43 подписчика

Инспекция, Главы 11 - 12

28 сентября 202328 сен 2023

7 мин

ГЛАВА 11. ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Седовласый на мгновение задумался и вдруг сказал:
– Ты мне подал мысль, Михаил.
– Какую?
– Я разрешаю тебе побыть мной. То есть, конечно, меня уже ищут, и я сделаю так, что меня примут за тебя, а тебя – за меня. Это возможно. Мы их проведём. Я понаблюдаю за происходящим изнутри, а ты… Впрочем, тебе ничего не дадут увидеть. Тебя будут опекать. И развлекать. Не отказывайся. Тебе не будет плохо.
– Я не понимаю. Я не знаю, что мне надо делать.
– Ничего особенного. Просто наблюдай. Ни с кем не спорь и ничего не отрицай. Соглашайся на всё с многозначительным видом. Я дарю тебе роль Хлестакова. Мы встретимся позже. А сейчас ты будешь мной, а я – тобой для всех, кроме нас.
В ту же минуту эти два существа изменили свою внешность, да так ловко, что даже на трезвую голову не только вахтёр Аристобулыч, но и Вельзевул, и Люцифер, и сам Сатана приняли бы умершего Седого писателя за Седовласого, и наоборот.

ГЛАВА 12. ТЕОЛОГ

– Оставьте вы этого Ирода, Михаил! Эта античная труха уже никого не интересует! Давайте лучше вернёмся к нашему разговору. Вы такой интересный собеседник!
– Вы мне льстите, Бенедикт.
– Нет, я говорю искренне. Даже ваше молчание мне помогает додумать определенные мысли. Оно ценнее, чем болтовня иных.
– Так что вы хотели обсудить?
– Ну, как же вы забыли? Мы обсуждали принципы формирования местного контингента.
– Да. Принципы. Так что?
– Не притворяйтесь! Хорошо, я напомню. Каким образом вы, я, Ирод и другие оказались тут? Кому здесь место, а кому – нет?
– Почему вас смущает присутствие Ирода?
– А вас разве не удивляет? Вспомните, вы же сами говорили, что каждому воздается по вере его!
– В этом есть смысл.
– Вот именно! Но ведь Ирод – не христианин! С какой стати он пребывает в христианской преисподней?
– Где же ему быть?
– По вере его.
– По вере его… По его вере он должен был бы пребывать в идумейском раю, вернее, его аналоге.
– Где это?
– Другое ведомство.
– Странным языком говорите. Так что же? Почему он не там?
– Ваше мнение каково?
– Думаю, это справедливо. В таком случае Цезарь и Калигула должны были бы стать богами, поскольку свято верили в свою божественность. При такой раскладке и Чингисхан и Аттила, и Карл X, и Иван IV, и Филипп II, и Людовик XI должны были бы пребывать на небесах. Все мучители рода человеческого свято веровали в свою правоту. Тогда и Шиккельгруберу туда врата открыть, и Джугашвилли, и Труману? Уж это некуда не годится!
– Чем же руководствоваться?
– Мы заключаем, что вера человека не определяет его загробную судьбу? Так? А что же тогда важно?
– Давайте рассмотрим вопрос того, в какой вере человек рожден.
– Это ещё более абсурдно. Допустим, человек рожден язычником, и миссионеры убедили его стать христианином. От веры, в которой он рожден, он отказался. Стало быть, его место – в языческом аду? Тогда святой Павел должен быть в Аиде, ведь он – римлянин и язычник по рождению! Но я полагаю, он на небесах?
– Да, безусловно.
– Ваша уверенность меня удивляет. Но пойдем дальше. Все апостолы тогда должны быть в иудейском аналоге ада, или что там у них было, а Ирод, Пилат, Каиафа и иже с ними должны процветать в раю по своей вере!?
– Что-то не клеится, да?
– Разумеется! Да и семейке Борджиа тут не полагалось бы ошиваться! Ведь оба они были уверены в своей святости. Пожалуй, Лукреция могла бы еще оказаться тут, ибо она осознавала, что, подчиняясь брату и отцу, она преступает закон божий. Однако, именно её тут мы не встречали. Видимо, она в ином месте. Да взять хотя бы нас с вами!
– Скажу сразу про себя: я не против воли присутствую тут.
– Что с вами, Михаил?! Ещё недавно вы были так возмущены?
– Я? Гм. Скажем так: Михаил осознал, что он не наказан. Да и вот вы же тоже не подвергаетесь никаким мучениям?
