В полдень субботы мой главный «потребитель» высадил меня у моего подъезда, и полностью удовлетворённый, бодрый и счастливый поехал к себе домой. Он пообещал принимать все лекарства, не злоупотреблять алкоголем и приезжать за мной только на своей машине, а я достала его из Чёрного списка, поклялась отвечать на все звонки, сообщения и ночевать у него каждую пятницу.
«Судьба – она не дура и приводит к нам разных людей, тех, которые нужны нам, или других, которым необходимы мы. Или мы помогаем им, или они спасают нас!»
Позвонил Славик, предложил встретиться в воскресенье, но у меня были другие планы на выходные, поэтому перенесла свидание на неопределенный срок, в надежде, что со временем злополучная головоломка «потребитель-источник-сын» как‑нибудь сама собой разрешится наилучшим образом. Разлука с человеком или заставляет осознать, насколько по‑настоящему скучаешь по нему, или даёт понять, насколько без него стало проще и спокойней.
В воскресенье мы с дочкой были приглашены на день рождения моей второй свекрови, которой исполнялось семьдесят два года. Золовка подарила ей «семейную фотосессию», и в гостиной уже суетился со своими зонтами, вспышками, фильтрами и разнокалиберными объективами профессиональный фотограф.
Никогда не понимала младшую сестру своего покойного мужа, вроде, симпатичная женщина, но замуж так и не вышла, много лет страдая по кому‑то. Даже Николай иногда не находил слов, чтобы объяснить её поступки, пожимал плечами и вздыхал: «Филолог!» Наталья шесть лет назад уболтала родителей, продала их квартиру и внезапно эмигрировала в Израиль, а через два года вернулась без денег, но с дочкой, записанной только на неё, и поселилась у старшего брата. «Не выгонять же её на улицу?! Родная кровь – не водица…» – смиренно изрёк Николай, оставил ей свою квартиру и переехал ко мне.
Мы с Региной тщательно нарядились в гости, лучезарно улыбались и артистично позировали, принимая участие в первой профессиональной съёмке в нашей жизни. Уже вечером во всех социальных сетях появились групповые фотографии с нашими довольными лицами. Наталья поспешила выложить «свой подарок» в интернет и везде отметила меня. Было много удачных снимков, но на её месте я бы не стала их публиковать, золовка выглядела скорее как бабушка, а не мама Арины. На моих страницах давно не появлялось ничего нового, и оба моих «потребителя» тотчас поставили «лайки» всем кадрам, где я была отмечена.
Очередной суматошный понедельник подходил к концу, оставалась последняя консультация в поликлинике, и в кабинет снова зашёл Хасан Хамитович, именно, так мне хотелось к нему обращаться, когда он был в костюме и при галстуке.
– Привет! Что случилось? – моментально встревожилась, оценивая цепким профессиональным взглядом его внешний вид и общее состояние.
– Соскучился! – бесхитростно ответил он, смущённо улыбаясь, – Вчера на ночь насмотрелся твоих фотографий и снова весь день думал о тебе! Сможешь опять у меня "подежурить"?
– Не смогу! Во‑первых, у меня месячные второй день, а ислам не одобряет близость с "нечистой" женщиной, ты же у нас мусульманин. Во‑вторых, мне надо было заранее договориться с Арсеном и Алиной. В‑третьих, моей дочери ещё нет трёх лет, и я хочу сама её растить, а не спихивать постоянно на старших братьев.
– Понятно… Зря надеялся… – Хасан приуныл, но продолжал настаивать на своём, – Если не сегодня и не на всю ночь, а только до одиннадцати, то сможешь? Мне мало одного раза в неделю, матурым!
– Я буду истекать кровью ещё три дня, так что увидимся в пятницу, как договаривались! – ответила просто, честно и доходчиво.
А потом оторвала задницу от кресла, прошлась до двери, закрыла её на ключ, вернулась к нему, сняла халат, встала на колени и посмотрела на него снизу вверх, облизывая губы.
– Если перестанешь дуться, расстегнёшь ремень и снимешь брюки, то успею отсосать до закрытия поликлиники, а в пятницу вернёмся к этому разговору, хорошо?
Расстегиваю ремень, вжикаю молнией ширинки и стягиваю с него штаны и трусы. Высвободившийся член тут же встаёт вертикально, немного склоняясь к животу. И я заворожённо наблюдаю, как он покачивается, подрагивая от моего взгляда. Крупная головка краснеет, наливаясь кровью, и на ней выступает тягучая вязкая капля. Замечаю едва заметную пульсацию от притока крови, в такт с сердцебиением хозяина. Провожу, едва касаясь, ноготком по выступающим венам. Хасан с шумом втягивает воздух, и я перевожу на него взгляд.
Он следит за мной неотрывно, будто коршун за добычей. Глаза, почти чёрные из‑за расширенных зрачков, берут меня в плен, не давая отвернуться. Смотрю в них и нежно целую головку. Он пытается податься вперёд, чтобы проникнуть глубже, но я отстраняюсь, улыбаясь, и продолжаю. Выпячиваю губы, как для поцелуя, и просто скольжу ими по подрагивающей, обжигающей головке, смотря на него. Удивительно нежная, бархатистая и солоноватая кожа. Задеваю языком уздечку, и Хасан выдыхает чуть слышно, хочет податься вперёд, но вовремя сдерживается, боясь, что опять остановлюсь. Снова скольжу приоткрытыми губами по верхушке вздыбленного члена, никак не задевая остальное, смотря ему прямо в глаза. Он злится, ему мало, хочется резче, глубже, быстрее, вижу яростные вспышки в его глазах. Мужское тело начинает бить мелкая дрожь от напряжения, на лбу выступают капельки пота, но всё продолжаю эту сладкую пытку, лишь иногда глубоко целуя, посасывая уздечку.
В какой‑то момент Хасан сдаётся и, просто, прикрывает глаза, прислушиваясь к ощущениям. Поверхностное частое дыхание тихими стонами выходит из его легких. Он снова смотрит на меня из‑под опущенных ресниц, следит за моими губами, целующими головку, но в глазах уже не осталось ничего, кроме сладостного тягучего тумана. Головка пульсирует от моих ласк, постепенно становясь бордовой. Медленно провожу рукой вверх‑вниз вдоль всего ствола, чувствуя сильную вибрацию органа в моей ладони. Быстро щекочу языком уздечку, целую её, чуть втягивая. Хасан запрокидывает голову, хватая ртом воздух, по телу пробегает судорога, член дёргается, и тягучая сперма медленными протяжными толчками, будто через силу, выливается из него, стекая по головке вниз на мою руку. Провожу ещё раз вдоль ствола, и его продолжает трясти. Целую в последний раз подрагивающую головку, слизнув терпкий сок. Встаю с колен, забираюсь по Хасану, как по могучему дереву, вверх, дотягиваюсь до губ и впиваюсь в них требовательно, проникая языком в рот, сплетаясь с его.
Самый быстрый, энергосберегающий и гигиеничный вид совокупления – это минет. И мне нравится контролировать удовольствие своего мужчины, чувствовать, как растёт и каменеет член во рту, видеть, как его корёжит от подступающего оргазма, сглатывать терпкое семя и слизывать последнюю капельку с головки.
Немного погодя довольный и умиротворённый пациент вышел из кабинета, а «Мессалина» Маратовна меланхолично вертелась в рабочем кресле и пыталась подсчитать объем младенческой крови, необходимый для удовлетворения растущих запросов своего главного «потребителя» и восстановления собственных сил.