Да когда же этот кошмар закончится? Вот как сглазили ГиГи, опять голосил всю ночь что было сил. А утром, разумеется, снова превратился в милого и хорошего ребёнка. Если посчитать, сколько часов я проспала за последние двое суток в кровати, получится хорошо если часов пять-шесть. Остальное всё — сон в машине Шахида по дороге на работу, по дороге с работы и во время служебных поездок. И кофе как назло больше не помогает. Даже смотреть на него не могу. Может, шоколадку съесть?..
Не знаю как я собралась, видимо, на одних рефлексах. Голова в это время явно отсутствовала и пыталась изобразить сон на ходу. Но вроде ничего важного не забыла, включая сына. Когда же Лесе дадут отпуск-то, а? Тут и кукушечкой поехать недолго в ожидании этого благословенного дня.
На работе мы оказались первыми. Тиныч пришел с опозданием минут в пятнадцать, отчаянно зевая, и поведал, что их совместными усилиями они вчера узнали очень много чего важного и крайне интересного для дела. Но по договоренности с Лесей, которая просила дать ей время на обдумывание этой информации, он ничего рассказывать не будет, пока не приедут отсыпающиеся после ночи Скворцовы.
Да-да, он так и сказал: Скворцовы, я не ослышалась! Впрочем, тут уже любому понятно, что эту парочку от скоростного похода в загс удерживает только работа. Леся свое колечко, что ей Дэн на помолвку подарил, носит, не снимая. Я её несколько раз ловила на том, как она это колечко рассматривает и улыбается. Эх, сущий ребенок! Дэн, конечно, мужик отличный, но чтоб вот так стремиться стать его женой… Как по мне, так сомнительное удовольствие и полная потеря независимости. А я как-то не привыкла свои планы под мужика подгонять.
Не успела я это подумать, как они и заявились. Тоже откровенно сонные, Леся даже глаза красить не стала. Что ж, по крайней мере, я теперь среди остальных со своими зевками уже и не выделяюсь. Дэн заварил себе кофе, Лесе чай, Тиныч позвал Тугарина и Шахида, и мы собрались в кружок послушать интересные истории. ГиГи в кресле сидеть отказался наотрез, так что пришлось взять его в компанию. Он скроил серьезное личико и уставился на свою обожаемую тетю Лесю, явно удивляясь, почему он всё ещё на руках у мамы, а не у нее.
— Вы же помните, — начала Леся, — как нас торопил Тин поговорить с родителями Мутонина. Так вот, это было действительно озарение, поскольку сегодня нам бы вряд ли поведали столько подробностей, сколько вчера. Дело в том, что мать Мутонина планово лежит в больнице, сегодня должна вернуться домой. А судя по тому, как ее характеризует её муж, отчим Мутонина, она не из тех людей, которые позволяют выносить сор из избы. И держит его в ежовых рукавицах на этот счет. Но… повторюсь: её вчера рядом не было, а у мужика, что называется, накипело и наболело.
Она отхлебнула чай, коротко откашлялась и продолжила.
— Отчим погибшего, Дмитрий, воспитывал Всеволода с раннего детства. С отцом Мутонина мать Всеволода развелась, как только стало ясно, что малыш родился неполноценным. Супруги обвиняли в этом друг друга и рассорились в хлам. От своего второго мужа, Дмитрия, она утаила то, что Всеволод серьезно болен. А когда он сам все узнал, она уже была беременна общим ребенком, поэтому развода не последовало. Дмитрию этот обман пришелся не по душе, но он счел нужным понять-принять-простить. Отправить Всеволода в круглогодичный интернат не удалось, поэтому в перерывах между больницами тот жил вместе с семьей. И терроризировал её как мог. Интеллект там был вполне сохранный, так что он даже в школу ходил. Часто оставался на второй год, но в итоге кое-как с трояками переползал в очередной класс. Короче, учителя дотащили его до девятого класса, вручили аттестат о неполном среднем образовании, выпихнули вон и перекрестились.
