Я уже обращался к “Истории американских индейцев” Джеймса Адэра, английского торговца из Южной Каролины, который, кроме обзора общественного строя, традиций и выстраивания теории происхождения индейцев от иудейского корня, щедро снабдил книгу своими личными воспоминаниями о нелегкой работе индейского торговца.
Начало отрывка. "В 1749 году, когда я вместе с группой чикасов направлялся в Чарльзтаун, что в провинции Южная Каролина, недалеко от границы страны маскогов мои спутники заболели оспой. Эта зараза быстро распространилась по всему нашему стану, и я был вынужден продолжать путь в одиночку. В междуречье рек Флинт и Окмалджи я встретил лагерь наших торговцев с мускогами. Эти джентльмены сообщили мне, что когда они останавливались в Огасте, то тамошние купцы, ведущие дела среди чероки, рассказали, что в этой местности есть опасность натолкнуться на враждебных профранцузских шауни. Эти дикари заявились сюда, чтобы перебить путешествующих английских торговцев и разграбить их лагеря. При расставании они посоветовали мне беречься и быть начеку в течение следующего дневного перехода.
Проехав пятнадцать миль, около десяти часов утра я увидел впереди среди деревьев индейца, поднимавшегося на крутой холм. Он тоже меня заметил, так как дикари очень бдительны, когда передвигаются по чужой стране, ведь засады - это самый излюбленный прием их боевых действий. Вскоре я увидел, как ко мне приближается отряд индейцев в своем обычном порядке: военный вождь впереди, а за ним цепочкой на расстоянии в несколько ярдов друг от друга следуют его воины.
Как только я обнаружил передового разведчика, я издал пронзительный, дружественный крик, и поехал ему навстречу. Все то время, пока мы сближались, я постоянно оглядывался через плечо, как если бы за мной следовала компания спутников, и таким образом старался отвлечь от себя внимание разведчика. Немного погодя, пять или шесть дикарей со всех ног промчались мимо меня и заняли две лощины по бокам тропы, отрезав мне путь к бегству..
Я заметил, что они несут свои луки колчаны не по-походному, через плечо, а держат свои луки и по нескольку стрел в согнутой левой руке. Казалось, что они хотели истыкать меня стрелами, чтобы не встревожить моих предполагаемых спутников грохотом своих ружей.
Я подъехал ближе и приветствовал их, стараясь казаться совершенно безразличным к их явно враждебным намерениям. Правда в обеих руках я держал по пистолету, удерживая индейцев в пяти ярдах от себя, однако, их предводитель, подошел ко мне слева и оттолкнул мою руку так, что рукоятка пистолета стукнула мне по груди. Я обратился к нему с теми пылкими словами, которые необходимы в подобных случаях, я сказал, что я “инглиш чиккаса” и выразительными жестами сообщил, что сразу же за первым холмом позади меня находятся два десятка воинов чикасов и больше половины этого числа женщин, не считая детей.
При этом известии они, по-видимому, здорово растерялись, так как не ожидали встретить поблизости такой большой отряд своих извечных врагов. Отряд состоял из 23 воинов шауни, все среднего роста, но крепкого телосложения, с большими головами и широкими, плоскими макушками, и 4 высоких молодых людей, которые, как я предполагаю, принадлежали к чероки.
Я перекинулся парой слов с одним из предполагаемых чероки, воином с заячьей губой, и тот сообщил мне, что живет в Туккасехе, северном городе этой страны. Вождь что-то шепнул на ухо своему официанту, и тот тихо передал указание остальным, после чего все дикари двинулись в путь и прошли мимо с угрюмыми лицами и сверкающими злобой глазами.
Примечание. Официант (the waiter), так англичане называли носителя ковчега со священными предметами, должность, распространенная среди индейских племен юго-востока Сев. Америки (чикасо, чокто, чероки). Перед военным походом все воины проходили обряд самоочищения (пост, медитация и т.д.), и на военной тропе получали пищу и воду только из рук “официанта”, чтобы ненароком не осквернить себя неподобающей пищей, и не лишиться благорасположения Великого Духа.
Я оставался начеку до тех пор, пока они не оказались на расстоянии выстрела из лука, и поехал своей дорогой, очень неторопливо и спокойно. Но как только шауни скрылись из виду, я проскакал около семидесяти миль со всей наивозможной скоростью, разумно полагая, что они сильно обозлятся, когда поймут, что их дважды оставили в дураках.
