Глава 146
Атос своим письмом просил явиться к нему в гостиницу «Карл Великий» с утра. Он не упомянул о шпаге, поэтому я справедливо заключил, что речь не идёт о дуэли. Когда я увидел вместе с Атосом лорда Винтера, я подумал, что цель встречи как-то связана с Мордаунтом. Впрочем, так оно и было, хотя в тот момент мы об этом и не подозревали.
Лорд Винтер привёл нас к Королеве Генриетте.
Вряд ли следует пересказывать разговор с этой Королевой в изгнании, поскольку я уже уделил внимание описанию того странного положения, в котором она оказалась.
Обстановка у Королевы не была столь же роскошной, как обстановка у Мазарини, где мне довелось побывать несколько раз, но она была не настолько более бедной в сравнении с обстановкой у самой Королевы Анны, чтобы я искренне сокрушался об её скудости, так что фразы на этот счёт придуманы фантазёром Гримо. Кроме того, я знал, что какой бы скромной ни была эта обстановка, она полностью финансировалась из казны Франции, что, на мой взгляд, было не обязательным. Впрочем, я, кажется, заметил, что Королева слегка стесняется недостаточной роскоши своих апартаментов, так что, быть может, я обронил фразу, выражающую сочувствие Её Величеству, сейчас уже не припомню в точности.
В ответ Королева сообщила мне, что наслышана о моих якобы подвигах. Я отношу эти слова целиком на желание понравиться тем, кого вы отправляете на смерть, не имея возможности ни оплатить, ни приказать исполнять этот тяжёлый и рискованный труд. Поэтому я даже не хочу вспоминать эти лестные и не заслуженные мной слова. Эти комплименты насторожили меня. Я почувствовал, что речь пойдёт об услугах чрезвычайных, и не ошибся.
Лорд Винтер в присутствии Королевы подлил масла в огонь, всячески восхваляя храбрость и самоотверженность, Атоса и мою, что уже начало вызывать у меня некоторое раздражение, так как я почти уже был убеждён, что нами манипулируют.
После этой артиллерийской подготовки в ход пошли женские вздохи и слёзы.
Сердце Атоса, этого сурового мужчины, постоянно пытающегося доказать всем и каждому, что женщины для него ничего не значат, растаяло, словно масло на сковородке. К этой его сентиментальности, разумеется, примешалось преклонение его перед королевскими регалиями. Прикажи ему Королева пронзить своё сердце кинжалом здесь и сейчас, он, вероятно, сделал бы это. Впрочем, нечто подобное и произошло. Королева обратилась к нам с просьбой спасти её несчастного супруга, Короля Карла.
Атос ответил за себя и за меня.
— Если жизни стоящих перед вами трёх дворян могут осушить ваши слёзы, Ваше Величество, располагайте ими по своему усмотрению! — произнёс он в восторге.
Я едва не умер со смеху от этого спектакля. Но я уважал Атоса и любил его, я не мог отказать ему в его просьбе. Хотя должен признаться, никакой просьбы и не было. Он поручился за меня, то есть, как обычно, пренебрёг моим мнением и моими желаниями. Таков весь Атос. Если представляется возможность совершить нечто великое и благородное, он полагает, что всякий истинный дворянин горит желанием пожертвовать своей жизнью для того, чтобы не упустить этот шанс. Предлагая мне умереть за Короля Англии, он искренне считал, что делает мне одолжение.
Эти трое подготовили мне ловушку. Ни лорд Винтер, ни Атос не сказали мне, для какой цели мы идём к Королеве Генриетте. Как бывший солдат и мушкетёр, я привык к мысли, что не обязательно буду жив завтра, или послезавтра. Смерти я не боюсь. Но я давал присягу своему Королю, я обязан был служить своему капитану королевских мушкетёров, господину Жану де Пейре де Тревилю. Едва ли я обязан служить столь же рьяно любой королевской особе, в особенности, королеве другого государства, с которым мы не так давно вели войну. Её родство с нашим Королём ничего не меняет в этом деле. Ведь даже в самой Франции французам очень часто приходилось убивать друг друга в проклятых гражданских войнах, где брат мог пойти на брата, отец на сына, а сын на отца, и при этом одна сторона защищала сторону одной группы родственников Короля, а другая – сторону другой группы его родственников. Эти войны приносили разорения и смерти, после чего родня Короля заключала мир, а подданным оставалось лишь хоронить и оплакивать своих родственников. То, что в таких войнах иногда гибнут и сами принцы, является слабым утешением для народа, и подобное почти не происходило на моей памяти.
