Опубликована в журнале Вестник Минского государственного лингвистического университета. Серия 3. № 22 / 2023. – С. 254-263.
Исследование истории Беларуси 2-й половины ХХ в. в контексте советской истории периода «холодной войны» приводит нас к изучению феномена массового изучения иностранных языков, подготовки учителей и переводчиков, а также массового командирования студентов и преподавателей языковых вузов для работы в страны Азии и Африки в процессе обретения ими независимости. И также к не менее уникальному феномену массового направления студентов-лингвистов на службу в ряды Советской Армии именно в качестве переводчиков.
Военные переводчики в СССР официально появились 21.05.1929: этим днем датирован приказ№ 125 И. Уншлихта (заместителя Наркома по военным и морским делам) об установлении соответствующего «звания для начсостава Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Массовая их подготовка началась в годы Великой Отечественной войны в Военном институте иностранных языков (ВИИЯ; сейчас Военный университет МО РФ), и к 1970-м гг. число изучаемых в этом институте языков достигло 40 [1]. Во 2-й половине 1940-х гг. институты иностранных языков начали открываться в разных городах СССР. Среди преподавателей военных кафедр в этих институтах было немало выпускников ВИИЯ, в том числе – имевших боевой опыт на территории иностранных государств.
Первое организационное собрание партийного актива МГПИИЯ состоялось 8 сентября 1948 г. И уже тогда, несмотря на обозначение в приоритете работы вуза подготовки учителей иностранных языков (75 из 150 студентов первого набора были приняты на факультет английского языка (ФАЯ), 45 и 30 – соответственно немецкого (ФНЯ) и французского (ФФЯ), было сразу подчеркнуто стратегическое направление по воспитанию «специалистов, в совершенстве владеющих иностранным языком, переводчиков». К концу первого учебного года было сформулировано требование увеличить количество мужчин в наборе «в целях обороны» [2, с. 65].
В 1952 г. в институте появился испанский язык: сначала в лице одного преподавателя (которого почему-то прикрепили к кафедре английской филологии), потом отдельной кафедры в составе ФФЯ, и позже – самостоятельного факультета (ФИЯ). Одним из первых преподавателей языка был испанец Х. Флорес-Фернандес, участник гражданской войны в Испании 1936 – 1939 гг., позже нашедший убежище в СССР. Наладить качественное преподавание испанского языка было непросто: долгие годы он не преподавался в советских вузах, всех преподаватели не имели практического педагогического опыта – соответственно, обмениваться методиками было не с кем, эта проблема отмечалась еще в 1964 г. [3, л. 102]. Однако в будущем для студентов МГПИИЯ именно французский и испанский язык стал «билетом» в зону боевых действий – как государственные языки бывших колоний (и родственные им), отстаивавших в ту эпоху свою независимость и ставших ареной масштабных гражданских военных конфликтов.
Тогда же осенью 1952 г. вместе с инициативой организовать для студентов стрелковые кружки прозвучало предложение об организации первых кружков военного перевода: по одному на факультетах английского и французского языков, и двух – немецкого: востребованность «военного» немецкого языка была обусловлена наличием советских войск в Германии (ГСВГ) и Австрии.
В 1962 г., среди приоритетов руководство института обозначило изучение восточных языков (что так и не было реализовано в интересующий нас период) и подготовки большого количества специалистов, хорошо знающих иностранные языки – с целью оказания технической и экономической помощи «странам, которые вышли и выйдут из-под ига капитализма» [2, c. 66]. Еще с 1956 г. СССР начал оказывать отдельным колониям европейских стран экономическую и военную помощь в борьбе за независимость... Во многих случаях СССР рассматривал эти страны как потенциальных партнеров в экономических вопросах: в том числе с этой целью велись топографические и геологоразведочные работы [4, c. 8]. Для организации успешной коммуникации с представителями принимающей стороны также требовались переводчики.
С каждым годом ужесточались требования к абитуриентам. От простого приоритета представителям восточных областей БССР и мужчинам в мае 1949 г. и выпускникам сельских школ в 1957 г. к началу 1960-х добавились диагностирование при поступлении способностей к изучению языков, предложение о приеме устных экзаменов фонетистами, оценка грамотности устной речи, интонирования и умения анализировать текст на родном языке.
