Город словно ощетинился – из каждого окна торчали «буржуйские» трубы. Их лепили кое-как, вопреки всем нормам и правилам, как Бог на душу положит. Да и откуда нам было знать, как это делается! У нас в городе и в лучшие времена жил один-единственный печник, что уж говорить сейчас... В общем, всё по принципу «помоги себе сам». А поскольку городские высотки не были приспособлены для того, чтобы их отапливали таким образом, то помогать получалось так себе. Поэтому мы буквально задыхались от дыма, который вместо того, чтобы уходить через трубу на улицу, всё время норовил наполнить комнату.
Отныне первым вопросом, стоявшим на всеобщей повестке дня, была борьба с так называемой обратной тягой. И некоторые доморощенные умельцы моментально сориентировались: на этом ведь тоже можно заработать! Согнуть вытяжную трубу под прямым или острым углом? Вот вопрос, который волновал нас в те дни. За правильный ответ люди готовы были платить. Впрочем, даже это не спасало. Ни у кого так и не получилось раз и навсегда избавиться от дыма, который регулярно (особенно, в ветреные дни) вырывался из печной топки прямо в комнату. Все вокруг буквально пропиталось тем тошнотворным запахом, какой бывает на пожарищах.
А по вечерам в каждой артёмовской семье решали один и тот же вопрос: идём в подвал или остаёмся дома? В подвале, конечно, безопаснее. Но дома – тепло. Да, дымно, да, может прилететь, но... В подвале так холодно и так темно! В общем, часто люди оставались в своихз квартирах, ложась спать прямо в одежде, – всем казалось, что так они успеют, в случае чего, добежать до подвала. Конечно, случись что, мы бы не то что добежать – и пикнуть бы не успели, но самообман ради успокоения – великое дело. А утром, открыв глаза, каждый из нас думал примерно одно и то же: пронесло!
БУДЕТ ЛУЧШЕ, ПОСКОЛЬКУ ХУЖЕ НЕКУДА
Светлых часов в сутках с каждым днём становилось всё меньше. Начиналось самое мрачное время года – декабрь. Три часа дня, а за окном уже сумерки. Я считаю дни до 22-го числа, после которого день хотя бы перестанет уменьшаться.
А ещё я считаю дрова. Мы запаслись ими так основательно, что не знали, куда складывать. Дрова теперь везде – в подвале, на балконе, в коридоре, даже в спальне. В моей нарядной, недавно отремонтированной спальне! Я сама придумывала для неё дизайн, сама выбирала обои – нежно голубые, прекрасно гармонировавшие с белоснежной мебелью! И эта уютная комнатка с красивым туалетным столиком и большими зеркалами теперь завалена дровами. Я складываю их вдоль нежно-голубых стен и утешаю сама себя тем, что дров с каждым днём будет меньше. Рано или поздно они закончатся. И вот когда они закончатся, наступит весна. А весной всё будет иначе. Что именно будет и как – я не знаю. Но верю, что будет лучше. Потому что хуже – так мне кажется тогда – уже просто некуда. Да, надо только дождаться, когда сгорят все эти проклятые дрова!
СОЛЁНЫЕ ПИРОЖНЫЕ И ТРИ ЗАЖИГАЛКИ
На рынке появились какие-то новые коробейники – раньше мы их не видели. Кажется, из Харькова. У них есть то, чего уже давно нигде нельзя было купить – пирожные! Нежнейшие эклеры со взбитыми сливками – вкус из мирной жизни. Только почему-то (или мне это кажется?), когда я надкусываю купленное пирожное, у меня во рту появляется солоноватый привкус слёз.
Кроме пирожных у харьковчан продаётся ещё одна замечательная штука – приёмник. Работает на батарейках – значит, плевать на отключённое электричество! Мы, конечно же, покупаем. Теперь можно слушать новости! И музыку! А ещё я нашла радиостанцию с «театром у микрофона». И в сумеречных ранних вечерах появились какие-то светлые проблески.