— Ты сказала: терроризировал семью. А в чем это проявлялось? — спросила я.
— Бил младшего брата. Сестру не трогал, но говорил ей гадости и пугал до икоты всякими бабайками под кроватью. Портил им одежду. Устраивал дома пожары, поэтому одного его с какого-то момента просто не оставляли ни на минуту. Когда подрос, хамил отчиму и матери, начал сбегать из дома. Да и просто, как сказал Дмитрий, стоял над душей и нудел, как он всех ненавидит, как он всем ещё покажет, и так по кругу.
— И с чем это было связано? С его болезнью?
— Косвенно. Тут именно что характер. Всеволод был крайне завистливым человеком и считал, что ему все должны. То ли мама, то ли сердобольная бабушка над ним в детстве причитали, что его боженька обделил, а он это запомнил. Вот он и требовал, так сказать, от остальных выдать ему всё то, чем его обделили.
— Неприятный товарищ, — скупо заключил Тугарин.
— Более чем, — кивнула Леся. — Тем более на работу его никто брать не хотел, да и сам он не горел желанием трудиться. А приступы, после которых его однозначно можно было отправлять в больницу или психоневрологический интернат и хотя бы немного от него отдохнуть, случались не так часто.
— Жесть, — поморщился Шахид. — Вот же не повезло отчиму и младшим детям.
— Где-то с полгода назад Всеволод сменил пластинку, как это назвал отчим. Теперь он начал шантажировать старших тем, что покончит с собой. Типа: вот умру и будете плакать. На мать это ещё как-то действовало, а остальные, похоже, втихаря только об этом и мечтали, потому что достал он всех по самое не-могу. В этот период он дома появлялся изредка, в основном где-то бродяжничал. Но возвращался обычно в относительно приемлемом виде: не слишком грязный, не тощий. То есть кто-то за ним присматривал, похоже.
— Хм, странно. Сердобольные бомжи? А такие бывают?
— Слушайте дальше, это ещё не всё. Поскольку это превратилось у него в идею фикс, Всеволода несколько раз госпитализировали. Всякий раз, как он возвращался из больницы, поначалу все было спокойно. То есть включались старые песни про ненависть и то, что вы мне все должны как земля колхозу. Потом он сбегал и возвращался уже с мыслью о самоубийстве. Подождите, не перебивайте, дайте мне самое главное сказать, — тут Леся переглянулась с Тинычем, который чуть заметно кивнул ей.
Понятное дело, он-то вчера вместе с нею был, поэтому прекрасно знает, о чем пойдет речь.
— Так вот. Не спрашивайте, как мы на эту тему вышли, но скажу сразу, это было непросто. И будь рядом мать Мутонина, мы бы вообще оставались в неведении. Дмитрий занимается коллекционированием холодного оружия. И сам кое-что кустарно изготавливает в мастерской, так сказать, для души. Коллекция большей частью хранится вне дома, но самые ценные экспонаты он держит под замком в сейфе. Всеволоду в ту комнату хода не было, гоняли его оттуда всегда жестко. Но, тем не менее, в какой-то момент Всеволод не досчитался… одной из даг! Когда именно это произошло, он не помнит, но навскидку где-то год назад.
— Ого! А почему он сразу же тогда не перешерстил комнату пасынка? — удивился Тугарин.
— Обыскал и не единожды. Но во-первых, заметил пропажу он, скорее всего, не сразу. Во-вторых, у него было предположение, что он забыл, куда именно положил дагу на хранение, в домашний сейф, или к основной коллекции. Как он признался, мог и подарить кому-нибудь и забыть об этом. Да и обыск ничего в итоге не дал.
— Похоже, вы-таки нашли, откуда взялось орудие преступления, — предположил Виктор.
— Да, — кивнула Леся. — Судя по описанию пропавшей даги, которое дал нам отчим Мутонина, это именно та, что была обнаружена в теле его пасынка. А вот по поводу того, чем убивали других жертв, этой дагой или какой-то другой, тут ждем заключения эксперта.
