очень.
- Как съездил? – спросила Наталия, доставая из холодильника рыбу.
- Нормально. А у тебя, как дела?
- У меня-то нормально, а тебе хочу вопрос один задать. Перед отъездом обстановка была не располагающая.
- Сейчас, я думаю, располагающая, – непонимающе улыбнулся Глеб. – Задавай!
- Ты, что утонул?
- Где?
- В глазах той единственной.
- ???
- От меня не скроешь. Рассказывай!
- С чего ты взяла, во мне что-то изменилось? – так и не пришёл в себя брат.
- Ты был роботом, не знающим ошибок, а сейчас на человека стал похож. Давай рассказывай!
- Помнишь, я девять дней назад девчонку машиной сшиб? – с какой-то неописуемой радостью начал парень свой рассказ. - Она инвалидка, у неё ноги парализованные, а глаза глубокие тёмно-синие и в них, что-то такое, сам ничего не пойму.
- Ей сколько лет? – спросила Наталья.
- Восемнадцать.
- Ты, Глеб, без трудностей даже в любви не можешь.
- Да не любовь это.
- Нет, братик, это любовь!
- Может быть, только страшно мне становится.
- Тебе? Страшно? – удивилась сестра.
- Она вся такая чистая, безгрешная, а я такого в жизни натворил, тебе и то рассказать боюсь, а ей – тем более.
- Она поймёт, - твёрдо уверила Наталья.
- Но это не всё, - вздохнул брат. - Я привык по лезвию бритвы ходить, одному это удавалось, а с ней – едва ли.
- Ты прав. Я всегда была в курсе ваших дел. Астахов хочет тебя уничтожить, а затем всех нас погубит.
- Разберусь я с этим Астаховым, сестрёнка.
- Один – разберёшься, а если она рядом будет – действительно, едва ли.
- Обещаю – всё будет хорошо!
- Ох, Глеб, горе ты моё! Как, хоть, её зовут?
- Ирина.
- А чем занимается?
- Учится в институте на заочном отделении, знает английский, немецкий, но самое удивительное – на жизнь не жалуется. А как она обрадовалась, когда ей цветы принёс, смотрела на них, как на чудо. Я боюсь подарить ей дорогой подарок, она просто не поймёт. Её совершенно не интересует, сколько у меня денег, она не собирается за меня замуж. Просто смотрит на меня своими грустными детскими глазами, а я тону в них и не могу выплыть.
- Братик ты мой, это любовь!
***
- Нина Романовна, здравствуйте!
- Глеб? Заходи!
- А, где Ирина?
- Она в ванне моется. Проходи в комнату!
- Пусть моется, я подожду.
- Да ты проходи, проходи! - улыбнулась женщина.
- Нина Романовна, я в командировке был на Дальнем Востоке, рыбу вам привёз, очень вкусную.
- Зачем ты беспокоишься?
- …и цветы.
- Сейчас я их в вазу поставлю, те увядать стали. Ты лучше в Иринину комнату зайди, пусть ей сюрприз будет.
Она выбросила старые цветы, налила воды и поставила новые:
- Глеб, я в магазин схожу, побудь один, - попросила Нина Романовна.
- Вы не беспокойтесь, я в Ирининой комнате посижу.
***
Ирина повесила душ на свой крючок, установленный отцом так, чтобы дочь смогла достать, включила воду на полную мощность. Вода била по ногам, а она, отрешившись ото всего, пыталась внушить, что ноги ходят, но всё было бесполезно. За последнее время она испробовала и массаж, и иглоукалывание – не помогало. Всё равно каждый день по несколько раз сгибала и разгибала ноги, не теряя надежды, когда-нибудь встать на них. В последнюю неделю надежда перешла в одержимость.
«Зачем мучаюсь – я для него девчонка-инвалидка, которую он сбил машиной. Ему просто жалко меня. У него много красивых богатых девушек, но думаю, он женится на той, которую Полина назвала «золушкой». Ведь он принц, принцы женятся именно на «золушках», а не на инвалидках. Но на богатых девушках в сказках они тоже не женятся. Больше он не придёт, и не надо. Пройдёт год, и я забуду его. Всё! Твёрдо решаю, если всё же придёт, скажу: больше не появляйся!»
