Отвергнутая. Часть 29. Повесть
Все части здесь
-Полина – мать встала и подошла к ней – здравствуй, Полина…
Костя сдержанно кивнул сестре, Ася подошла и обняла её, коснувшись щеки мокрой от слёз щекой. Потом вопросительно посмотрела на мать, тогда женщина обратилась к дочери:
-Мне можно тебя обнять?
Полина молчала и с удивлением смотрела на маму – это была совершенно не та женщина, которую она привыкла видеть, озлобленная на весь свет, жёсткая, крикливая. Она словно сбросила с души какую-то сильную тяжесть, потому что несмотря на горе, лицо её посветлело, стало каким-то открытым и более приятным, чем раньше.
Поля сама протянула руки и осторожно обняла мать, почувствовав, как та исхудала за всё то время, что они не виделись.
Потом прошла к гробу и посмотрела в лицо человеку, которого до шестнадцати лет считала отцом, а он оказался отчимом. Лицо его тоже было на удивление спокойным, каким-то гладким, даже черты не заострились, как это бывает у покойных.
-Ты присядь – сказала мать – с дороги ведь?
-Да – ответила Полина – оставила вещи в гостинице, приняла душ и сразу сюда. От чего он умер?
Вместо ответа Ася молча откинула белый саван, покрывающий тело покойного. Полина увидела, что у отца отсутствует одна нога. Посмотрела вопросительно на мать, та закрыла глаза кончиками платка и затряслась в рыданиях.
Тогда Полина повернулась к брату. Костя начал неуверенно:
-Он на работе за ржавую арматуру зацепился, икру распорол. Никому ничего не сказал, обработал, перемотал бинтами, а про хромоту ответил, что подвернул. Вроде у него прошло сначала, нормально ходить стал. А потом раз – и температура, ночью совсем худо стало, до сорока поднялась, мать испугалась – скорую вызвала. Они его в больницу в райцентр, там и сказали, что сепсис пошёл, заражение, гангрена началась. Сначала отняли ниже колена, но поздно было уже всё равно. Потом отняли по бедро… Но это тоже не помогло, сепсис остановить не могли. Умер. Врачи говорят, ещё долго продержался.
Полина повернулась к Асе, строго посмотрела на неё:
-Ты знала?
-Нет, конечно – Ася прижала кулачки к груди – если бы я знала – нечто бы не сказала тебе?
Полина опять повернулась к Косте:
-Почему мне сразу не сказали? Взяли бы у Аси телефон мой и позвонили бы. Я что – не человек, что ли? У нас в НИИТО такие препараты – мёртвых на ноги ставят, можно было бы спасти его.
Костя заёрзал на месте:
-Мамка запретила. Говорит, он ей не отец, и не обязана она помогать, мол, и так столько хлопот ей доставили, она и не согласится.
-При чём тут – отец-не отец? При чём доставили хлопот или нет? Он пациент, я врач, я обязана всё сделать для спасения человека…Вероятно, вы просто не хотели выглядеть просящими у меня? Поэтому не стали звонить? И что в итоге? – она указала рукой на гроб – вот результат. И это, в первую очередь, на твоей совести, Костя. Ты взрослый человек, ты мужчина, ты должен был настоять, чтобы позвонить мне.
Брат закрыл глаза руками и, склонившись к гробу, опёрся о него лбом.
Полина помолчала, потом прошла к матери в кухню. Вынула из сумочки небольшую пачку денег:
-Мама – тронула её за плечо – тут на хороший памятник, оградку и лавку со столиком. Нужно проводить его по-человечески. Также здесь останется на девять и сорок дней. Я сейчас вместе с Асей поеду в кафе в центре, договорюсь о поминках и оплачу всё – он был тружеником, проводить надо достойно.
-А ты разве не приедешь? – с какой-то тревогой спросила мать – на девять, да на сорок дней?
-Пока не знаю – уклончиво ответила Поля – Виктор скоро на стажировку в США едет, у меня учёба и комиссия на носу – вступаю в должность главврача НИИТО, Симу не с кем оставить будет – дедушка один не справится…
-Дедушка?
Полина объяснила матери ситуацию с Петром Петровичем. Мать задумалась, потом сказала:
-Мы успеем поговорить до твоего отъезда?
-Конечно, мама – ответила Полина – обязательно поговорим. Я ведь на несколько дней приехала.
-А почему в гостинице остановилась?
-Так спокойнее. У вас Ася, куда меня класть-то тут. Не хочу вас стеснять.
-Ну, как знаешь.
-Ладно, мы с Асей поедем. Нужно всё организовать, завтра поhороны, а ещё мало, что готово.
Она позвала сестру:
-Ася, поедем, поможешь мне с подготовкой к поминкам!
В машине Полина спросила у сестры:
-Ты тоже венок ещё не покупала?
-Нет. Тебя ждала, знала, что ты на машине приедешь, так проще будет.
-Да, поехали, заодно в кафе заедем…
-Маманя-то… в религию ударилась…
-Да ты что? – удивлению Полины не было предела. Она повернулась к сестре – ты это серьёзно?
