Врач долго обследовал повелителя, но ничего вразумительного не смог сказать. Единственной жалобой султана была сильная слабость, и лекарь отнёс это к усталости и велел больше отдыхать, напоив общеукрепляющим средством.
На следующий день султану лучше не стало.
Мехмед-паша пришёл в сильное волнение. Смутные догадки чёрными змеями поползли в его мысли. А что, если и правда, Ибрагим со своей отравой добрался и сюда?
Паша осторожно поделился своими мыслями о яде с опытным полковым лекарем, но тот категорически отрицал отравление повелителя.
- Мехмед-паша, я знаю почти все признаки наличия яда в организме человека, у султана Мурада их нет, - уверенно ответил он.
- А может это какой-то редкий яд? – не унимался Абаза.
- Да с чего Вы это взяли, Мехмед-паша, кто станет на войне травить повелителя ядом, да ещё и редким? Проще, простите, пустить в него из засады стрелу, а яды это дворцовые методы, - отмахнулся врач.
Оставшиеся несколько десятков миль до Стамбула повелитель в силу своего плохого самочувствия вынужден был ехать в карете. Мехмед-паша неотступно следовал за ним, поминутно заглядывая внутрь экипажа.
Перед самой столицей Мурад велел остановиться и подвести к нему его коня.
Приняв всевозможные бодрящие настои и лекарства, он с усилием сел в седло и въехал в город с гордо поднятой головой и торжествующей улыбкой на лице. Поход оказался более чем удачным, и народ, ликуя, встречал своего повелителя.
На улицах было столько людей, что яблоку негде было упасть. Все кричали и славили своего падишаха!
Мехмед-паша был начеку. Он махал рукой встречающим, смотрел с улыбкой по сторонам, искоса поглядывая на Мурада. Тот стойко держался в седле, но сильнее обычного покачивался из стороны в сторону.
Наконец, процессия въехала в ворота дворца, и лошади остановились. Абаза подошёл к султану и помог ему выбраться из седла.
Гарем готовился встречать своего повелителя, однако тот задерживался. Они обдумывали с Мехмедом, как побыстрее пройти церемонию встречи и уложить султана в постель.
Мехмед-паша подозвал к себе евнуха и сказал, что здороваться с каждым членом династии повелитель не будет, дабы не заразить их полученной по дороге простудой, о чём Хаджи-ага и доложил встречающим.
Султан Мурад медленно прошёл мимо стройного ряда встречающих, улыбнулся валиде и направился в свои покои.
Кёсем-султан, скрывая сильное волнение, вознесла хвалу Аллаху, радостно объявила, что во дворце сегодня будет праздник и пошла вслед за сыном.
А Мурад, не раздеваясь, лёг на тахту и закрыл глаза.
- О, Аллах Всемогущий! Сынок, что с тобой? – присела Кёсем-султан рядом с сыном.
Он открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на неё.
- Матушка, как я рад Вас видеть. Не беспокойтесь, простыл в дороге, скоро пройдёт, - ответил он и снова закрыл глаза.
Кёсем взяла его за руку и не почувствовала в ней силы жизни. Покои повелителя ещё не покинул Мехмед-паша, валиде подошла к нему вплотную и, заглянув глубоко в глаза, тревожно спросила:
- Что с моим сыном?
- Я не знаю, Кёсем-султан, - опустил голову Абаза, и Кёсем не стала его больше ни о чём спрашивать, поняв, что ему и правда нечего ответить.
- Можешь идти, Мехмед-паша, там тебя ждут жена и дочь, - упавшим голосом промолвила Кёсем.
Нургюль и Лилиана сидели у девушки в комнате и, услышав в коридоре шаги, вскочили с мест и подбежали к двери.
Встреча была такой бурной и тёплой, что Абаза еле устоял на ногах, повторяя и целуя жену и дочь:
- Девочки мои, девочки мои любимые, вы меня уроните, не забывайте, что я уже не такой молодой.
- Мы ждали тебя здесь, чтобы всем вместе поехать домой, - радостно сказала Нургюль.
- Папа, а султан Мурад ещё здоровается со своим гаремом? – прерывисто вздохнув, с улыбкой спросила Лилиана.
Мехмед изменился в лице и посмотрел на Нургюль, словно пытаясь найти в ней поддержку.
- Доченька, ну конечно, он ещё с гаремом. Их же много, валиде, сёстры, наложницы, шехзаде. Прости, родная, но вряд ли тебе доведётся сегодня его увидеть, - сказала Нургюль, поглядывая на поникшего мужа.
- Папа, что происходит? – вдруг произнесла Лилиана, которая была девочкой умной и внимательной. – Что с повелителем?
- Лилиана, не волнуйся так, он приболел…простудился, - неуверенно стал говорить Мехмед.
Лилиана охнула и закрыла кулачками рот, с ужасом раскрыв глаза.
