Приближался праздник – главный день мая, День Победы. Готовились к митингу, каждый день в пионерской комнате стригли, вырезали, клеили, соревнуясь, у кого лучше получается - выдумывали подарки ветеранам, которые будут в гостях на этом празднике.
Санька вместе со своими друзьями пропадал в школьной мастерской, оттуда слышались пронзительные звуки лобзиков и пил. Что там творилось, было строжайшим секретом.
- Всё потом, всё потом увидите, - твердил трудовик, Александр Иванович, девчонкам, которые в это мужское царство не допускались.
Сонька и Ленка пытались заглянуть в окна мастерской, стоящей на отшибе, позади школы, но так и не увидели ничего, зато были с позором изгнаны мальчишками. Пришлось им убираться подобру-поздорову да продолжать вырезать открытки, клеить бумажные цветы и рисовать плакаты. А любопытство грызло, не давало никакого покоя…
И вот наконец, в пионерской комнате появились труженики молотка и лобзика в сопровождении того же трудовика. Они тащили картонную коробку, в которой ворохом было навалено что-то непонятное.
Лилька, старшая вожатая, и Александр Иванович, аккуратно стали выкладывать содержимое на столы. Это были деревянные пятиконечные звёзды. Все с удивлением смотрели на них, не понимая, зачем же они нужны.
- А зачем эти звёзды-то? Дарить что ли их будем тем, кто воевал? – спросила Сонька, - они ж некрасивые. Просто деревянные и всё!
- Нет, дарить мы их не станем. Будем этими звёздочками отмечать дома наших ветеранов, но сначала их нужно покрасить в красный цвет.
Работали несколько дней. Звёзд было больше тридцати. Оказывается, в их деревне жило столько ветеранов. А ребятишки и не знали даже. Соньке выдали двенадцать уже выкрашенных звёзд: она должна была проводить по их краю чёрную кайму.
- Лиль, а это зачем? Всем на дома просто красные, а тут такие, какие-то странные?
- Это на те дома, из которых с фронта не вернулись наши защитники. Погибли. Или в госпитале умерли. А некоторых уже дома не стало – умерли от ран послевоенных.
- Их двенадцать было? – продолжала расспросы любопытная девчонка.
- Нет, Сонюшка, больше, гораздо больше! Из некоторых семей не вернулось несколько человек. А звёздочку на дом одну…
- А почему одну-то? Есть же и такие, где кто-то погиб, а кто-то вернулся. У нашего соседа, дяди Гриши так. Он живой, а брат его погиб. Какую звезду на дом прибивать будем? - не унималась въедливая Сонька. - Надо и живому, и погибшему память –звезду!
Неожиданно Лилька согласилась. Она позвала Александра Николаевича и рассказала о Сонькиной идее. Тот головой покачал:
- Осталось три дня всего до Дня Победы. Успеем ли?
- Надо успеть! – приказала командирским тоном Сонька. – А то это неправильно будет!
И работа закипела. Мальчишки вырезали звёздочки из фанеры, девчонки красили, Лилька считала, сколько нужно красных звёзд, а сколько – с траурными полосками. Сонька и Ленка рисовали чёрной краской те самые чёрно-грустные поля.
Работали до позднего вечера.
А 8 мая разделились на пятёркам и пошли по деревне. В каждой группе мальчишка с молотком. Список, в какие дома идти, у главного.
Сонька и Санька оказались вместе. Стучали в калитки или окна домов, хозяева приветливо встречали ребятишек, разрешая прибивать звёзды на фасады или ворота. И вот осталось к коробке четыре звёздочки – все с чёрными полосками по краю.
- Сань, в школе ничего не перепутали. Звезды четыре, а адрес всего один. И звёзды страшные, для погибших на войне. Вдруг не правильно! – говорила брату сестра.
К тому времени они уже вдвоём шли – друзья по домам разбежались, доверив последний адрес Соньке и Саньке.
Домик стоял на самой окраине деревни. Небольшой, приземистый, берёзка под окнами, окна опустились почти до земли, чуть покосившийся забор. Стукнули в калитку. Залаял и загремел цепью дворовый пёс, и к ребятишкам вышла бабушка в беленьком платочке, маленького росточка:
- Это кто это тут ко мне пожаловал? Гости-то редко захаживают. Чьи вы?
- Бабушка, мы к вам. Нам в школе сказали звёздочки прибить на дома ветеранов. Может, перепутали что? У нас тут четыре звезды, все почему-то с полосками чёрными. Наверно, не сюда они! Не может же быть четверо погибших в одном доме-то! – тараторила Сонька.
Будто тень набежала на лицо старой женщины, как-то сгорбилась она сразу, потухла, будто ещё старше стала. Она наклонилась к неожиданным гостям, присматриваясь:
- Это ж вы бабы Фёклы внуки-то! Точно? Вы? Дружимся мы с нею. Бывает она у меня. Чаёвничаем иногда. Хорошая у вас бабушка. Добрая. Заходите-ка. Чаем угощу да пирогами.
У ребятишек уже давно в животе урчало, потому и отказываться не стали. Хозяйка придержала собаку, и ребятишки оказались в сенях, где громоздилась всякая хозяйская утварь, а потом прошли в светлую и чистую горницу. На столе старенькая клеёнка, печка, чисто побеленная, когда-то крашеный, но уже облупившийся пол. И стены, увешанные фотографиями.
- Баба Маня зовут меня. Ермолихой в деревне кличут. Может, слыхали? Это по фамилии мужика моего. На фронте погиб в конце войны он, до Берлина чуть не дошел. Там на неметчине и схоронили. Даже на могиле поплакать не могу. На чужбине, один лежит, - быстро говорила хозяйка, накрывая на стол, выкладывая пироги и конфеты для ребятишек.