Да и войны между государствами были ничуть не лучше. Ведь это не Франция воевала против Испании, это Королева Франции воевала против своего брата Короля Испании, что не помешало ей впоследствии заключить с ним мир, примириться настолько полно, что даже сосватать его дочь своему сыну, ещё крепче связав правящие семьи Франции и Испании династическими браками, что ежели и принесло мир, то ненадолго, некрепкий, и в некоторой степени разорительный, поскольку та часть денег, которые собирались в казну в виде налогов, которую не пожрала война, была съедена свадебными торжествами, взятками и подарками для того, чтобы этот брак, наконец-то состоялся. Я ничуть не против династических браков, ведь худой мир лучше доброй ссоры. Сегодня эти династические браки примиряют стороны, находящиеся на грани войны, а завтра вследствие этих браков возникнут спорные права обеих сторон на какое-то наследство, что станет причиной новой войны, ещё более жестокой и кровопролитной.
Итак, я попался в очередную ловушку, и загнали меня в неё лорд Винтер, называющий меня другом, и Атос, являющийся таковым. Разве может бывший мушкетёр на вопрос, готов ли он отдать жизнь за Королеву, заданный в её присутствии, ответить отрицательно? Конечно же нет!
— Окажите нам милость, Ваше Величество, указав мне и господину д’Эрбле, чем мы можем служить вам, и мы исполним ваше поручение даже ценой наших жизней и умрём с вашим именем на устах, — сказал Атос.
Если бы поблизости стояло молоко, оно бы скисло от этой высокопарности. Во всяком случае, я был в этом уверен в тот момент.
— А что скажите вы, господин д’Эрбле? — спросила Королева.
— А я, Ваше Величество, всегда без единого вопроса последую за графом всюду, куда он пойдет, даже на смерть, — ответил я ей. — Но если дело коснется службы вашему величеству, то я постараюсь обогнать графа.
А что ещё я мог ей ответить в этой ситуации?
Так мы оказались втянутыми в эту авантюру. Я заранее знал о бесполезности этой затеи и о том, что мы потерпим поражение, но пообещал себе сделать всё возможное для спасения этого неумного Короля ради этой бестактной Королевы, которой пришло в голову, что для подобных дел у неё закончились соотечественники, вопреки тому, что два десятка бездельников ошивались при её малом дворе в изгнании, среди которых был и её старший сын, находящийся в том возрасте, в котором д’Артаньян не испугался явиться на три дуэли в один день, дуэли со мной, с Портосом и с Атосом. Эта мысль заставила меня презирать англичан, лучшие из которых – лорд Винтер и Бекингем, один из которых не смог в своё время сдержать свою невестку, а другой – запереть её достаточно крепко, чтобы она не могла направить кинжал фанатика в его грудь.
После обмена ещё некоторой порцией взаимных обещаний и восторгов мы расстались с Королевой, а на пороге её приёмной нас также покинул и лорд Винтер после того, как мы уговорились о времени встречи. Договариваться о месте не было нужды, поскольку лорд Винтер и Атос проживали в одной гостинице, где и был назначен сбор перед отъездом.
— Ну что вы скажете об этом деле, дорогой граф? — спросил я Атоса после ухода лорда Винтера.
— Дело скверное, — отвечал Атос. — Шансов на успех нет, шансы погибнуть весьма велики.
— Но вы взялись за него с жаром, — сказал я.
— Как и всегда, взялся бы за любое благородное дело, дорогой д’Эрбле, — ответил Атос. — Короли сильны дворянством, а дворяне сильны при Королях. Это накладывает на нас взаимные обязательства. Будем же поддерживать королевскую власть с мыслью о том, что этим мы поддерживаем самих себя.