В 1958 г. была озвучена студенческая инициатива о введении второго иностранного языка в качестве дополнительной специальности. В частности, студенты факультета немецкого языка пожаловались, что хотели бы иметь в качестве второй специальности английский язык, а им выделяют только несколько мест и к тому же заставляют тянуть жребий. Эта инициатива была удовлетворена в 1959/1960 учебном году. Причем по утверждению преподавателя А. Сорокина, опыт с изучением 2-го иностранного языка в качестве дополнительной специальности был только в МГПИИЯ, чем и были обусловлены проблемы с учебным планом: примеры отсутствовали [2, c. 66].
Расширение военного сотрудничества СССР с бывшими европейскими колониями в Азии и Африке способствовали еще большей активизации подготовки именно военных переводчиков не только в профильном ВИИЯ, но и во всех языковых вузах СССР. Успешная коммуникация предполагает знание языка и реалий принимающей стороны, потому военных советников и специалистов должны были сопровождать переводчики [5, c. 13]. В декабре 1963 г. руководство института фиксировало масштабное увеличение числа студентов во всех институтах иностранных языков СССР: в самом МГПИИЯ число студентов и преподавателей увеличивалось на треть ежегодно.
Вопрос об открытии в МГПИИЯ специального факультета переводчиков (ФП) был поднят руководством института в ноябре 1962 г.: было принято решение о соответствующем ходатайстве перед органами КПБ и Министерством высшего образования СССР. К тому моменту студенты и преподаватели уже на протяжении 4 лет (с 1958 г.) выезжали на краткосрочные (1-3 мес.) стажировки в страны изучаемого языка: сначала в ГДР и Бельгию (в последнюю – в т.ч. для работы переводчиками на Всемирной выставке в Брюсселе), чуть позже – в Великобританию, США, ФРГ, со 2-й половины 1960-х гг. – на Кубу. Кроме того, с ноября 1960 г. на каждом заседании партбюро МГПИИЯ утверждались характеристики лиц, рекомендованных к дальнейшему рассмотрению для работы за пределами СССР. Впервые перспектива преподавания русского языка выпускникам МГПИИЯ на территории иностранных государств местным гражданам была озвучена в ноябре 1962 г. [6, л. 52]. Тогда же зафиксирован и первый именной список студентов (в основном студенток), рекомендованных для работы в конкретной стране – Индонезии (до того страна не указывалась) [7, л. 148].
Первый именной список рекомендованных для работы в конкретной стране – Индонезии – был утвержден в ноябре того же года [7, л. 148]. С этого момента практически в каждом протоколе заседаний партбюро МГПИИЯ 1960-х – 1970-х гг. обозначены перечни фамилий студентов 4-5 курсов, рекомендованных для работы в качестве переводчиков (в том числе в «качестве членов семьи») в следующих странах Азии и Африки: Индия (62), Бирма (6), Мали (10), Пакистан (12; только мужчины, 2 женщины – члены семей), Камбоджа (13), Алжир (222), Сирия (13), Египет (101), Эфиопия (2), Гвинея (47), Афганистан (4), Куба (51), Танзания (5), Марокко (6), Вьетнам (6), Турция (11), Камерун (1), Иран (69), Судан (2), Конго (3), Нигерия (7), Сомали (5), Уганда (3), Лаос (2), Гана (1), Мали (24), Ирак (9), Ливия (3), Замбия (3), Чили (4) (подсчитано автором). 42 выпускника и преподавателя института были рекомендованы для выезда за границу в качестве преподавателей русского языка (вплоть до декана факультета испанского языка Е.И. Маслыко в октябре 1974 г.) в Индию, Вьетнам, Камбоджу, Гвинею, Непал, Пакистан, Судан, Бирму, Индонезию, Афганистан либо просто «в одну из освободившихся стран» (подсчитано автором). Выявлены два случая рекомендации сотрудников института для выезда за границу в качестве преподавателей английского языка: ассистента кафедры английского языка Нины Зинкевич – во Вьетнам [8, л. 94], преподавателя А.С. Качук – в Бирму [3, л. 11]. Примечателен пример первой рекомендации преподавателя в качестве эксперта ЮНЕСКО: М.А. Хозяев был направлен в Нигерию экспертом по народному образованию [9, л. 83]. Заведующий кафедрой русского языка Н.П. Ковалев был в июне 1985 г. рекомендован для выезда в Сирию на 2-3 года для работы в качестве заведующего кафедрой русского языка Дамасского университета [10, л. 148].