– С каких пор, вы, Михаил, стали говорить о себе в третьем лице? Хотя это интересный взгляд! Вы полагаете, что здесь не только наказанные?
– Ведь здесь и святые пребывали до времени. Кроме Еноха и Илии: до пришествия Мессии. Рая просто не существовало.
– Почему?
– Скажем, он не был ещё обустроен.
– Почему же? В чем задержка?
– Статус был не определен. Зачем понадобилось умирать Христу, не задумывались?
– Искупить грех людской.
– Вас не смущает такой способ? Почему это Господь, чтобы простить людей, должен позволить принести в жертву собственного сына?
– Да, это настолько странно, что я никогда не пытался найти ответ.
– Как раз недавно был разговор об этом. Впрочем, не наш с вами. Отец приносит сына в жертву для того, чтобы спасти свой народ. Нравственно ли это?
– Вероятно, да.
– Вероятно – нет!
– Вы правы, Михаил. Здесь есть неувязка. Если бог всемогущ, зачем ему перед самим собой замаливать грех людей, да ещё таким жестоким способом, как казнь своего сына?
– Казнь своего сына, или казнь самого себя?
– Я вас не понимаю.
– Вам знакомо понятие «нравственные муки»? Они бывают сильнее физических.
– Я начинаю понимать! Когда болит зуб, иногда хочется приложить холодное, чтобы было ещё больнее, но после уже не так больно. После острой боли тупую боль терпеть легче, чем до этого.
– Вы нашли очень точное сравнение.
– Вы хотите сказать, что Всевышнему понадобилась острая боль, чтобы легче терпеть тупую боль? Он испытывает боль? За людей?
– За детей своих, не забывайте.
– За всех детей он принес в жертву своего сына?
– За детей своих он наказал себя, так будет точнее.
– И это дало ему право судить их?
– Нет, после этого он стул более терпим. Наблюдая за теми, кто дан тебе под опеку, не всегда становишься добрее. Порой начинаешь гневаться. Особенно, когда видишь в них отражение собственных недостатков. И тогда появляется желание наказать. А возможностей для этого очень много. Но хочется научиться прощать. А для этого надо перестрадать.
– Я вас не узнаю, Михаил!
– Я увлекся.
– Нет, продолжайте, вы никогда не открывались мне с этой стороны.
– А кто когда открывается до конца? Все таят в себе самое лучшее, а открывают худшее. Так уж повелось.
– Но тогда … Значит, что абсолютно плохих людей не бывает?
– Разве те, среди которых вы сейчас находитесь, вызывают у вас только отвращение?
– Нет, разумеется, нет!
– Вот видите!
– И всё же… Разве нельзя было избежать Его гибели. Я имею в виду…
– Да, я понимаю. Нельзя. Вход сюда был закрыт для живых. Следовало войти сюда и вывести души невинных. Для этого Ему пришлось погибнуть. Части Его. На время.
– Части?
– Принято называть эту часть сыном.
– Нельзя. Вы сказали – нельзя. Значит, есть ограничения, законы и для Него?
– Есть.
– Кто же их установил.
– Это не важно. Они есть.
– Их много?
– Достаточно. Основной закон – время.
– Да? Об этом я не думал.
– Он не может двигаться во времени. Даже он.
– А я слышал о том, что даже люди скоро научатся этому.
– От кого? От фантазеров-писателей?
– Не только. И от ученых.
– Они не более ученые, чем Джонатан Свифт. Впрочем, у Свифта встречаются кое-какие занятные истины.
– Я имею в виду физиков.
– Шут Альберт.
– Что?
– Альберт их водил за нос. Не верьте. Если бы были способы… Занятно! Но их нет. Время сильнее. Сильнее всех.
– Кто ещё?
– Вы назвали Время словом «кто»?
– Конечно! Раз уж оно такое всесильное, будем считать его одушевлённым!
– Вы кое в чем правы!
– Это шутка.
– Содержащая правду… Так кто же ещё, вы говорите? Вы хотите это знать?
– Неужели это можно узнать?
– Да, разумеется.
– Кто?
– Причинность.
– Что это?
– Кто это! Мы же договорились? Это – необходимость того, чтобы всё имело свою причину.
– И следствие?
– Не обязательно. Всякое событие есть следствие иных. Но не всё, что происходит, является причиной чего-то и должно иметь последствия.
– Интересно! А наш разговор будет иметь следствия?
– Да. Конечно. И самые значительные…