Незадолго до солнца того же дня я обнаружил впереди еще больше незнакомых индейцев, но, вместо того чтобы, как обычно, издать дружественный крик, я в молчаливом раздумье проехал еще немного вперед, размышляя, как разумнее всего поступить в столь щекотливой ситуации. Я опасался, что это еще одна группа из большого отряда шауни, который разделился, чтобы их было труднее обнаружить и посчитать, поскольку их путь пролегал через местность с высокой травой и густыми зарослями. В последний момент, я решил не корчить из себя бесстрашного рыцаря, а бросить всех лошадей и скрыться в топком болоте.
И тут я обнаруживаю, что эти индейцы - большая депутация вождей маскогов, возвращающихся из Чарльзтауна и навьюченных подарками от губернатора Южной Каролины. Впереди шел Король-Волк (так называли его мы, торговцы с индейцами), наш старый закадычный друг из города Амоокласаха, что близ ныне разрушенной Алабамы. В тот момент он был похож на запряженного ослика, поскольку на его спине находилось седло, надежно привязанное через оба плеча.
Мы были одинаково рады встрече друг с другом: маскоги - узнать, как обстоят дела у них дома и на торговом пути, а я - встретить вместо злейших врагов добрых знакомых, которые прикроют мою спину от любых преследователей. Я рассказал им обо всех обстоятельствах моей встречи с шауни, и о том, что проводниками у них наши коварные друзья чероки, которые хотят испортить нашу старую, добрую белую дорогу, сделав ее красной от крови, и настойчиво просил маскоги оставаться начеку сегодняшней ночью, поскольку есть большая опасность, что враги, которых я обвел вокруг пальца, пустятся за мной в погоню.
Примечание. Шауни были давними врагами чероки, и обычно состояли в союзе с маскогами еще с тех времен, когда жили в Каролине на реке Саванна. В результате многолетних набегов в чероки текла большая доля крови шауни за счет усыновленных племенных и смешанных браков. Небольшой отряд, о котором повествует Адэр, мог состоять именно из таких натурализованных шауни ради введения в заблуждение англичан.
После долгого разговора я посоветовал вождям маскоги идти домой через лес, чтобы не дать затаившемуся врагу испортить их путешествие и не опечалить их любимую страну гибелью стольких почтенных, любимых мужчин и знатных воинов. Я нарочно упомянул в своем рассказе чероки, чтобы настроить маскогов против этого племени, прекрасно зная, что лучшая защита от одной стаи волков другая волчья стая.
Они поблагодарили меня за дружескую подсказку и заботу об их безопасности, и попросили на следующий день навестить охотничий лагерь молодого вождя, сына Собачьего Короля из города Хуфале, где тот сейчас находится с большим числом своих людей, и попросить, чтобы они как можно быстрее передвинули свой лагерь в то место, о котором они говорили при ранней .встрече. Потом мы покурили табаку и расстались довольные друг другом. Выполняя обещание, на следующий день я отправился в охотничий лагерь и передал послание, которое было с готовностью выполнено.
Шауни, после тщетных поисков меня любимого, стали забираться на вершины высоких холмов и деревьев, и внимательно следить не появится ли где струйка дыма от костра, и прислушиваться не прогремит ли ружейный выстрел. Так они обнаружили двух охотников чикасо, приемных братьев в племени мускогов, убили их, скальпировали, а затем скрылись в северных города чероки.
Это была истинная и единственная причина последней войны между маскогами и чероки, и нижеследующий рассказ о причинах, по которым эти народы вступили в мирные отношения друг с другом, при самом тщательном исследовании будет признан верным. Причина и ужасные последствия до сих пор хорошо известны большому числу поселенцев на границе, и я делаю эту вставку в свое повествование в качестве предостережения для государственных деятелей будущего”. Конец отрывка.
P.S. Война, о которой упомянул Адэр была очередным всплеском насилия между чероки и маскоги, и по сути не прекращалась с 1715 по 1755 год. В 1755 году 500 воинов чероки нанесли поражение 1000 воинам маскогов в бою при Таливе, этот успех совпал с усилиями губернатора Южной Каролины Джеймса Гленна о заключении мира между этими двумя туземными народами.
Адэр ставит во главу угла причин посредничества англичан шкурный интерес Гленна в меховой торговле с индейцами, и сетует на то, что старые вожди маскоги предупреждали глупых англичан о том, как только у их амбициозных военных вождей и молодых воинов не останется краснокожих врагов, они при удобном случае переключат свое внимание на бледнолицых. Что и произошло во время англо-черокской войны 1759-1761 гг., когда маскоги не только отказались воевать с чероки на стороне англичан, но и сами совершили несколько нападений на границу Джорджии, что им полностью сошло с рук из-за слабости этой колонии.
Присоединяйтесь к чтению увлекательных историй эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.