Днем открытия военно-переводческого направления в МГПИИЯ можно считать 11 июня 1964 г., когда была рекомендована первая группа выпускников факультетов английского и немецкого языков (6 человек), «призываемых в Советскую Армию для работы в качестве военных переводчиков» [3, л. 106]. Один из них – выпускник 5 курса ФНЯ Михаил Атрашкевич – впоследствии стал кадровым военным, в звании майора преподавал на военной кафедре МГПИИЯ, а до начала преподавательской деятельности служил в качестве переводчика-референта групп советских военных специалистов в Ираке (1967), Египте (1967 – 1975 гг.), Шри-Ланке (1980), Эфиопии (1982 – 1985), был награжден медалью «За боевые заслуги» [11, c. 34]. В период службы в Египте М.А. Атрашкевич был переводчиком одного из будущих президентов этой страны Хосни Мубарака, который в те годы служил командиром авиационного колледжа [12, c. 209].
23.12.1965 заседанием бюро была рекомендована группа (число и фамилии не указано) «студентов, отъезжающих в Алжир по линии Министерства обороны СССР» [13, л. 76]. К тому моменту регулярные советские воинские части, выполнявшие саперные работы по разминированию территории Алжира в октябре 1962 – июне 1965 гг. (по оценкам очевидцев, французские саперные батальоны на границе Алжира с Марокко и Тунисом оборудовали полосу заграждений, состоящих из многих рядов колючей проволоки, с установленными на каждом километре в полосе 3 – 10 км до 20 тыс. мин) [4, c. 28], уже покинули эту страну, однако советские военные и гражданские специалисты (и военные советники) находились там до конца 1980-х гг. 5.05.1968 отмечена первая рекомендация группы студентов для работы переводчиками по линии Министерства обороны СССР с семьями (жены-однокурсницы рекомендованы в этом же списке «в качестве члена семьи»), из которых точно установлено участие в военном конфликте Василия Анофренко: по сведениям, полученным от дочери Н.В. Анофренко, в 1969 – 1971 гг. он в качестве переводчика служил в Египте в период боевых действий [14, с. 197].
Сходный для всех студентов-лингвистов гражданских вузов путь «в долгосрочную командировку по линии Министерства обороны СССР в качестве офицера-переводчика» подробно описал в своих воспоминаниях выпускник МГИМО Б. Щербаков: 1) собеседование с руководством военной кафедры вуза; 2) заполнение подробных соответствующих анкет, составление заявлений; 3) получение характеристик-рекомендаций первичных комсомольских и партийных ячеек группы; 4) утверждение характеристики на заседании бюро ВЛКСМ факультета; 5) утверждение характеристики заседанием бюро первичной организации КПБ факультета; 6) утверждение характеристики заседанием комитета ВЛКСМ вуза; 7) утверждение характеристики заседанием парткома вуза; 8) детальный анализ физического состояния кандидата на выезд для получения допуска для работы «в странах с жарким и засушливым климатом»; 9) утверждение характеристики выездной комиссией ЦК ВЛКСМ; 10) утверждение характеристики комиссией ЦК КПСС; 11) утверждение кандидатуры переводчика на конкретное языковое направление в 10-м Главном управлении Генерального штаба Министерства обороны СССР; 12) окончательное утверждение кандидатуры выездной комиссии Генерального штаба МО СССР [15, c. 18-20]. Этот путь мог растягиваться на несколько лет: уже утвержденный для работы по линии МО СССР выпускник мог быть распределен сначала по основной специальности (учитель иностранного языка, переводчик и т.д.), и лишь спустя несколько лет вызван в 10-е главное управление Генерального Штаба МО СССР (10 ГУ ГШ) и направлен для работы в состав советской военной миссии на территорию иностранного государства. Чаще случалось иначе: к окончанию учебы выпускники распределялись в штат МО СССР.
Своеобразный «массовый призыв» выпускников гражданских вузов в армию для выезда за границу в качестве переводчиков начался в середине 1970-х гг. Именно тогда феноменом ВИИЯ стали 10-месячные ускоренные курсы иностранных языков (их выбор зависел от приоритетности направлений военного сотрудничества): арабского, кхмерского, испанского (с конца 1960-х гг.), португальского и персидского (1976), дари (1977), пушту (1985). Такие курсы действовали в ВИИЯ до 1989 г. [1].