Ирина вымылась, обвернулась махровым полотенцем и перебралась на свою коляску. Не торопясь, навела порядок в ванне. Взяла обвёртку от мыла, заехала в туалет, бросила в мусорное ведро и дрожащим голосом воскликнула:
- Мама, зачем ты розы выбросила?
Заехала на кухню, там матери не было, заехала в свою комнату и закричала, закрыв лицо руками.
Глеб встал перед ней на колени, и их лица оказались рядом:
- Ирина, успокойся!
Она обхватила его ше-ю, прижа-лась к гру-ди:
- Милый мой, родной мой!
Он гладил её, как маленькую, по мокрым волосам:
- Я тебе другие розы принёс, и всегда буду приносить.
«Что я делаю? – мелькнуло в голове девушки. – Теперь он меня ненавидеть будет».
Она подняла голову, их гу бы встретились и сли лись в безум ном поце луе, прошла минута, другая. Раздался скрежет ключа, открывающего замок. Глеб осторожно, разжал руки девушки, поставил коляску перед диваном и сел напротив. Зашла мать, заглянула в спальню:
- Дочка, ты какая-то взволнованная?
- Нет, мама, всё в порядке. Пойду, оденусь.
Она быстро выехала в зал и подъехала к шифоньеру. Руки дрожали, сердце бешено стучало в груди. Ирина долго не могла найти одежду. Прийти в себя и всё обдумать помешала вышедшая из спальни мать.
- Ирина, тебе помочь? – шепотом спросила она.
- Не надо, мама, – попросила дочь, предательски дрожащим голосом.
- Хорошо, я пойду на кухню.
Движения стали более уверенными, но голова так и продолжала находиться в сумасбродном состоянии и лишь одна здравая мысль вертелась в ней: «Он ждёт!». Она заехала в свою комнату, не представляя, что нужно сделать, что сказать.
Он стоял возле тумбочки с музыкальным центром и рассматривал диски:
- Ирина, ты музыку любишь? - парень взял с тумбочки диск и, улыбнувшись, спросил. - И танцевальная есть.
- Это моей подружки Жанны, она танцевальный кружок ведёт, - облегчённо вздохнув, произнесла девушка и, чтобы окончательно разрядить обстановку, спросила. - Глеб, а ты танцевать умеешь?
- Да.
- Ты танцевать!? – не поверила девушка.
- Не веришь? Смотри!
Он прикрыл дверь, вставил диск. Раздались звуки спортивного рок-н-ролла. Это было невероятно. Иринке казалось, вся комната должна разлететься, когда такой огромный парень, делает сальто или кульбит, но его ноги всегда бесшумно касались пола. И вдруг она поняла, это не просто танец, он хочет, что-то сказать ей. Первые движения были плавными движениями счастливого человека, затем движения стали резкими, молниеносные удары, незаметные для глаз, казалось, всё сокрушали на своём пути. Удары прекратились, но движения стали, какими-то страшными. И вдруг, стали вновь счастливыми, но постоянно прерывались резкими выпадами. Он закружился в танце и радостно остановился перед ней, словно нашел, то, что искал всю жизнь.
- Браво! – раздался голос, и в комнату вошла Жанна. – Молодой человек, а это вы можете?
Она подошла к центру, и комната наполнилась звуками танго.
Глеб взял девушку за талию. Это были настоящие профессионалы. Удивительно, почему Жанна не ударяется головой об шифоньер или трельяж, прогибалась так, словно была в большом зале, а не в маленькой комнате. Ирина с восхищение смотрела на них. И вдруг сердце сковал ужас – сейчас кончится танец, и подруга уведёт его навсегда.
Танец кончился, Глеб галантно поклонился, затем подошёл к Ирине, поцеловал в щеку:
- Можно, пока вы разговариваете, я компьютер включу?
- Да, - как-то обречённо ответила девушка.
Он, не оглядываясь, подошел к компьютеру, включил и стал открывать первые попавшиеся папки.
- Как дела, подруга? - громко спросила Жанна.
Ирина видела, та не отрывает от Глеба, жадно блестевших глаз, и ей впервые захотелось, чтобы она ушла.
«Зачем ты пришла именно сегодня, у меня итак голова кругом идёт?» - мысленно спросила она у подруги, а вслух ответила. – Хорошо!
- А он классный парень, - это было сказано громче положенного, - но немного тормозной, по-моему.
