Времена не выбирают
В России у каждого поколения свои приметы: времена, войны, революции, достижения и крушения надежд, герои и правители, созидание и распад.
Есть общее: тысячелетняя семья народов, родная земля, отечество, культура, языки, история, многонациональность и многоконфессиональность.
Вера в величие и нерушимость царской империи рухнула — свершились революции, царь отрёкся от престола.
Вера в Бога была упразднена, как «опиум для народа». Закон Божий и его нравственные принципы отменены, золотые купола сброшены, несогласные расстреляны.
Времена не выбирают, в них живут или уходят навсегда. Живут в неверии, в непонимании, вопреки всему и выживают. Обманутые — обманутыми.
Реки не текут вспять, а после осени не наступает весна. Есть законы, неподвластные человеку. Мучает вопрос: если бы не группа теоретиков коммунизма, случилось бы то, что случилось? Или — это крест России? Что у них было на первом месте: Россия, как горячо любимое Отечество или Россия, как опытная площадка, для проверки жизнеспособности их теории?
Первые сомнения и трещины
То, что впитал мой мозг в школьные и юношеские годы, осталось самым важным и главным. Я из поколения, рождённых в 50-х, вера в большевиков, героев-коммунистов, Пашку Корчагина и Зою Космодемьянскую была впечатана в сознание золотыми буквами.
Когда же появились сомнения? В школе все писали сочинения о счастливой жизни при коммунизме. Даже срок наступления обетованного рая был определён — 1980 год.
Я помню полёт Гагарина и очереди за хлебом. Взрослые работали, на столе лежала синенькая пятирублёвка, на три буханки хлеба, наполовину с горохом. Чтобы их купить, надо было несколько часов отстоять в очереди с младшей сестрой и братом (три человека — три буханки). Я была в третьем классе, поэтому полёт Гагарина — мы первые! А очереди — ерунда. Впереди ждал коммунизм.
Отчим работал в шахте. Шахтёры рисковали жизнью каждый день и прекрасно понимали, что такое взаимопомощь и справедливость. Появление Героев труда было настолько неприкрытой ложью, шахтёры возмущались, но это было требованием времени. Мог бы объяснить Пашка Корчагин кому нужны такие требования? Это была первая трещина. За ней последуют другие, но началась взрослая жизнь: семья, дети, постоянные переезды.
Вернулись в другую страну
Когда началась перестройка, мы служили в ГДР, в 88-м вернулись совсем в другую страну. Витрины и полки в моём любимом магазине «Диета» на Невском красовались упаковками бумажных салфеток. На площадках у метро, на улицах, в скверах пели уличные музыканты. В магазинах — пусто, на улицах — коробейники с фаршем и пельменями. Иногда, деревянные ящики разрастались до размера грузовиков с тушёнкой и яйцами. Очереди, карточки, запасы продуктов были в каждой семье. Главными «добытчиками» в нашей семье была старшая дочь с коляской, в которой лежала моя крохотная внучка.
И тогда, и сейчас я уверена, что дефицит с продуктами был искусственным, появились силы, которые готовили возмущение народа.
Виктор Цой
Вместе с тем, появились люди, которые попытались разобраться, что происходит в стране. Предлагаю отрывки стихов Виктора Цоя, в которых поэт чувствует несоответствие между двумя мирами: реальным и призрачным.
Перестройка объявила не только свободу слова (те, кто молчал, перестали молчать), появилось желание думать, что не так всё так просто, ведь «кто-то должен стать дверью, а кто-то замком, а кто-то ключом от замка».
Мы разделились на «последних героев» и других, которых «не догнать, уже не догнать».
Больна страна, больны люди: «Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь.
Ты увидишь, там все горит огнем», «вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд».
Разрушен прежний мир, но «кто-то плачет, а кто-то молчит, а кто-то так рад». Герой Виктора Цоя понимает, что между землёй и небом начинается война, высокая в небе звезда зовёт его в путь.
Единственная просьба: «солнце мое, взгляни на меня! Моя ладонь превратилась в кулак. И если есть порох, дай огня! Вот так...».