— Звучит красиво, — сказал я с ухмылкой. — И как всё, что звучит слишком красиво, содержит больше высокопарности, нежели правды. Вы согласились на эту авантюру только потому, что отказать Королеве в просьбе, высказанной лично, не было никакой возможности. Если бы лорд Винтер спросил вас в её отсутствии о том, что вы думаете об этом предприятии, ваш ответ, быть может, был бы другим?
— Он меня и спрашивал об этом вчера, в отсутствии Королевы, и мой ответ был положительным, — ответил Атос. — Кстати, уже тогда я поручился и за вас, Арамис.
— Великолепно! — воскликнул я. — А если бы он изложил свою просьбу письменно и просил ответить через три дня?
— Я ответил бы немедленно, чтобы не оставлять себе время на раздумье, — горячо ответил Атос.
— Нас там убьют, — сказал я. — Говорите, что хотите, думайте об этом, что вам угодно, приводите какие угодно аргументы, но нас там убьют. Это не имеет никакого значения, поскольку я уже согласился, но нас там убьют. И мы не спасём этого нелепого английского Короля. Я ненавижу англичан, они грубы, как и все люди, которые дышат туманом, называют тучи небом, вереск цветами, баранину мясом и пьют ячменное пиво.
— Значит, Англия – самое подходящее место для того, чтобы быть убитым, — ответил Атос. — Ведь в стране туманов, дождей и пива расставаться с жизнью совсем не жаль!
— Умеете вы утешить, Атос! — рассмеялся я и обнял друга.
— Послушайте, Арамис, — сказал Атос серьёзно. — Не считайте меня самоубийцей. Но мне кажется, что останься мы здесь, во Франции, мы рискуем попасть в Бастилию за содействие побегу герцога де Бофора.
— Это в том случае, если герцог не заставит кардинала считаться с собой или не помирится с кардиналом, — ответил я.
— А вы не думаете, что ценой примирения может быть выдача сообщников? — спросил Атос.
— Так что же, нам следует навсегда покинуть Францию? — спросил я.
— Не навсегда, а лишь до того времени, пока Бофор не будет прощён, — ответил Атос. — Главное – не быть предметом торга в тот момент, когда этот торг идёт. А для этого надо быть в недосягаемости, или, что гораздо лучше, быть там, где вас никому не придёт в голову вас разыскивать. В данном случае нас никто не будет искать в Англии, а если бы даже кто-то знал, где мы, нас там не достанут. Вернёмся во Францию тихо, без лишнего шума, когда Бофор преклонит колени перед Королём.
— Значит, вы не верите в его победу? — спросил я. — Для чего же вы тогда с таким энтузиазмом включились в дело по его освобождению?
— Потому что внук Генриха IV не должен томиться в заключении, — ответил Атос. — Кроме того, мне не нравится Мазарини, и мне было приятно думать, что мы с вами доставили ему большую неприятность.
— Не соблазнить ли нам д’Артаньяна и Портоса? — спросил я.
— Наша поездка не официальна, — ответил Атос. — Нам доверили тайну, которая принадлежит не нам. Мы не вправе её разглашать даже нашим лучшим друзьям. Кроме того, они уже поступили на службу Мазарини, а, следовательно, не свободны. Так что они не смогут к нам присоединиться. Но я не спросил вас, Арамис, свободны ли вы?
— Лучше поздно, чем никогда? — пошутил я. — Коль скоро я дал обещание, значит, я готов пренебречь другими делами, которые не успею выполнить за остаток сегодняшнего дня.
— Что это за дела? — серьёзно спросил Атос.
— Во-первых, к планировал нанести удар шпагой коадъютору Полю де Гонди, — сказал я. — Он заслоняет меня, и делает это нарочно. Мне кажется, причиной является его ревность.
— Или, точней сказать, ваша ревность, — с улыбкой ответил Атос. — Бросьте, Арамис! Мы уже не столь молоды, чтобы драться на дуэли из-за милостей дам. Тем более, дуэль между духовными лицами! Это моветон! Да ещё между союзниками в нашем общем политическом деле!