- Жанна, ты с ума сошла!? - ужаснулась бедная девушка.
- Брось ты, у меня парни и покруче были!
Ирина поняла, подруга затеяла какую-то дурацкую игру, обращая на себя внимания, но тот уткнулся в компьютер и словно ничего не слышал.
- Ирина, - продолжала подруга, - а может он у тебя немой?
Фраза «у тебя» больно ударила девушку, стало обидно и за него:
- Нормальный он у меня, - зло сказала она, и сама испугалась своим словам.
- Подруга, извини! - вдруг сказала Жанна, внимательно посмотрев в Иринины глаза.
- Идёмте кушать! – раздался голос матери.
- Я, пожалуй, домой пойду, – сказала Жанна, поцеловав подругу и, повернувшись к Глебу, с улыбкой добавила. – До свидания, партнёр!
- До свидания! – ответил тот, не отрываясь от экрана.
Иринка поехала провожать подругу. Та долго разговаривала в коридоре с матерью, затем долго прощалась и, наконец-то, ушла.
- Дочка, - кивнула мать, - приглашай его к столу!
Девушка провела руками по волосам и заехала в спальню:
- Глеб, идём ужинать!
Он выключил компьютер, наклонившись, прислонился лбом ко лбу девушки и спросил:
- Всё нормально?
- Спасибо, Глеб!
- За что? – удивился он.
- Боялась, ты уйдёшь с ней.
- Глупая моя, я тебя всю жизнь искал. Идём, твоя мама ждёт!
После ужина Иринке, хотелось только одного, чтобы он остался. Они зашли в спальню, и ей стало ясно – ему тоже не хочется уходить.
- Глеб, расскажи про армию. Что с теми парнями дальше случилось?
Он внимательно посмотрел на неё:
«Догадалась или нет? Если догадается, то к лучшему».
- Ласкового отправили в госпиталь, Тэса перевели в другую часть, а мои друзья ушли на гражданку.
«Почему ты скрываешь от меня? Я догадалась, ты был в той группе».
- Но случайно я узнал о военном приключении с участием одного из тех парней, - после недолгого молчания продолжил Глеб.
- Расскажи!
***
Они выполнили задание: всего втроём, полностью уни-чтожали бан-ду. Им самим становилось страшно от сделанного, но приказ – есть приказ. И теперь втроём: Тёмный, Шерхан и Тэс, ждали на небольшой площадке в горах, когда за ними прибудет вертолёт. Со всех сторон пропасть, наверху небо и они между небом и бездной.
Показался вертолёт, но это был не МИ-десять, а «Чёрная акула». Одновременно приближаясь, та начала стре-лять. Положение было безвыходное, но и в таком положении они не сдавались. Тёмный был ближе всех к вертолёту, и первая очередь была дана по нему, но он среагировал, удивив пилота. Увернулся и от второй очереди. В это время Шерхан стре-лял из «Стечкина» по вертолёту, прекрасно понимая: стекло «Чёрной акулы» не пробить. Вот, если пуля попадёт в самый край, где стекло соприкасается с металлом, оно может дать трещину и тогда, от следующего выстрела, лопнуть. Но до вертолёта, хоть и приближающегося, было метров пятьсот, а попасть с такого расстояния нереально. Тэс просто стоял и думал. Третья очередь, буквально разре-зала Тёмного, и смертельная дорожка повернула в сторону Шерхана. Он кожей почувствовал сме-рть и прыгнул в пропасть, где его так же ждала сме рть.
Тэс сбросил бушлат и побежал навстречу вертолёту. Пилот от удивления перестал стрелять. Куда бежит этот парень? Ведь впереди пропасть. Осталось двадцать метров – парень не сбавляет темпа, пятнадцать, десять, пять.
«Готов!» – подумал лётчик, но из рук парня вылетела небольшая граната и полетела навстречу вертолёту. Она ударилась о стекло, взор-валась, а парень ухитрился повиснуть на краю пропасти. Вертолёт отбросило в сторону, винтом ударился о скалу, затем о другую и начал терять высоту.
Тэс подбежал к Тёмному. Из четырёх ран на его те-ле две были смер-тельны. Он подбежал к рюкзакам схватил веревку, намертво привязал к камню, другой конец к ногам, так она не будет мешать, но в случае, если сорвётся, образует на ногах спасительный узел.