В магазине, куда мы теперь вынуждены ходить за хлебом, за две троллейбусные остановки от дома, тоже собирается «общество». Расплатившись за покупки, люди не спешат уходить – всем хочется просто поболтать, хоть о чём-нибудь. Какой-то мужичок покупает пару зажигалок. Продавщица, не глядя, достаёт из большой коробки две первые попавшиеся – жёлтую и голубую. Чистая случайность, но покупатель, скривившись, просит:
– Ох, только не это! Поменяйте на другую пожалуйста!
До девушки за прилавком вдруг доходит, что к чему, и она спохватывается:
– Ой, точно!
Вместо жёлтой зажигалки на прилавке появляется красная. Покупатель благодарно кивает и уже собирается положить покупку в карман, как позади раздаётся чей-то голос:
– Девушка, добавьте ещё и белую – я заплачу!
И все дружно смеются. Хорошая шутка – прямо по Фрейду!
С РОЖДЕСТВОМ. ОТ ПРИГОЖИНА!
До Нового года остаётся совсем немного. Предпраздничная суета не обошла стороной и Артёмовск – как это ни странно. Приезжие торговцы привозят ещё одну очень ценную вещь – гирлянды на батарейках. Такими огоньками, конечно, следовало бы украшать ёлку, но мы пользуемся ими, как подсветкой. Если не экономить, то получается настоящая иллюминация. И коротать время при ней не так тоскливо, как при одной-единственной свечке.
Не поверите, но горожане покупают продукты для новогоднего стола! Собираются готовить оливье и шубу – благо все составляющие пока есть. Но дело, как вы понимаете, не в салатах как таковых. А в том, что люди находят в себе силы праздновать! Среди наших знакомых нашлись даже те, кто умудрился украсить сосновые ветки, купленные вместе с дровами. А потом, 1 января, все поздравляли друг друга с наступившим. И на вопрос: «Как Новый год встретили?» – отвечали: «Да нормально – дома». Поистине, способность воспринимать ситуацию с юмором – наше всё.
В рождественский сочельник неожиданно пошёл снег. Так рано его в Артёмовске ещё никогда не было. Мы всей толпой вышли на улицу с вёдрами и совочками. И вскоре снег исчез не только с тротуаров, но и с газонов, крыш, перил – словом, отовсюду. Ничего удивительного, ведь снег – это вода. А вода была нужна. Да и слегка посветлевший пейзаж поднял нам настроение.
Тем рождественским утром происходили поистине загадочные события, смысл которых до конца непонятен и сейчас. Новости принёс заглянувший к нам с самого утра сосед: чего это, мол, делается? Трупы у нас под окнами валяются, да ещё и голые!
– Вася, – говорю соседу, – ты ничего не перепутал? Или по случаю Рождества того – перебрал чуть-чуть?
– Да ты в окно посмотри!
Посмотрела. И правда – труп. Раздетый до пояса парниша, весь исполосованный татуировками. Сидит, прислонившись к забору, как раз напротив наших окон. Любопытно, особенно, если учесть, что татуировки на покойнике – не уголовные (уж в этом я разбираюсь – когда-то подробно изучала вопрос, по работе нужно было). Татуировки – в виде молний. Стало быть, парниша – ВСУшник? Только чего он тут делает, да ещё в таком виде? Но «вишенка на торте» – это надпись над головой убитого, сделанная на заборе несмываемой краской: «С Рождеством. От Пригожина!».
Весь день мы гадали, что всё это может означать? «Вагнер» совсем рядом? Видимо, да. Но кто он, этот покойник, смерть которого в наших бурных фантазиях уже приобрела черты ритуального убийства? А, может, всё наоборот? Может, убитый парниша – как раз из «вагнеров»? Да нет, на «Вагнере», конечно, могли быть татуировки, но другие, совсем другие!