-А ты что, не заметила? Вон она как изменилась… В церковь ходит, книгами библейскими весь дом забила, молится постоянно – грехи, мол, покоя не дают. Костьку за собой утянула туда…
-Ещё не лучше!
-Да уж лучше так! – уверенно сказала Ася – она этим занялась, когда отец заболел. Вот ведь мне даже ничего не сказали! От неё же все отвернулись, поселковые – кто с такой общаться будет – полусумасшедшая скандальная баба. А сейчас ничего – даже вон посветлела как-то…
-Ох, не знаю, Ася… Может, ты и права – так оно лучше.
Сначала они заехали в церковь, там, недалеко от неё, располагался магазин с ритуальными услугами. Выбрали по огромному, дорогому венку – от семей, и поехали в кафе.
Толстая пожилая заведующая с интересом глянула на них:
-Вы Ревченко, что ли, девки? Ох, ну и бравые вышли! Полина-то, Полюшка, тебя и вовсе не узнать!
Она сунула им меню и пока они выбирали, всё вздыхала, рассуждая про отца:
-Ничё про него не скажешь – труженик настоящий был, да непростой характер мамки вашей терпел, да оболтуса этого, Костьку. Хорошо, хоть счас парень выпрямился – на работу пошёл, глядишь, так и девку себе справную найдёт…
-Кого он найдёт – пробормотала Ася – свяжи ещё в памяти молодёжи его прошлые подвиги. Да и мать избаловала.
Заведующая ещё что-то говорила, но девушки уже не слушали её. Наконец меню было составлено, они примерно прикинули количество человек, расплатились и ушли.
Полина довезла Асю до дома матери, они выгрузили венки и вошли в дом. Венки сразу встали тут же, недалеко от гроба с телом отца. Полина опять присела на табуретку, глядя на такие знакомые до боли, но такие чужие черты лица. Рядом присел Костя. Он словно собирался сказать что-то, но не мог решиться. Наконец, заговорил:
-Мать мне всю сознательную жизнь внушала, что ты – позор семьи. Кому мне было верить, когда она постоянно со мной рядом? Да и из-за отца она всё это – боялась его потерять, по её же словам… Ты, надеюсь, простишь её когда-нибудь? И меня…
Она повернулась к брату, посмотрела в его такие похожие на отцовские, глаза, и сказала:
-Костя, я вам не судья. Я не испытываю ни злобы, ни ненависти… Вы поступали так, как считали нужным тогда… Но я вам не судья – ни тебе, ни маме. Я простила, и давно уже.
Он помолчал немного, потом сказал, кивая в сторону кухни:
-Она никогда не простит себе.
Поля поняла, что он говорит о матери.
Она встала и вышла туда, где разговаривали Ася и мать. Та всё уже объяснила – на сколько часов заказали поминки, на сколько человек. Мать выслушала внимательно, потом сказала задумчиво:
-Как жить будем без нашего кормильца, не знаю… Да дело и не в деньгах вовсе. Навроде вот всё жду я, что придёт он с работы, в дверь войдёт, сядет тут вот, на своё место… Слава Богу, в деньгах не нуждаемся – Костька сейчас работает, пока со мной живёт. У меня пенсия, опять же… Но дом-то пустой без него…Ладно, девки, проводим завтра его в последний путь. Спасибо за помощь вам.
-Я поеду – обратилась Поля к сестре – завтра вставать рано, хочу выспаться.
-Может, поешь с нами?
-Нет, мам, спасибо, аппетита нет.
-Ты и так худющая, в чём только душа держится – покачала головой мать.
Полина вышла. Когда она уже дошла до машины, услышала оклик Аси:
-Полина, подожди!
Около машины суетилась детвора, очень хотелось, особенно мальчишкам, рассмотреть диковинное чудо – у них-то в посёлке таких не было.
Ася подошла к ней:
-Хочешь, я с тобой поеду?
Погладила сестру по плечу:
-Прости, Асенька, мне надо побыть одной.
-Ну ладно, езжай тогда.
Она пошла в дом.
-Тётенька, тётенька, а у вас машина на полусинтетике ездит или на синтетике? – спросил один из мальчишек.
-На синтетике – улыбнулась ему Полина.
-Вот я же тебе говорил, чурбан! – и пацанёнок поставил звонкий щелбан другому – такие тачки только на синтетике гоняют, она ж спортивная! Так что проспорил ты мне сто щелбанов, балбес!
Они чуть не разодрались, но чем закончился их спор, Поля так и не узнала – она села в машину и поехала в гостиницу.
Лидочки Ильиной на крыльце уже не было – то ли прогнали сотрудники, то ли кто-то сердобольный дал ей денег на опохмел.
Сначала она позвонила мужу и Петру Петровичу. Виктор был встревожен тем, как встретила Полю мать, но когда он узнал новости, то очень удивился.
-Странно, Полина, ты извини, я понимаю, что она твоя мама, но она мне всегда казалась немного того… не в себе… Как-то с трудом верится, что люди так круто меняются, тем более, в таком возрасте. Но если это так – то я рад. Ну, а моё мнение, если хочешь знать – всё это из-за денег.