***
Шерхан пролетел метров десять, ударяюсь о камни, и ухватился окро-вавленной рукой за последний выступ, ниже была пустота. Он поискал глазами, зацепится не за что, лишь в двух метрах выше и правее была видна щель. Из, ухватившейся за камень, левой руки ручьём текла кро-вь.
«Вот влип! Нужно попытаться допрыгнуть до щели. Через пару минут рука онемеет и тогда всё. И помощи ждать неоткуда: Тёмный мерт-вее мёрт-вого, и у Тэса шансов на спасение – ноль. Так, десять секунд на то, чтобы выверить каждое движение. На тренировке, возможно, смог бы исполнить подобный трюк, попробую и сейчас. Пошёл!»
Шерхан оттолкнулся с той силой, на которую способны разбитые пальцы. До щели правая рука не достала каких-то двадцать сантиметров, на мгновение остановилась, и он полетел вниз, в пустоту. Всё… И вдруг правое запястье очутилось, словно в тисках, сжатая сильной ладонью, левая руку сделала полукруг и схватилась за чей-то локоть, а перед глазами появилась напряженное лицо Тэса. Как прочна была пятидесятиметровая верёвка, не порвавшаяся под тяжестью двух здоровых парней, падающих в пустоту.
Они болтались между небом и землёй, упиваясь наслаждением, что жизнь продолжается. Первым пришёл в себя Тэс.
- Шерхан, наверху весна, солнышко светит, а ты умирать собрался.
- Тэс, я так удивлён твоему появлению, что решил немного пожить.
- А если так, то тебе предстоит с разбитыми руками подняться по веревке на пятьдесят метров вверх. Можешь начинать.
Они поднялись наверх. Похоронили Тёмного. Спустились вниз и через неделю были в своей части.
***
- Глеб, а что стало с ними в дальнейшем.
- Вместо Тёмного, появился Кондор, но начальству почему-то захотелось их всех уничтожить, с большим трудом, но это удалось.
- Они погибли!? – удивилась девушка.
- Точно не знаю, говорят.
- А как они погибли?
- Кондора, заманили в ловушку, нападавших оказалось слишком много, и он не успел всех перестре-лять. Шерхана взор-вали в вертолёте вместе с экипажем. Тэса отра-вили секретным га-зом и сделали два контрольных выст-рела в го-лову.
- А они, точно, погибли? – с недоверием спросила Ирина.
- Не знаю. Шерхан – точно погиб, у Тэса шансов на спасение тоже не было, а Кондор, возможно, и уцелел.
- Глеб, ты правду говоришь?
- Как мне рассказали, так и я.
- Что-то у тебя не сходится? - улыбнулась Иринка.
Дверь в спальню открылась, и вошёл отец. Глеб встал навстречу и поздоровался:
- Как работа, Сергей Васильевич?
- Беспокойная, конечно, но я доволен, пойду, помоюсь, – и он вышел.
- Ирина, расскажи о себе, - вдруг попросил Глеб.
Она внимательно посмотрела ему в глаза, они светились нежностью.
- Я не знаю, о чём говорить, - с грустью произнесла она. - У меня в жизни ничего интересного не происходило.
- Всё равно, расскажи, с того момента, как родилась.
- С того я не помню, - улыбнулась девушка. - Первое, о чём помню – долго не могла научиться ходить. Научилась в два года, и через неделю меня отправили в детские ясли.
Она замолчала, взгляд замер и словно окаменел.
- В первый же день произошёл ужасный случай, - она вновь замолчала. - ............................................................................................................................................................. Помню, как все дети бегали по комнате и пла-кали, а у меня потемнело в голове, и я перестала чувствовать ноги.
Глеб много раз видел ................................................................................... ..................................................................................., но представил хрупкую женщину, бросившуюся под удар, чтобы спасти ребёнка, Иринку, его Иринку.
- Врачи сказали, что у меня сильный впечатлительный ум, а ноги были слабые, вот какой-то участок мозга и отказал, - с грустью в голосе продолжала девушка. - Так бывает редко, очень редко, и врачи не знают, что делать в подобных случаях.
Она замолчала, а он, не отрывая взгляда, смотрел на неё.