— Мне порой кажется, что некоторые дамы путают меня с ним, а его со мной, ведь у нас похожие фигуры и одинаковые пристрастия, — ответил я. — Или же, что более вероятно, он сам порой путает себя со мной. Стоит какой-то даме понравиться мне, как на следующий же день я встречаю его рядом с ней! Мне это надоело!
— Просто у вас с ним одинаковые вкусы, — возразил Атос. — Бросьте, Арамис, знатных красавиц во Франции хватит на всех.
— Миловидных герцогинь не так уж много, — вздохнул я.
— В таком случае удовлетворитесь маркизами, или замахнитесь на принцесс, — сказал с обезоруживающей улыбкой Атос.
— Я подумаю над второй частью вашего предложения, когда и если мы вернёмся из Англии живыми, — ответил я.
— Какое же второе дело? — спросил Атос.
— О, для выполнения этого дела мне достаточно будет вечера, или, в крайнем случае половины ночи, — ответил я.
— Сами видите, Арамис, что герцогини ещё не закончились, — сказал с усмешкой Атос. — Если вы потратите на это дело всю ночь, вам придётся спать на скаку. Не лучше ли отложить его до возвращения?
— Отосплюсь на корабле, — ответил я.
— А мне необходимо написать несколько писем, — сказал Атос.
— Мне тоже, — ответил я. — И это было третье дело, которым я займусь прямо сейчас.
Глава 147
Я посетил мою дорогую Анже и сообщил ей, что, быть может, я не вернусь, и умолял её не относить моё исчезновение на счёт моей неверности. Чтобы её успокоить, я сказал, что единственной причиной моего исчезновения может быть только моя гибель, и именно её я имею в виду, говоря, что моё возвращение может отложиться надолго, а то и навсегда.
Вместо того, чтобы обрадоваться моей к ней неизменной любви и верности, она почему-то пустилась рыдать. В досаде я спросил, что с ней случилось, не беременна ли она, на что получил утвердительный ответ, а затем такие ласки, которые доказали мне две вещи. Во-первых, что отцом будущего ребёнка являюсь, по-видимому, я, а во-вторых, она с величайшей осторожностью относится к тем вратам рая, через которые она преисполнилась счастья ожидания этого дитя, однако, ласки её были таковы и сделаны таким способом, что я нимало не потерял, и даже, пожалуй, получил некоторые преимущества в этой ночи, которые традиция относит на метод общения влюблённых, распространённый именно в нашем отечестве, что я не берусь ни подтверждать, ни оспаривать. Ласки эти были такого рода, что я ещё сильней почувствовал свою любовь к ней.
Мне даже на несколько минут стало неловко, что перед этим я написал около двух десятков писем моим наиболее преданным прихожанкам, что я исчезаю по делу на неопределённое время, и моё исчезновение им не следует трактовать как следствие охлаждения и неверности, а лишь как всего лишь смертельно опасное поручение от чрезвычайно высокопоставленной особы.
Полагаю, все эти прихожанки были довольны и успокоены моими письмами. По счастью, я не затратил много времени на их написание, поскольку мне не пришлось выдумывать текст, я попросту написал первое письмо и велел Базену, который в совершенстве овладел моим почерком на подобных поручениях, переписать текст этого письма ещё двадцать четыре раза, меняя только обращение в первых строках письма. Адреса на конвертах я написал сам, после чего поручил Базену отправить письма лишь после того, как я уеду из Парижа. Я не хотел получать слезливые ответы до того, как отбуду в Англию, а того больше не хотел, чтобы в мою скромную обитель выстроилась очередь отчаявшихся посетительниц.
Всё это пусть происходит в моё отсутствие.
Атос написал д’Артаньяну, что мы уезжаем по важному делу, что у нас нет времени на прощание, и чтобы д’Артаньян передал привет и дружеские объятия Портосу, а также позаботился о Рауле в случае чего.
Эта приписка о Рауле объяснила д’Артаньяну всё.