Официально первая группа советских военных специалистов прибыла в Анголу 16.11.1975, в Мозамбик – в начале 1976 г. По воспоминаниям бывшего военного переводчика, выпускника ВИИЯ А. Григоровича, входившего в «ангольскую» группу, подготовка шла с начала 1975 г., поскольку по мере обретения португальскими колониями независимости уже было понятно, что туда поедут советские военные специалисты, и «приоритет при распределении на португальский язык отдавался тем, у кого уже был реальный боевой опыт – там намечались новые «горячие точки» [16, с. 90]. Такого опыта у гражданских студентов не было. Однако довольно многим довелось его получить.
В течение 1977 г. для службы в армии за пределами СССР в качестве переводчиков было рекомендовано 124 студента разных факультетов МГПИИЯ. Один из них, выпускник ФНЯ Валентин Нисуло, связал свою жизнь со службой в Советской Армии: в 1978 – 1984 гг. он служил в ГСВГ, пройдя путь от переводчика-корректора до редактора-инструктора редакции спецпропаганды при политуправлении, а в 1986 г. проходил боевую стажировку в Афганистане в должности старшего инструктора спецпропаганды политотдела 40-й армии; в отставку вышел в звании полковника [14, c. 198]. Выпускники ФИЯ Сергей Баягин и Александр Шлык были направлены военными переводчиками в Анголу с необходимостью ускоренного изучения португальского языка.
С.П. Баягин: «В 1979 г. я окончил МГПИИЯ по специальности «учитель испанского и английского языков». Полтора года проработал в сельской школе. Летом 1980 г. вызвали на медкомиссию и собеседование в Гродненский облвоенкомат, потом в ГУК Советской Армии в Москве. Там сообщили, что пошлют на Кубу в качестве военного переводчика. У нас в институте была военная кафедра, у меня было звание лейтенанта запаса. Я работал в школе, ждал вызова. В конце декабря 1980 г. меня вызвали в Москву, и выяснив, что я холост, переориентировали на Анголе, объяснив, что португальский и испанский родственны, и особых проблем не будет» [16, c. 132].
А.С. Шлык: «Я окончил испанский факультет с дипломом преподавателя испанского и английского языков. Распределение происходило через Министерство обороны. На военной кафедре предложили: поедешь служить переводчиком на два года, лейтенантом? Я согласился» [16, c. 137].
На долгие годы именно Ангола стала местом службы многих выпускников языковых вузов: переводчиков и учителей не только португальского, но и испанского языков. По свидетельству пресс-секретаря Российской общественной организации «Союз ветеранов Анголы» С.А. Коломнина, «для исполнения «интернационального долга» у СССР, казалось, было все: опыт военного строительства (правда, впоследствии выяснилось не во всем пригодный для маленьких национальных армий, ведущих партизанскую войну в условиях жарких и влажных тропиков), подготовленные военные кадры, современная боевая техника и вооружение. Не хватало только переводчиков. И их стали ускоренно готовить, призывать из запаса, брали даже испанистов, благо испанский и португальский языки достаточно близки и, владея одним, при желании можно быстро выучить другой» [5, c. 35]. Вторым распространенным направлением стала Эфиопия.
В 1978 г. для службы в армии было рекомендовано 26 выпускников МГПИИЯ (списки составлены в этот раз по языкам, а не по факультетам). В 1979 г. – 27; в 1980 г. – 20; в 1981 г. – 34; в 1982 г. – 36 (выпускник ФП А.Ю. Дагель служил военным переводчиков в Эфиопии в 1987 – 1989 гг.); в 1983 г. – 57; в 1984 г. – 40 (выпускники ФП А.И. Хованский и И.Л. Ковалевич служили военными переводчиками в Анголе; выпускник П.В. Васильев – в Анголе, Эфиопии, Ираке, позже являлся участником миротворческих миссий ООН); в 1985 г. – 47 (выпускники ФП О.А. Грицук, А.А. Хаткевич, С.П. Ерошов служили военными переводчиками в Анголе; лейтенант Олег Грицук принимал участие в боевых действиях под Куито-Куанавале в 1987 – 1988 гг., награжден кубинской медалью «За оборону Куито-Куанавале»); в 1986 г. – 19; в 1987 г. – 11, большинство из которых были направлены в Германию (подсчитано мной – А. К.-Т.) [14, c. 199]. Более поздние системные сведения пока отсутствуют, однако личные воспоминания выпускников МГПИИЯ позволяют утверждать, что рекомендации для выезда за рубеж по линии Министерства обороны СССР давались и в 1988-1989 гг.: зимой 1988 г. был распределен для службы «в штате Министерства обороны СССР» выпускник ФП В. Хальпуков, позже направленный служить в Анголу в качестве военного переводчика [17, c. 16].