- Первое время я не понимала ужас своего положения, - продолжила Ирина, после недолгого молчания. - Но однажды весной мы сидели с мамой у подъезда. И тут из него вышла тётя Юля с дочерью Олей. Та была на год младше меня, и мы часто играли с ней, когда её родители были заняты. В тот день Оля вышла на улицу на своих ногах, улыбнулась мне и пошла к песочнице. Я спросила у матери, когда снова буду ходить? Она посмотрела на меня и заплакала, а я поняла, что ходить не смогу никогда.
Ирина опять замолчала, было трудно всё вспоминать, но ей захотелось рассказать, именно ему, обо всём, что вытерпела за эти годы.
- Чем умнее становилась, тем ужасней были у меня мысли. Нет, они были просты, но в этом и был их ужас. Постоянно смотрела, как девчонки играют в «классики», в игру, которую играли, и будут играть все, кроме меня. Дети катались на велосипедах, играли в догонялки, и никто из них даже не задумывался, какое это счастье. Когда мне исполнилось семь лет, уже свыклась с мыслью, что никогда не буду ходить. Но вот мои ровесники пошли в школы, нормальные школы, а я – в «спец». Училась лучше всех, тем более, особо нас там не загружали, но само чувство, что я неполноценный человек не давало мне жить. Окончила школу с золотой медалью и поступила в институт. Родители купили мне компьютер, и у меня появился мир, где я нормальный человек. Окончательно привыкла к своему положению и думала, вся жизнь у меня пройдет тихо и спокойно.
Девушка вновь замолчала, и вдруг, взглянув ему в глаза, произнесла с грустью:
- Но вот появился ты, и всё перевернулось.
Он ничего не ответил, просто встал на колени, крепко об нял и поце ловал.
- Ирина, время много, я пойду.
- Ты, ещё придёшь?
- Обязательно.
- Глеб, почему ты …, - она остановилась на полуслове – «Что я делаю?»
- Ирина, не говори ничего, и я не буду. Ладно?
Он встал за её спиной и стал медленно двигать коляску в коридор.
- Глеб, уже уходишь? – из кухни вышла Нина Романовна.
- Да, пора, до свидания! До свидания, Сергей Васильевич! До свидания, Иринка!
Он нагнулся и поцеловал её. Со стороны поцелуй казался шутливым и коротким. Родителям и прийти не могло в голову, что поцелуй был настоящим.
***
Любимый ушёл, мысли и чувства переполняли сердце и разум девчонки, ей хотелось одного – быстрее в кровать.
«Боже мой, Боже мой, Боже мой!!! Я схожу с ума. Что он творит? Я ведь не игрушка, а живой человек. Всё, надо успокоиться, и во всё разобраться, по порядку».
Несколько минут Ирина просто лежала, глядя на белеющие в темноте розы, а успокоившись, стала анализировать.
«Что происходит? Во-первых, я не такая сильная, как считала – бросилась ему на шею. Ужас! Но мой порыв не вызвал у него раздражения, словно он сам этого хотел, и поцеловал меня, по-настоящему, не контролируя свои действия. Что всё это значит? А букет? В первый раз все пятнадцать роз были белыми, а сегодня – три красные. Значит, пришел не только с надеждой, но и с любовью. Да, сильно меня занесло! Мечтать не вредно, а если так, то надо смотреть на всё с оптимизмом».
Она улыбнулась счастливой улыбкой, а в голове витали прекрасные мысли о нём:
«Глеб сказал: я искал тебя всю жизнь. Что он этим хотел сказать? Так говорят, когда всю жизнь ищут свою любовь, но такое бывает в кино. Какую любовь? Опять меня занесло, но поцелуй-то был настоящий, безумный, он не контролировал себя. Можно подумать: я контролировала. Боже мой, что со мной происходит!?».
Она вновь посмотрела на розы, воспроизводя в памяти каждый миг, проведённый с ним.
«Он попросил рассказать меня о моей жизни. Зачем? Вновь поцелуй, но не страстный, а нежный, словно старался меня защитить от всех бед. Во время моего рассказа не отрывал от меня взгляд, полный… Полный чего? Сострадания? Нет. Нежность? Тоже нет. Так, что было в его взгляде? Что? Что? В нём была… Любовь? Так, всё, надо засыпать, вчера всю ночь не спала, не хватало ещё одной бессонной ночи».