Уже через час Атос получил с посыльным от него письмо с пожеланием удачи и с пятьюдесятью луидорами нам на дорожные расходы. Он извинился, что не смог прислать больше и сказал, что мы можем принять их с лёгким сердцем, если гордость не позволяет принять их в качестве подарка, то мы можем взять их взаймы, а отдать тогда, когда заблагорассудится, хоть бы и через сто лет.
Я же получил от Портоса двести пистолей с письмом, в котором Портос просил меня не говорить об этих деньгах д’Артаньяну, чтобы не смущать меня, и предлагал поделить их с Атосом и использовать на дорожные расходы. Портос также сообщил, что я могу считать эти деньги подарком, но если Атос посчитает непозволительным принимать подобные подарки, я должен сказать ему, что эти деньги он дал взаймы на неопределённый срок.
Итак, мы могли добраться до Англии, не продавая фамильные драгоценности Королевы Генриетты. Должен сказать, это не первый случай, когда простые дворяне несут расходы по делам Королей и Королев, хотя, вероятно, ещё чаще бывало так, что расходы простых дворян оплачивали крестьяне, горожане или лавочники, что у нас уже никого не удивляет, что стало как бы в порядке вещей, но я опасаюсь, что когда все эти крестьяне, горожане и лавочники подсчитают, во сколько обходятся им дела правящих ими дворян и, особенно, Короля и Королевы, они, быть может, затеют что-то похлеще Фронды, и выставят Королю такой счёт, оплатить который можно будет только кровью.
При этой мысли я попросил Бога, чтобы если это произойдёт во Франции, оно случилось бы тогда, когда я уже отойду в лучший мир. Я и не предполагал, что сам стану свидетелем подобных событий в самое ближайшее время в другом государстве, а именно: в Лондоне.
Присланные нам луидоры, «золотой Луи», Louis d’or, все были с портретом Людовика XIII, их было пятьдесят. Это было десять унций чистого золота. Двести пистолей Портоса были в испанских монетах и составляли ещё сорок унций золота.
Даже поделив деньги на двоих, мы стали напоминать себе денежные мешки с карманами, набитыми золотом. Ехать в Англию с таким грузом было невозможно, поэтому Атос обменял большую часть золота на два перстня с алмазами, для себя и для него, оставив в золоте лишь десятую часть этой суммы, необходимую для переезда в Англию и на первое время пребывания там.
Когда мы подъезжали к Булони, лорд Винтер предложил нам разделиться, чтобы прибыть в город порознь.
— Он опасается, что нас вместе с ним увидит Мордаунт, сын Миледи, — шепнул мне на ухо Атос.
— Вот странное суеверие! — ответил я.
— Он заботится о нас, предпочитая рисковать лишь самим собой, — пояснил мне Атос. — Давайте же постараемся не выпускать его из виду, чтобы при необходимости подоспеть к нему на помощь.
— Сделать это незаметно не получится, — возразил я. — К тому же у лорда Винтера есть два вооруженных слуги.
— Вы правы, дорогой друг, — согласился Атос. — Но это всего лишь лакеи. Они не защитят его. Что ж, в таком случае я велю Гримо незаметно следить за ним и оберегать от Мордаунта. Это тем более разумно, что Гримо знает его в лицо, тогда как мы его никогда не видели.
Он так и поступил.
Мы остановились в гостинице «Шпаги Великого Генриха», где отдохнули, чтобы к назначенному времени прибыть на пристань.
Выйдя на дамбу, мы заметили судно, готовящееся к отплытию, и Атос предположил, что именно на нём нам предстоит путь в Англию.
В это время к нам подошёл бледный молодой человек, который спросил нас, не из Парижа ли мы прибыли.
— Да, мы из Парижа, сударь, — ответил Атос. — Чем можем служить?
— Не будете ли вы так добры сказать мне, сударь, — продолжал молодой человек, — правда ли, что кардинал Мазарини уже больше не министр?
«Вот странный вопрос, — подумал я. — Какое ему может быть дело до этого?»
— Когда мы уезжали, он ещё был первым министром, — отвечал Атос. — Но в настоящий момент ситуация может быть иной. Половина Парижа умоляет Королеву его прогнать, тогда как другая половина надеется, что он её подкупит какими-то уступками или льготами. Примерно в таких же пропорциях разделилось и дворянство Парижа.