Приклеившись носом к оконному стеклу, я пытаюсь рассмотреть застывшее тело (это при том, что в мирное время даже вид погребальной процессии приводил меня в дрожь). Ну, нет – вот же молнии на груди. Нет, это не «Вагнер». И тут меня осеняет: если бы парня убили ВСУшники, надпись на заборе была бы, скорее всего, на украинском! И уж точно не «от Пригожина». Но что же всё-таки произошло? Как же хотелось это узнать! Вряд ли я ещё когда-нибудь за всю свою жизнь испытывала более мучительное любопытство. А уж когда жители дома, что был по соседству с нашим, посвятили нас в некоторые детали, я вообще не знала, куда деваться от желания хоть что-то прояснить.
– Буржуйка-то наша ночью так поддала дыма, что мы на улицу выскочили, как ошпаренные! И тут увидели такое! Подъезжает к этому забору огромный такой джип, оттуда выскакивают двое мужиков в белой маскировке. Вытаскивают они из этого джипа труп и – к забору. А потом сели обратно в машину и уехали. Мы, как только это увидели, тут же рванули обратно домой – от греха подальше. Ночью до нас ещё не все дошло... А вот теперь... Это же тот самый, ночной!..
Понятного всё равно было мало, но происходящее почему-то привело всех в какое-то странное возбуждение. Вокруг трупа бродили люди в форме, но подойти ближе, а уж тем более дотронуться до него никто не решался – а вдруг покойник ещё и с «сюрпризом» – не дай Бог рванёт! Но, в конце концов, труп – со всеми предосторожностями – увезли. До сих пор иногда думаю: что это всё-таки было?
КАКОЙ СЕГОДНЯ ДЕНЬ?
Однажды, когда я пытаюсь чуть ли не огородами пробраться в магазин, меня окликает какая-то женщина.
– Извините, вы не подскажете, какое сегодня число?
Может быть, это и покажется странным, но такой вопрос никого не удивляет. Дни проходят какой-то каруселью, сливаясь в один однообразный поток. С утра надо дозвониться до родных. Или хотя бы найти того, кто сможет это сделать и сообщит, что мы живы. Со связью было что-то непонятное. Например, можно было легко связаться с Харьковской областью, но не дозвониться в Днепропетровск. И если чьи-то родные жили в Харькове, то приходилось искать знакомых в Днепропетровске и просить их позвонить в Харьков. И это, что касается территории, которую контролировала Украина.
С городами в ДНР было ещё сложнее. Тут уже звонишь знакомым в Кривой Рог или тот же Днепропетровск и просишь связаться с Донецком по интернету. Не знаю, как у кого, а у меня этот ежедневный квест занимал порой по несколько часов. Но близких людей надо беречь, и, значит, мы просто обязаны сделать так, чтобы близкие были за нас спокойны.
Потом – «добыть» воды, принести хлеба. Приготовить нехитрую еду на буржуйке (хорошо, если буржуйка «проявит лояльность» и не угостит дымом – или хотя бы угостит в той порции, которую можно переварить, не выбегая на улицу). Ну, а потом всё, конец – за окном почти темно, а значит, остаётся лишь свечка, приёмник и подвал. Так что немудрено было проснуться и задуматься над тем, какое сегодня число.
– Восьмое, – отвечаю я окликнувшей меня женщине, а заодно добавляю, что месяц – январь, год – 2023-й.
– Неужели двадцать третий? – удивляется моя собеседница. – Уже?
– Ну, да. Новый год недавно наступил.
– Вы понимаете, я здесь совсем одна! Совсем! У меня в городе – никого. И в доме, кроме меня, никого. Из других подъездов люди ещё осенью уехали, а в моём только мы с соседкой остались. Так она умерла. Теперь даже не скажу, когда точно. В общем, совсем запуталась в этих датах. И ведь ни у кого не спросишь! Специально вышла на улицу, чтобы спросить, скоро ли новый год. А он, оказывается, уже наступил...
И женщина, достав из потрёпанной сумки засаленную тетрадку и огрызок карандаша, попросила повторить «календарные данные», старательно записывая число, месяц и год.
Елена ТИХОНОВА.
Окончание следует.