Единственная любовь — музыка. «А без музыки на миру смерть не красна, а без музыки не хочется пропадать».
Песни будоражат сердца, по ним сверяются, но что с этим делать? Поэт с последними героями, с теми, кто болен, с теми, кто вырос из одежд.
Есть другие, которые не хотят рисковать, от них он уходит, но не закрывает дверь, оставляя им выбор, ведь "у них есть дом, в доме горит свет", а "война — дело молодых".
Все стихотворения стали известными песнями, песнями-свидетелями, песнями-предчувствиями.
Нам уже стали тесны одежды,
Сшитые вами для нас одежды.
И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше…
Дальше действовать будем мы! (Дальше действовать будем МЫ).
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен: «Перемен!
Мы ждем перемен!»(Перемен).
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.
Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе, и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой! (Последний герой).
Я ждал это время, и вот это время пришло,
Те, кто молчал, перестали молчать.
Те, кому нечего ждать, садятся в седло,
Их не догнать, уже не догнать.
Тем, кто ложится спать —
Спокойного сна.
Тем, кто ложится спать —
Спокойная ночь. (Спокойная ночь).
Зерна упали в землю, зерна просят дождя.
Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,
Ты увидишь, там все горит огнем.
Через день будет поздно, через час будет поздно,
Через миг будет уже не встать.
Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом.
Мама, мы все тяжело больны…
Мама, я знаю, мы все сошли с ума…
Сталь между пальцев, сжатый кулак.
Удар выше кисти, терзающий плоть,
Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд.
Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб.
И вот кто-то плачет, а кто-то молчит,
А кто-то так рад, кто-то так рад… (Мама, мы все тяжело больны…).
Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью,
А кто-то замком, а кто-то ключом от замка.
Земля. Небо.
Между Землей и Небом — Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал —
Между Землей и Небом — Война! (Война).
Они говорят: им нельзя рисковать,
Потому, что у них есть дом, в доме горит свет.
И я не знаю точно, кто из нас прав,
Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.
Закрой за мной дверь. Я ухожу. (Закрой за мной дверь. Я ухожу).
Ты солнце мое, взгляни на меня!
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня! Вот так...
Солнце моё, взгляни на меня!
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня! Вот так... (Кукушка).
Но высокая в небе звезда
Зовёт меня в путь. Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи (Группа крови).
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь —
Через час уже просто земля,
Через два — на ней цветы и трава,
Через три — она снова жива
И согрета лучами Звезды
По имени Солнце… (Звезда по имени Солнце).
А без музыки на миру смерть не красна,
А без музыки не хочется пропадать. (Пачка сигарет).
Игорь Тальков
Виктор Цой почувствовал перемены, он сделал выбор, но признаётся, что «я не знаю точно, кто из нас прав».
Игорь Тальков был почти на 6 лет старше, но, как минимум, на поколение мудрее. Его сомнения появились до перестройки, после свободы слова он начал делиться выстраданным, называть всех своими именами. Это был выбор борца, который знал врага в лицо, понимал меру ответственности, но огонь на себя вызвал. Беспокойное сердце поэта, мятущаяся душа пророка соединились в певце, который выбрал своим оружием песню — «кратчайший путь к сердцу и уму человека».
Для меня Тальков, в первую очередь, патриот. Он любит Россию и говорит об этом: «… любить и бездействовать - это не патриотизм. Патриот - человек любящий и действующий». Своё предназначение он видел в пробуждении народа от долгой спячки, в освобождении в их душах любви и патриотизма, о признании грехов и ошибок, об покаянии.
Люди, готовились услышать на концертах «Чистые пруды», но Тальков, не придерживаясь репертуара, пел «генеральскую тетрадь». Зрители уходили потрясёнными и задумчивыми. Каждый вспоминал о своём: о разрушенной деревенской церкви, о расстрелянных верующих и священниках, о матери, сгинувшей в лагерях за «воровство», об отце — «враге народа». Кто-то о бабушке, выпускнице Смольного, отец которой был царским офицером, отдавшим жизнь за Отечество, а его дочь убили пьяные солдаты — власть народа.