— Благодарю вас за ценные сведения, господа, — ответил молодой человек и с поклоном отошёл от нас.
—Атос, вам совсем надоела ваша жизнь? — тихо спросил я графа. — За такие речи вас могут засадить в Бастилию, и этот ещё будет не самый плохой вариант!
— Кто же меня засадит, те или эти? — с улыбкой спросил Атос. — Та половина Парижа, которую мы с вами до сих пор причисляли к единомышленникам, не посадит меня, а что касается Мазарини, то ему сейчас нет никакого дела до того, о чём говорят про него в Булони! Ему гораздо важней, что хотят с ним сделать парижане! Кроме того, мы ведь уезжаем! Так что даже если он доносчик, он не успеет никому на нас донести.
— И всё же я просил бы вас следить за тем, что вы говорите, и кому, — возразил я. — Мне показалось, что этот юноша прислушивался к нашим словам и следил за нами уже давно. Какие-то слова в нашем разговоре его особенно заинтересовали. Если уж вам так хочется обсудить политическую ситуацию во Франции с кем-то из незнакомцев, дождитесь, по крайней мере, пока мы выйдем в открытое море на любом судне из стоящих здесь.
— Вам видится шпион в любом незнакомце, — ответил Атос с ноткой снисходительности. — Мы не такие значительные персоны, чтобы Мазарини тратился на то, чтобы следить за нами.
— Как знать, дорогой граф! — возразил я. —Бывший посланник французского двора при английском правительстве отправляется в Англию! Лица, подготовившие и осуществившие побег герцога де Бофора, покидают Францию. Если вы находите эти обстоятельства незначительными для кардинала Мазарини, я умолкаю.
— Вы правы, дорогой Арамис, я буду осторожнее, — согласился Атос. — Тем более, что…
— Что? — спросил я.
— Вам не показалось, что этот молодой человек похож на одну известную нам особу? — спросил Атос.
— На нашего друга, или недруга? — спросил я, и вдруг осёкся. — Миледи! Вы имеете в виду Миледи?
— Значит, мне не показалось, — ответил Атос с некоторым облегчением.
— Вы радуетесь тому, что это, вероятно, он и есть? — спросил я.
— Я радуюсь тому, что не одному мне это показалось, а это означает, что я пока ещё не сошёл с ума от своей подозрительности, — ответил Атос.
— Хороша же ваша подозрительность! — возразил я с сарказмом. — Господин граф с первым встречным обсуждает острые политические вопросы, за которые с ним могут поступить гораздо хуже, чем с Бофором!
— Но моя подозрительность касается не Мазарини, в этого самого Мордаунта! — возразил Атос. — Поймите меня правильно, он видел Рауля, он мог бы убить его, если бы знал, чей он сын.
— В таком случае не называйте его имени, по крайней мере здесь, в Булони, на тот случай, если мы не обознались, — ответил я, и Атос согласно кивнул.
В этот момент мы увидели лорда Винтера, направляющегося к нам.
— Скоро за нами придёт шлюпка и мы отправимся на борт вон того судна, — сказал он, указывая на тот корабль, на который мы с Атосом обратили внимание.
— Все наши вещи при нас, — ответил Атос.
— А ваш слуга Гримо? — спросил лорд Винтер.
— Сейчас подойдёт, — сказал Атос. — А вот и он, видите, там, откуда вы пришли?
Лорд Винтер посмотрел в ту сторону, куда указывал Атос и вдруг побледнел.
— Damn this bastard! —воскликнул он.
— В чём дело? — спросил Атос, который, как и я, прекрасно знал английский язык.
— Это он! — сказал с отчаянием лорд Винтер. — Всюду, куда бы я ни пошёл, он преследует меня. Этот негодяй Мордаунт, кажется, выследил не только меня, но и вас!
— Чёрт с ним, мы сейчас уедем, — отмахнулся Атос.
— Вы полагаете, что он не последует за нами? — спросил лорд Винтер.