Она плеснула им молока, подвинула к столу табуретки и сама присела тут же. Санька и Сонька набросились на угощенье. И вкусны ж у тётки Мани были пироги: с малиной, творогом, черникой.
Угощенье было быстро уничтожено, и Сонька начала расспросы:
- Баб Мань, муж у вас погиб. А где ж ещё трое-то? Перепутали поди в школе-то?
Бабушка глянула на стену, где висели старые фотографии, встала, глянула на них, подозвала к себе ребятишек:
- Соня и Саша вас зовут? Правильно, не перепутала чего я? А то ж стара уже.
- Нет, - ответил Санька.- Всё верно. Бабки Фёклы внуки мы.
А бабушка продолжала, показав на фотографию троих красавцев –парней:
- Вот они, мои сыны-кровиночки. Война началася, Николаю 21 стукнуло только, Степану -18, а Лёнечке, меньшому-то, всего 16 было. Троих вместе забрали на фронт-то, мужика и двух сынов, а Лёня со мной еще был дольше всех. Красивые, а старшой только с армии и пришёл, жениться собирался. Не успел. Так и ушли втроём, Сергей Николаич, муж мой, Коленька и Стёпушка. В ноябре 41-го уходили, сразу после ноябрьских. Тогда я их и видела в последний раз. Коля и письма-то не единого не прислал. Через месяц похоронку получила на него, а Стёпа воевал, долго воевал, письма слал. Все они у меня хранятся, читаю чуть не каждый день их. Погиб под Курском в Понырях. Танкистом был он. Я на могилку-то к сыночке моему съездила, землицу отсюда свезла. А младший сам на войну ушёл. Сколь не плакала я, не просила его дома остаться. Ушел. Сначала в учебке где-то в Кемерово. Потом воевал. В Польше погиб. Тоже, как и батька, на чужбине сгинул. Думала, хоть сам вернётся. Бог берёг его. Но нет! Тоже там! А здеся я одна… Кончилась жизнь. Жду, когда встретимся. Скоро, поди, уже, - смахнула баба Маня слёзы.
Сонька смотрела на фотографии и плакала, Санька, насупившись, молчал.
- И вы одна. Больше тридцати лет одна живёте? – всхлипывая, спрашивала Соня у бабы Мани.
- Одна – не одна! Люди кругом! Не забывают. Работала в пекарне леспромхозовской – всё с народом. Красивая была. Смотри какая! – она указала на фотографию мужчины и женщины, которая висела тут же, на стене. – Сваталися дважды ко мне, но не пошла больше замуж. Зачем мне кто уже, коль моих нет. И внучков не дождалась от сыночков…
***
Потом колотили звёзды на дом. Высоко прибили! С лестницы били, которую вынесла бабушка. Четыре в ряд, с траурными полосками на пятиконечных лучах…
А на следующий день со сцены деревенского клуба Сонька читала стихотворение. В первом ряду баба Маня. Ком в горле… Слёзы на глазах…
Подрастал у матери сынок,
Словно тополь строен и высок.
В мать красой, а силою в отца,
Словно неба синь его глаза.
И от счастья улыбалась мать,
И хотелось матери мечтать…
«Будет в небе соколом летать,
Буду внуков на руках качать.
Будет жить»… Да только грянул гром-
Принесли повестку в отчий дом…
И ушёл в огонь войны и дым
Сын её родной, любимый сын…
И склонилась на колени мать-
Молит бога сыну силы дать,
Молит бога возвратить домой,
Молит бога, чтобы был живой.
Сквозь огонь и грохот канонад
Шёл в атаку молодой солдат.
Всё в крови, всё в порохе, в пыли
На прорыв из окруженья шли.
В схватке яростно сражался сын
Лишь молитвой матери храним:
« Господи всемогущий, убереги сына моего
От врага лютого, от раны глубокой,
От смерти безвременной спаси и сохрани,
Спаси и сохрани! »
Сын, в атаку поднимая взвод,
Вдруг услышал, будто мать зовёт…
Боль на вылет через грудь прошла,
Нет… Молитва не уберегла…
Всё изменится, но только мать
Безутешно будет сына ждать.
Только где искать сыночка след,
Столько лет прошло, его всё нет.
Ночью в комнате свеча горит,
На коленях мать опять стоит,
Молит бога за сирот и вдов,
И за всех живых… Чужих сынов.
« Четверо из одного дома… Четверо! Как же это? Проклятая война!» - думала Сонька. - Четыре звёздочки в ряд…»
«Господи всемилостивый, убереги детей наших,
Спаси и сохрани… Спаси и сохрани!»
В рассказе использовано стихотворение «Молитва матери»
автор Каргальская Н.К, соавтор Барбье С.А.
Предыдущие рассказы из серии "Неслухи" по ссылке
Читайте, подписывайтесь, комментируйте, ставьте лайки. Это помогает развитию канала.
Для связи и сотрудничества: svekrupskaya@yandex.ru
Грубость, ненормативная лексика на канале запрещены.
Копирование текста и его фрагментов без разрешения автора запрещено.
Дорогие мои читатели!
Читают мои рассказы многие, а число подписчиков не растёт в последние месяцы совсем. Прошу вас, подписывайтесь! Я рада всем! И комментарии тоже приветствуются! Новички, читайте рассказы с самого первого ("Пожар"), так как "Неслухи" - это сериал с одними и теми же героями, Сонькой и Санькой. Надеюсь, вам понравится.