-Её подкосила смерть отца, Витя. Не суди её строго. Я уже давно простила…
-Мне это не просто сделать, Полина, ведь она так обращалась с тобой. А ты – человек, которого я люблю, так что очень сложно простить ей это. Нужно будет постоянно быть настороже.
-Вить, ты не волнуйся, со мной всё будет в порядке.
-Я знаю. Ты же сильная женщина. Настолько сильная, что вполне можешь простить своих обидчиков. Я люблю тебя, Поля.
-Я тоже тебя люблю.
-На сколько ты примерно останешься?
-Завтра поhороны, послезавтра вечером планирую вернуться домой.
-Мы все с нетерпением ждём тебя.
-Наверное, я приеду с Асей – она очень хочет увидеться с сыном. Каникулы у него только в июле начинаются, говорит, соскучилась по Митьке.
-Её мы тоже очень ждём. Эх, жаль она без Анатолия, а то бы мы с ним раздавили по коньячkу!
-Анатолий на хозяйстве – усмехнулась Поля – но думаю, что летом мы поедем к ним в гости, и там коньячоk не заставит вас ждать.
Они попрощались. Поля опять сходила в душ – на улице было жарко, в помещении тоже. Несмотря на то, что номер Полины был в деревенской гостинице, он был оборудован даже кондиционером. Она включила его и с удовольствием растянулась на кровати.
Навалилась усталость, даже больше не физическая – моральная. Она закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в дрёму. И в этом сне к ней приходили опять разные образы из прошлого.
Вот Ромка Самсонов мчится ей навстречу на велосипеде, клетчатая рубашка надувается пузырём на спине, густые волосы развеваются по ветру, смеющиеся глаза смотрят на неё то ли с жалостью, то ли с презрением. А она этого и не замечает.
Вот она крутится перед зеркалом в белой Аськиной кофточке, оглядывает себя придирчиво – конечно, ей ведь надо быть красивой, она идёт на «брёвна», а там будет Ромка Самсонов.
Вот Ромка вызывается проводить её, накидывает на плечи свою ветровку, они идут и разговаривают о разной ерунде, а потом он ведёт её к Остринке, там, где на поляне с мягкой травой стоит раскидистая сосна.
Сон не даёт ей покоя, она вертится в стороны, ей приятно то, что с ней делает Ромка, но как-то стыдно. Полина резко вздыхает и просыпается. Она никак не может отдышаться, сама не знает, к чему был этот сон, зачем сейчас все эти воспоминания.
Всё это уже давным-давно в прошлом, чем же так изранено сейчас её сердце? Ну, конечно. Ведь у этой единственной ночи остался след, след, который не стереть с лица земли, не выкинуть из сердца, не забыть, не предать. Хотя один раз она уже это сделала – когда оставила свою кроху там, в холодных и равнодушных стенах роддома. Она оказалась слабой, поддалась влиянию матери и отца – а что ещё она могла, маленькая, напуганная девчушка, сама ещё почти ребёнок…
Она садится на кровати и непрошенные слёзы начинают капать из глаз. Сейчас её сын – уже взрослый человек. Сколько ему? Двадцать два года… Уже мужчина. Суждено ли им свидеться в этой жизни, суждено ли ей, Полине, вымолить у него прощение, встав на колени, или она так и предстанет перед Всевышним с этим самым страшных грехом.
Она вдруг встаёт резко и начинает одеваться. Обтягивающие джинсики, белые, удобные кроссовки, футболочка и вязаный кардиган. На улице уже прохладно, а ей хочется побывать там, где прошли счастливые часы её юности.
Она решает оставить машину в гараже при гостинице и пойти пешком. Отсюда до «брёвен» довольно далековато, но перед сном стоит прогуляться, подышать воздухом вечернего посёлка.
Она долго идёт по улицам, не спеша, никуда не торопясь. Наконец подходит к знакомому месту. Сердце начинает стучать чаще и отдаёт куда-то в горло. Непонятное волнение овладевает ею. Почему? Она вообще уже должна быть ко всему этому равнодушна.
Вот и тропинка, ведущая в неглубокий овраг. Брёвна, почерневшие от времени, так и лежат на своих местах, одиноко ожидая, когда же новая молодёжь захочет прийти сюда. Но никого нет. Пусто, печально и уныло. Она спускается по тропинке и в смятении останавливается около них, этих свидетелей той далёкой, юной жизни.
Потом слышит сзади какой-то непонятный звук, это не шаги, такое ощущение, что кто-то неслышно шуршит чем-то мягким по тропинке.
-Полина?
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие) Как Вы? Как здоровье, как настроение, как погода? У нас всё такая же, чудесная и тёплая. В лесу люди до сих пор собирают маслята. Сегодня, наконец, уехали за город, в наш загородный дом. Конечно, обязательно пойдём в лес гулять, наверное, в гости придут соседи и будет стандартный осенний шашлык, баня, уборка территории. Вроде тёплая погода должна простоять ещё до конца октября.
Вам желаю солнышка и тёплого настроения) пусть сбудется всё то, что Вы хотите, а день принесёт Вам радость и удовлетворение. Остаюсь всегда с Вами. Ваша Муза на Парнасе.