— Что-то его здесь ещё задерживает, — ответил я. — Он спрашивал, по-прежнему ли Мазарини является первым министром Франции.
— Значит, он выполняет здесь какое-то поручение Кромвеля, ведь он – его лейтенант! — воскликнул лорд Винтер. — Этот негодяй – не только наш враг, но он также и враг Короля.
— Тем хуже для него, — холодно сказал я. — Это обстоятельство даёт нам лишний повод его раздавить как ядовитого паука.
Тем временем шлюпка с корабля прибыла, лорд Винтер распорядился, чтобы сначала в неё перенесли оружие и его багаж, затем в неё сошли все мы и наши слуги.
Гребцы сели к вёслам, и шлюпка стала быстро двигаться по направлению к нашему судну.
— Монах! — воскликнул Гримо, указав на фигуру человека, стоящего рядом с маяком, освещавшим наш путь.
Мы посмотрели туда, куда указывал Гримо.
— Мордаунт! — воскликнул лорд Винтер.
— Значит, мы не ошиблись, Арамис, — сказал Атос.
— Да, это я, дядюшка! — крикнул он. — Я, сын вашей свояченицы, которую вы подло казнили! Близится час расплаты! Теперь я знаю двух ваших спутников-французов! Когда же вы познакомите меня с двумя другими?
— Сейчас мы прекратим этот балаган, — сказал я, доставая пистолет и прицеливаясь в Мордаунта.
— Что вы делаете? — воскликнул Атос. — Вы собираетесь стрелять в безоружного?
— Стреляйте, — сказал Гримо. — Граф, пусть следующая пуля достанется мне, если вы не простите мне моего неповиновения, но первая – в него!
Атос побледнел.
Ещё секунда, и я бы выстрелил, но Атос схватил ствол пистолета своей рукой и направил отвёл его в сторону.
— Вы не решились выстрелить в меня! — воскликнул Мордаунт и расхохотался. — Напрасно! Вы пожалеете об этом, и очень скоро!
С этими словами Мордаунт скрылся за маяком.
— Мы пожалеем об этом, — сказал я и выразительно посмотрел в лицо Атосу.
— Почему вы помешали мне выстрелить?
— Он был безоружен, — ответил Атос.
— Как и Кэтти, в которую он стрелял дважды, принимая её за Герцогиню не Шеврёз, и которую он убил, предательски, подло, из засады, — сказал я твёрдо.
— Простите меня, Арамис, — сказал Атос. — Мне кажется, что я напрасно помешал вам выстрелить.
— Теперь уже ничего не поделать, — ответил я. — Но в следующий раз не мешайте мне. Говорите какие угодно слова, проклинайте меня, но не хватайте мой пистолет. Предоставьте мне самому решать, как поступать в таком деле, а грех этот я с удовольствием беру на свою душу.
Атос мягко похлопал меня по руке, и в этом его хлопке я прочитал и сожаления, и извинения за неуместную щепетильность, и одобрение на будущее мероприятие, которое не сулило нам ничего хорошего.
Полностью «Мемуары Арамиса» вы можете найти тут
https://litsovet.ru/books/979343-memuary-aramisa-kniga-1
https://litsovet.ru/books/979376-memuary-aramisa-kniga-2
https://litsovet.ru/books/980135-memuary-aramisa-kniga-3
https://litsovet.ru/books/981152-memuary-aramisa-kniga-4
https://litsovet.ru/books/981631-memuary-aramisa-kniga-5
Также в виде файлов эти книги можно найти тут
https://proza.ru/2023/03/11/1174
https://proza.ru/2023/04/25/1300
https://proza.ru/2023/06/20/295
https://proza.ru/2023/08/07/1197
#дАртаньян #ЖелезнаяМаска # Фанфик #Мушкетеры #Атос #Портос #Арамис
Полностью книгу «Д’Артаньян и Железная Маска» вы можете найти тут
https://litsovet.ru/books/979341-dartanyan-i-zheleznaya-maska-kniga-1
https://litsovet.ru/books/979342-dartanyan-i-zheleznaya-maska-kniga-2
Также в виде файлов эти книги можно найти тут