— Погодите, так, получается, Мутонин-таки и есть наш маньяк? — удивилась я. — Ведь всё одно к одному получается. Он завидовал полноценным людям, особенно мужчинам, поэтому убивал тех, у кого были такие же инициалы, как у него самого. Себя он тоже ненавидел, поэтому в какой-то момент перешел от слов к делу и самостоятельно отправился на тот свет, как и обещал родным. Сходится головоломка!
— Для кого-то, возможно, и сходится, но не для нас. Благодаря Дмитрию мы точно знаем, когда Мутонин лежал в больнице. Отчим эти квитки собирает, потому что подшивает их к своей декларации и получает за них какие-то налоговые то ли льготы, то ли вычеты, неважно. И нам известна точная дата как минимум трех из четырех убийств. Мутонин их совершенно точно совершить не мог.
— А если он ради этого из больницы сбегал? Брал дагу из своего схрона, убивал человека и возвращался обратно? — вбросил версию Шахид.
— Алё, гараж, — возмутился Дэн. — Это ж тебе не обычная больница, а с решеточками и вязками для самых буйных. Оттуда так просто не выскользнешь. И совершенно точно сам возвращаться тоже не захочешь.
— А ещё плюсуем сюда то, что Всеволод с компьютером не дружил, так что даже в теории не мог отыскать координаты потенциальных жертв с такими же инициалами как у себя. И то, что за жертвами предварительно кто-то следил. И мы теперь точно знаем, что следил не Мутонин. Василий вчера категорически заявил, что нет-нет, точно не он.
— Какие будут выводы? — спросил Тугарин.
— Из хороших новостей: жертв с инициалами МВА больше не будет, — заключила Леся. — Кого надо, уже убили. Второе: теперь мы точно знаем, что никакого маньяка нет, а есть хорошо организованная преступная группа, которая знала о Мутонине и заведомо решила сделать его козлом отпущения. Они плотно контактировали со Всеволодом во время его побегов из дома, выпросили у него дагу его отчима, совершили серию убийств, после чего убедили психически нездорового человека, что настало его время. Вернули ему дагу и, скорее всего, руководили процессом. То есть формально он все сделал сам, своими руками, а они только подсказывали, а потом стояли и смотрели, как человек на морозе истекает кровью.
— И зачем им это было надо?
— Отвести от себя подозрения, полагаю. В случае насильственной смерти одного из этой четверки, прямое подозрение в его совершении упало бы либо на них самих, либо на их родных. Короче, на выгодоприобретателей. А так всё шито крыто, можно списать эту гибель на нападение маньяка.
— Как планируете выяснять, кто был ключевой жертвой?
— Всё просто. Узнаем, кто же из них оставил после себя действительно солидное наследство. Одновременно проверим, не было ли у кого-то незадекларированных коллекций, драгоценностей и прочих вещей, которые под шумок можно было бы у покойника изъять.
— А это значит, что круг сжимается, — Тугарин встал, чуть покачнувшись на больной ноге. — Хвалю, команда! Продолжайте!
Раскрасневшаяся Леся улыбнулась Дэну, и это очень не понравилось ГиГи, который счел, что любимая тетя раздает свои улыбки не тому, кому следовало. И он заорал, подпрыгивая у меня на колене и протягивая свои ладошки к Лесе.
— Кстати, по поводу младенца, — спохватился Виктор, глядя на то, как Леся берет мелкого скандалиста и тот сразу же замолкает. — Я тут поговорил кое с кем накоротке, так что приказ на отпуск Матвеевой придёт сегодня-завтра, готовьтесь.
Аллилуйя, свершилось! Я самая счастливая мать на свете!!!
Команда: дело 205. Часть 17
Мой личный канал писателя: https://t.me/romanistca
#сентиментальный роман #авантюрный роман #юмор #приключения #седлова