В комнате повисла напряжённая тишина.
- Матушка, отец, я не поеду домой, останусь во дворце, пока не повидаюсь с повелителем, - твёрдо сказала она и села на тахту.
- Мехмед, мы уже поняли, что с повелителем что-то не так, скажи хотя бы, Лилиана сможет с ним увидеться? – доверительно спросила мужа Нургюль.
- Наверное…- с той же неуверенностью произнёс Мехмед-паша.
- Что значит “наверное”, папа? Почему ты так говоришь? Он не хочет меня видеть? – воскликнув, вскочила Лилиана.
- Боюсь, что он не может тебя видеть…сейчас, - удручённо промолвил отец.
- Почему?! – спросила потрясённая Лилиана.
- Он болен, дочь, никто не знает, что это за болезнь. У него сильная слабость, он лежит с закрытыми глазами. Я предположил, что это яд, но лекарь отрицает, - сказал, наконец, Мехмед-паша.
Лилиана в подавленном состоянии упала на высокую подушку на полу, Нургуль тотчас подошла к ней, обняла и принялась утешать её.
- Девочка моя, не стоит так расстраиваться, может, это усталость или простуда, Кёсем-султан пригласит лучших лекарей, они быстро поднимут на ноги повелителя, - гладила она её по волосам и по спине.
Внезапно в дверь постучали, и на пороге появился слуга Мурада.
- Султан Мурад желает видеть Лилиану-хатун, - объявил он, склонив голову.
Лилиана подхватилась с места и вихрем вынеслась за дверь.
Мехмед с Нургюль переглянулись и покачали головами.
- Что, в самом деле всё так плохо, Мехмед?
- Да, Нургюль, он угасает на глазах.
Охранник впустил в султанские покои Лилиану и закрыл за ней дверь.
В комнате царил полумрак, свечи горели слабо, и девушка едва различила, на каком месте находится султан. Он лежал на тахте чуть сбоку от окна.
Глаза Лилианы вмиг наполнились слезами, таким своего любимого она видела впервые. Бледный, с заострённым носом, с тёмными кругами вокруг закрытых глаз, с чуть приоткрытым ртом, казалось, он спит.
- Лилиана, это ты? – вдруг услышала она его слабый голос.
Проглотив слёзы, встряхнув головой и сделав вдох, она изо всех сил стараясь говорить радостно, ответила:
- Да, это я, родной! Ты уже с закрытыми глазами узнаёшь меня. Здравствуй! Я так рада тебя видеть, любимый мой Мурад!
- Подойди ко мне, - не открывая глаз, тем же слабым голосом попросил он.
Лилиана на секунду задержалась, зажмурилась, вытерла кулаками выбежавшие слёзы и бодро подошла к султану.
- Ты позволишь мне присесть рядом с тобой? – спросила она, снова вытерев выбежавшую слезу.
- Да, моя Лилиана, дай мне руку, - тихо сказал он, и она подала ему свою ладонь.
Он дотронулся до неё, хотел сжать, но сил у него не было.
Тогда Лилиана сама сжала его руку, поднесла к губам и крепко прижалась к ней.
Ресницы Мурада затрепетали, он открыл глаза, и на лице у него появилось выражение, похожее на улыбку.
- Слава…Аллаху…я вновь…тебя вижу, - медленно сказал он, и Лилиана, не выдержав, разрыдалась, не отнимая его руки от своего лица.
- Сегодня и мне грустно, Лилиана…Похоже, Всевышний не желает исполнить мою мечту стать твоим мужем и увидеть тебя беременной…- сказал султан.
Лилиана перестала плакать и, улыбнувшись сквозь слёзы, произнесла:
- Ты мечтал увидеть меня беременной? Такой толстой и неуклюжей? Ну и мечта у тебя была. А я думала, что невестой в прекрасном наряде.
- Вот и развеселилась…- ещё больше улыбнулся он.
Лилиана наклонилась, покрыла поцелуями его лицо и задержалась на губах. Мурад слабо ответил ей.
- Мурад, любимый, ты поправишься, верь мне, только держись, слышишь, возможно, понадобиться много времени, но ты не смей сдаваться, держись! Ты же сильный, самый сильный, у тебя хватит сил, я верю, - неистово говорила она, а он её слушал, и проблески надежды появлялись в его глазах.
Лилиана сидела с ним и разговаривала, пока он не закрыл глаза и уснул. Она тихонько встала и вышла из покоев.
Поплакав в коридоре, она вернулась в свою комнату и рассказала отцу с матерью о состоянии повелителя.
- Отец, ему нужно вызвать лучших лекарей, какие только есть в столице. Мама, я заметила, что у него пожелтели склеры глаз. Это очень плохо? – спросила она.
- А пот? Он очень потный? – спросила Нургюль.
- Да, мама, он весь мокрый, слуги без конца его переодевают, - едва не плача, посмотрела на матушку Лилиана, - что, мама, плохо, да?