Россия — огромная, власти — много, а народ не безмолвствует. Народ опьянён, он — без сознания. Всё привычное рухнуло, постоянное и незыблемое пропало. Но это только цветочки.
Неграмотные, привыкшие подчиняться люди, обретают мнимую свободу. Что с ней делать? Бить, крушить, убивать — самое первое, что доступно рабу. Убить хозяина не так страшно. Убить Бога? Наступает отрезвление, но «наш паровоз» мчится на всех парах, не остановиться. Россия обезглавлена, народ — легко внушаемый.
Священной музыкой времен
Над златоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но даже самый тихий, он
Кому-то не давал покоя.
А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что ослепить тебя решили.
Россия... (Россия)
Как всегда, действует кнут. Только неминуемое наказание может усмирить и заставить подчиняться.
Кем были наши первые вожди? Понимали ли они куда ввергли страну?
Не патриотами! Россию они не любили.
Власть. Только это чувство было главным. И опять возникает вопрос: «Как ты смогла себя отдать на растерзание вандалу?»
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь - великий...гений.
Россия...
Я маленькая девочка, я в школу не хожу, я Ленина не видела, но я его люблю.
Я аленький цветочек! Я юный пионер, я Ленина сыночек, защитник СССР!
Эти стишки знали наизусть все дети, рождённые в СССР, их знали до того, как научились говорить. Это был зловещий код подчинения и непротивления.
А ещё была 58 статья. Есть ли в России семьи, которых она не коснулась? Народ сковал страх, даже стены всё слышали, говорить нельзя, люди боялись тени. Везде иностранные шпионы, во всех эшелонах власти враги народа. Военачальники, врачи, инженеры, даже жёны видных персон в правительстве оказываются «врагами». Никто не застрахован. Постоянный мучительный страх прячется под маской счастливой жизни.
И вдруг появляется певец, который называет преступников — преступниками, который взрывает сознание. Оказывается, он только сорвал покров, когда все боялись это сделать. Он не открыл секрет, он назвал голого короля — голым! Он назвал врага народа.
Ну а народ. Ведь с ним что хочешь делай!
Он, знай, кричит: "Да здравствует!", "Ура!"
Единство с ним - очень выгодное дело:
Ведь кто твой враг, тот и народу враг
Смотрите, какую хитрую штуку придумали:
«Народ и партия - едины!»
Ну, в общем, так и есть, практически во всем едины,
Но только разное едим мы.
Так думал он в кремлевском кабинете,
Так думал он, всходя на мавзолей,
И с мавзолея призывал к победе
Толпу вконец затюканных людей...
Я с детских лет страдаю аллергией
На вид трибун и лозунги c "Ура!"
Я свой народ люблю - люблю Россию
И точно знаю, кто народу враг! (Враг народа)
Игорь Тальков за свою очень короткую жизнь написал более 200 стихотворений, многие стали песнями, конечно не все уровня «России», «Я вернусь», «Бывшего подъесаула».
Кто-то быстро и ярко сгорает, успевая осветить путь другим, есть те, кто долго тлеет, от них только едкий дым и нет тепла и света.
Я молю, чтобы Бог придал мне силы в борьбе со злом. Чтобы восторжествовала в конце концов на земле правда. Я молюсь за Россию, возрожденную и вставшую с колен. За нищих и больных. (Игорь Тальков).
Игорь верил в будущее России.
Ты выпрямишь свой перебитый стан,
Как прежде, ощутишь себя мессией.
И расцветешь на зависть всем врагам,
Несчастная, великая Россия.
Игорь Тальков мечтал о Театре песни.
Театр песни - это моя мечта. Я мечтаю сделать театр, в который будут приглашены неизвестные, но талантливые люди. Талант, если ему не помочь, мучается до конца жизни, в лучшем случае, находит выход, но часто поздно и от того погибает. Театр предоставлял бы возможность работать самостоятельно или всем вместе. Надо заниматься рекламой талантов. (Игорь Тальков).