Девушка попыталась заснуть, но повернувшись набок, едва не вскрикнув от восторга:
«Забыла самое главное. Хотя, почему ты считаешь это главным? О, я, оказывается, злая и мстительная девчонка! Не замечала за собой таких качеств. Выбрось из головы подобные мысли – она твоя подруга. Но, танцует он, классно! И не просто танцует, а как в балете, рассказывает в танце зрителям о своих переживаниях, открывает душу. Открывает свою душу мне. Странно!
А, как Жанна обалдела!? По-моему, она специально хотела во время танца удариться головой, но не получилось – он не дал. Но, самое невероятное – моя красивая подруга для него не существует. Всё! Всё! Всё! Спать!».
Но стоило ей закрыть глаза, как появилось лицо Полины, с улыбкой произносящей фразу:
«…на прошлой неделе он нашёл какую-то «золушку» и теперь к ней ходит».
Ирина с тяжёлым вздохом открыла глаза:
«Значит, у него есть и другая. Он целует её, признаётся в любви. Нет, этого не может быть, Глеб сказал, что искал меня всю жизнь».
Она вновь закрыла глаза, и вновь появилось лицо Полины:
«…на прошлой неделе он нашёл какую-то «золушку» и теперь к ней ходит».
Девушка сильнее закрыла глаза, но та продолжала бубнить своё. Так продолжалось около часа, но вот лицо Полины стало расплываться, а фраза становиться все короче:
«…он нашёл какую-то «золушку» и теперь к ней ходит… какую-то «золушку» и теперь к ней ходит…какую-то «золушку», - и вдруг лицо Полины стало строгим, она указала пальцем на Ирину и произнесла. - До тебя не доходит, что «золушка» – это…».
Иринка резко открыла глаза и в восторге громко вскрикнула:
- Я!?
- Дочка, что с тобой? - вскрикнула, вбежавшая в комнату мать.
- Мама, всё в порядке – мне сон приснился.
- О, горе ты моё! - вздохнула мать и вышла из спальни.
«Так это обо мне говорила Полина!? – чуть не вскрикнула ещё раз Иринка, на этот раз от радости. - Но как они обо мне узнали? Глупости какие-то. Шикарные девушки в крутых машинах видят во мне соперницу, и догадались об этом раньше меня самой? Опять фантазирую. Но мне, кроме всего прочего, собираются открутить голову».
Иринка опять едва не вскрикнула от нахлынувших на неё чувств:
«Значит, он меня любит. Всё, больше не одной мысли о любви, а то точно, рехнусь».
Иринка вздохнула, пытаясь отогнать мысли о нем, но они продолжали лезть в голову, хоть в другом ракурсе, но всё равно о том же:
«Сегодня Глеб рассказал о другом эпизоде своих военных приключений, его участие в них не вызывает сомнений, но рассказывал, не выдавая себя. Я всё равно догадаюсь. Ещё один момент. Когда мы с Жанной разговаривали, он просматривал папки с кинофильмами у меня в компьютере и остановился на фильме «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты», но смотреть не стал, а просто пробежался по титрам, видно, фильм хорошо знаком. Возможно, его судьба схожа с судьбой главного героя, а это значит, у него была девушка, которую убили, и теперь он мстит. Нет, не то. Титры прочитал внимательно, словно хотел увидеть, очень близкую фамилию или имя».
Она встала, включила компьютер. Из комнаты раздался сонный голос матери:
- Ирина, время третий час. Почему не спишь?
- Мама, сейчас лягу.
Она открыла папку с фильмом «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» и стала просматривать имена и фамилии героев фильма и актёров, сыгравших эти роли – отгадки здесь, по её мнению, не было. Она стала смотреть сам фильм. Прошло около часа, глаза начали слипаться, смысл песней и танцев перестал доходить до сознания девушки, но в очередном танце она увидела знакомый сюжет. Это был танец Смерти. Девушка быстро вернулась к титрам, и всё стало ясно. Улыбнувшись, выключила компьютер и легла спать.
«Теперь я знаю, кто ты, даже знаю, что обозначает твоя военная кличка. Мне так безразлично твоё прошлое. Совсем не боюсь тебя, хоть ты и страшный человек? Ты хороший. Ты первый и единственный парень, который поцеловал меня по-настоящему. Я люблю тебя! Зачем ты поднимаешь меня с коляски, ведь я не могу ходить? Глеб, я сама иду? Нет, мы летим…»