- Плохо, девочка, ему нужны срочно лучшие лекари, - ответила Нургюль.
- Я думаю, Кёсем-султан уже завтра утром привезёт их во дворец, - сказал Мехмед.
- Я останусь во дворце, можно? – спросила родителей Лилиана, и они позволили ей.
На следующий день и правда со всех лечебных учреждений столицы во дворец прибыли лекари и устроили консилиум по поводу лечения султана.
В первые дни приёма новых лекарств ему вроде бы стало легче, он разговаривал с матерью, приглашал к себе Лилиану, вызвал Мехмеда-пашу и передал ему письмо шейх-уль-исламу с просьбой выдать фетву на казнь шехзаде Ибрагима. Абаза выполнил поручение и обещал через две недели, как сказал ислам, привезти фетву.
Но через неделю султану стало хуже.
Вновь собрались все врачи и обсуждали здоровье повелителя и методы лечения.
Лилиана с разрешения Кёсем-султан просиживала в библиотеке и тоже искала в книгах материалы о лечении болезней с похожими симптомами.
Однажды она осмелилась и подошла к одному самому молодому врачу, когда все лекари шли по коридору в покои повелителя.
- Простите, не могли бы Вы уделить мне минуту внимания? – смущаясь, спросила она.
Тот остановился, с любопытством посмотрел на хорошенькую девушку и сказал:
- Да, я слушаю Вас. Кто Вы и о чём Вы хотите поговорить со мной?
- Я служу помощницей главной лекарши этого дворца, - слукавила она, - все мы заботимся о здоровье повелителя. Даст Аллах, он поправится! Но я хотела спросить о другом. А у Вас нет подозрений, что повелитель отравлен каким-то редким ядом? Я читала труды Парацельса…
- Вы читали Парацельса? – искренне удивился молодой лекарь, - ну и что Вы там поняли?
- Я поняла одно, господин Парацельс сказал: «Всё — яд, всё — лекарство; то и другое определяет доза»,- ответила Лилиана.
- Да, верно, это одно из его утверждений. Так вот, я Вам скажу, что Вы обратились по адресу, милая девушка. Я являюсь последователем учений Парацельса. И то, что я наблюдаю в состоянии падишаха, очень напоминает мне отравление ядом, но все, конечно же, ополчились против меня, потому что считают Парацельса шарлатаном. Скажу Вам более. Я примерно представляю, какой это может быть яд, он очень редкий, но, к сожалению, я не знаю противоядия. Совершенно не знаю, - ответил лекарь.
- А кто-то может знать? – загорелась Лилиана.
- Кто-то, может, и знает, но я не знаю таких людей. Простите, юная красавица, приятно увидеть здесь человека, да ещё и женского пола, знающего труды великого Парацельса, - заговорил сам с собой лекарь и пошёл вслед за своими коллегами.
Лилиана была опустошена. Только что ей подарили надежду, и тут же отобрали.
В отчаянии она вернулась в свою комнату. Матушка с отцом уже уехали, поэтому девушка осталась наедине со своим горем.
Она хотела заплакать, но у неё не получилось. Душа её превратилась в то сухое безжизненное дерево, которое они видели с Мурадом, когда гуляли по лесу.
Задумавшись, Лилиана не заметила, как в комнату вошла служанка Бельгин-хатун. Женщина уже несколько минут смотрела на девушку, но та не обращала на неё внимания, окунувшись с головой в свои думы.
- Лилианушка, девочка моя, ты так изведёшь себя совсем. Может, тебе подумать, как спасти своего любимого? Аллах всесилен, он подскажет, что делать, - тихо сказала женщина, погладив девушку по голове.
Лилиана вздрогнула.
- Бельгин-хатун, почему Вы сказали “любимого”? – спросила она, неосознанно чего-то испугавшись.
- Да разве ж я слепая, моя милая? Я же видела, как горели твои глазки при виде султана, а уж про него так и говорить нечего. С первого дня так и тянуло его в твою комнату. Ой, прости меня, разболталась я. Не слушай меня. Но я свои мысли при себе держу, никто об этом не знает, - замахала руками Бельгин-хатун.
- Нет, Бельгин-хатун, как раз я внимательно Вас слушаю. Всё правильно Вы говорите, люблю я своего Мурада так, что дышать без него мне тяжело. Вы сказали, что надо подумать, как спасти его? Да я жизни бы не пожалела ради него, если б надо было, - неистово сказала девушка.
- Ой, что ты, что ты! Да на что ему твоя жизнь? Ему и своя без твоей не нужна будет. Вот что я тебе скажу. Жила когда-то давно на окраине города женщина одна, ворожея и травами занималась. Многих безнадёжных она спасла. Ты бы наведалась туда, может, кто после неё остался? Такие люди так просто не уходят, они свой дар обязательно передают кому-нибудь.