Судьбу отдельных выпускников МГПИИЯ можно буквально проследить по характеристикам, выданным партбюро института в разные годы. Например, Михаил Гриднев впервые был рекомендован «для переводческой работы» студентом 4 курса в 1973 г. – а спустя 11 лет уже преподавателем военной кафедры «для работы в одну из развивающихся стран с семьей сроком на 3 года» [14, c. 196]. Выпускник ФП Лобко-Лобановский (имя не обозначено) был рекомендован для службы в армии в качестве переводчика без указания страны в декабре 1977 г. – а в июне 1979 г. была утверждена характеристика его жены для выезда за границу по месту службы мужа уже с указанием места назначения – Уганды [18, л. 163].
Среди преподавателей военной кафедры МГПИИЯ были профессиональные военные переводчики – выпускники как ВИИЯ, так и собственно МГПИИЯ, имевшие практику службы в армии в самых разных странах мира. Некоторые из них начали работу в институте, уже имея за плечами поездки в «горячие точки». Уроженец Слуцкого района Минской области капитан Сергей Гуревский, один из первых выпускников ускоренных курсов португальского языка ВИИЯ, до поступления на работу в МГПИИЯ в сентябре 1986 г. (работал до 2002 г.) выезжал в командировку в Анголу в качестве переводчика-референта в 1977 – 1979 гг., а в 1983 – 1986 гг. – в Мозамбик [19, c. 74]. Другие выезжали в долгосрочные командировки (2-3 года), в том числе в воюющие страны, будучи преподавателями военной кафедры МГПИИЯ. Протоколом от 5.04.1978 г. были утверждены 5 кандидатур для выезда за границу в качестве военных переводчиков, среди которых – преподаватель Юрий Мальков: впоследствии он был направлен на Кубу в качестве старшего переводчика испанского языка центрального политуправления РВС (Революционных Вооруженных Сил) Кубы, а до того служил в ГСВГ в качестве диктора-переводчика редакции спецпропаганды политуправления. Преподаватель военной кафедры подполковник Александр Ваньшин был утвержден протоколом заседания партбюро МГПИИЯ от 25.06.1985 для работы за границей и направлен в Бенин старшим референтом группы СВС, где служил до середины 1988 г. [14, c. 196] Преподаватель военной кафедры подполковник Константин Хомяков (уроженец г. Крупки Минской области; выпускник ВИИЯ) в общей сложности 11 лет провел в Египте. Cначала в качестве старшего переводчика Александрийской военно-морской базы (1969 – 1972); позже был включен в состав первой группы советских военных наблюдателей ООН на Синае, где прошел путь до старшего группы советских военных наблюдателей на Ближнем Востоке (1974 – 1977) до заместитель начальника группы военных наблюдателей ООН в Египте (1981 – 1984). Был награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом «За службу Родине 3-й степени», медалью ООН «На службе мира» [19, c. 261].
В протоколе от 21.02.1980 упомянуты преподаватели военной кафедры В.А. Белюкин и В.Ю. Чернов. Подполковник Виктор Белюкин, будучи выпускником ВИИЯ, в 1980 – 1983 гг. служил в Мозамбике (именнотуда он поехал согласно указанной рекомендации), а в 1986 – 1989 гг. – в Анголе в качестве старшего переводчика-референта. Под его началом служили в Анголе его же студенты С. Демидчик (выпуск 1982 г.), О. Грицук, А. Штукин, А. Хаткевич и т.д. [14, c. 197]. И все подчиненные сохранили теплые воспоминания о старшем референте, его отеческом отношении к молодым переводчикам. С.П. Демидчик вспоминал: «Пошел докладываться старшему референту. Захожу – и остолбеневаю: сидит мой бывший преподаватель по военной кафедре. Когда у нас преподавал, был майором, а в Луанде – уже подполковником. Виктор Александрович Белюкин! Это он меня из Куито-Куанавале вытянул (зона активных боевых действий на юге Анголы – прим. А. К.-Т.). Я никого не знал, ни о чем не просил, а он меня оттуда отозвал… Он же снова мне помог: благодаря ему я прилетел в Союз чуть раньше, чем вышли мои два года. Он мне посоветовал: ты два раза болел малярией, уезжай, пока здоров, и в Министерстве обороны так и говори: отправили назад, потому что здоровье испортилось» [16, c. 182, 189]. Выпускник ВИИЯ И.А. Ждаркин писал в своей книге: «Я ношу медаль «За боевые заслуги» благодаря Виктору Александровичу Белюкину. Он не только мне, но и другим тоже помог, тем, кому до этого «зарезали» награждения» [20, c. 113].
Исследование боевых страниц истории сугубо, казалось бы, мирного гуманитарного вуза остается актуальным и важным и поныне. Военные и политические противостояния и союзы выходят на новый глобальный уровень, и работа переводчиков остается ключевой в обеспечении правильной коммуникации сторон, союзников и противников. Изучение работы переводчиков «в поле» «холодной войны» в историческом аспекте возвращает нам имена неизвестных героев и позволяет выбирать правильные примеры, точки соприкосновения истории нашей страны с историей обретения независимости стран Азии и Африки, которые органично вписываются, в том числе, и в процесс выстраивания внешней политики Республики Беларусь.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Курапова, Е. Составляющие профессии военного переводчика / Е. Курапова // Союз ветеранов ВИИЯ: официальный сайт [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vkimo.com/node/1867. – Дата доступа: 01.03.2016.
2. Кузнецова-Тимонова, А.В. Выпускники и преподаватели Минского государственного лингвистического университета в войнах и военных конфликтах 1950 – 1991 гг. (по материалам Национального архива Республики Беларусь) // Вестник Полоцкого государственного университета. Серия А. Гуманитарные науки, 2021, № 1, с. 64 – 68. – с. 65.
3. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 1154, оп. 2, д. 38.
4. Окороков, А.В. Советский Союз и войны в Африке. – М.: Вече, 2018. – 320 с.
5. Коломнин, С.А. Русский спецназ в Африке. – М.: Яуза, 2005. – 230 c.
6. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 33.
7. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 34.
8. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 56.
9. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 36
10. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 97.
11. Кто есть кто в Республике Беларусь. Защитник родной страны. Том 3 / под ред В.А. Сероштана. - Минск : УП "Энциклопедикс", 2007. - 402 с.
12. Павлов, В.В., Павлов, В.П. Немеркнущая слава воинов-интернационалистов. – Минск : Беларуская навука, 2020. – 389 c.
13. НАРБ, ф. 1154, оп. 2, д. 40.
14. Кузнецова-Тимонова, А.В. ОТ Германии до Эфиопии: работа выпускников и преподавателей МГЛУ в качестве военных переводчиков (1960-е – 1980-е гг.) // Беларусь і Германія: гісторыя і сучаснасць: матэрыялы Міжнар.навук.канф., Мінск, 1.04.2022. Вып. 21 / рэдкал. А.А. Каваленя, С.Я. Новікаў [і інш.]. – Мінск: МДЛУ, 2022. – С. 193 – 201.
15. Щербаков, Б. В/ч 44708. Миссия Йемен / Борис Щербаков. – М.: Альпина нон-фикшн, 2009. – 192 с.
16. Кузнецова-Тимонова, А.В. Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе (1975–1992). – Минск: Беларуская навука, 2017. – 354 с.
17. Хальпуков, В. Ангола – СССР: дружба и забвение. – М.: Интернациональный союз писателей, 2020. – 152 с.
18. НАРБ. Ф. 1154, оп. 2, д. 69.
19. Кто есть кто в Республике Беларусь. Защитники родной страны / под ред. В.А. Сероштана. - Минск: Энциклопедикс, 2005. - Т. 2. - 2005. - 369 с.
20. Ждаркин И.А. «Такого не было даже в Афгане…» Воспоминания участника войны в Анголе (1986 – 1988). -т М.: Memories, 2008.