К 2010-м Российская Федерация подошла с формально самым мощным в мире танкостроением. В наследство от СССР остался танковый гигант - УВЗ в Нижнем Тагиле, специализирующийся на основных танках семейства Т-72. В Омске в более или менее живом виде уцелел Омсктрансмаш, занятый выпуском и капремонтом преимущественно инженерной техники. Последние Т-80У сошли с его конвейера в 1994 или 1995 году. Танковое производство на ЧТЗ и ЛКЗ кануло в лету, не пережив эпоху первоначального накопления капитала. Завод им. Малышева уехал в нэзалэжность вместе со всей УССР, превратившись в иностранное предприятие. Еще сложнее понять, что происходило с многочисленными смежниками, значительная часть которых осталась вне границ РФ. Не будет преувеличением сказать, что Российской Федерации досталось около трети от всего советского танкостроения, однако, удалось сохранить самое важное: ключевые предприятия и научную базу. Да, тяжело, да, не без потерь, но они выжили, и начало эпохи создания нового мироустройства встретили пускай не в расцвете сил, но и не на смертном одре.
Ситуация в двигателестроении была куда хуже. Работы над перспективными двигателями и в CCCР велись крайне тенденциозно и политизированно. То единственным верным решением объявляли харьковский "чумадан" 5ТДФ, то бросались устраивать газотурбинную революцию, то снова пилили "чумадан", наконец-то приделав к нему шестой цилиндр. В Челябинске ни шатко ни валко в очередной раз форсировали V-образный дизель и мучались и Х-образной схемой, но хроническое недофинансирование "идеологически неверных" направлений не давало достичь нужных результатов. Естественно, гласность, перестройка и развал Союза практически убили и эту отрасль. Спасло ее то, что, в отличие от танка, мощный двигатель можно использовать не только в военных целях. Например, производство турбин в Калуге спасла нефтегазовая отрасль. ГТД-1250, "сердце" Т-80У и поздних Т-80БВ, спасло применение в качестве основы для газоперекачивающих агрегатов.
"Олимпийская" война 2008 года стала поворотным моментом в истории и Российской армии, и отечественного танкостроения, и самой страны в целом. Для высших эшелонов власти стало ясно, что рано или поздно России придется войти в широкомасштабное противостояние с Коллективным Западом, и без танков в нем не обойтись никак. Но был нюанс.
Во-первых, танков на балансе ВС РФ было не просто много, а очень много. Сложилась ситуация, похожая на парадокс FT-17. Известно, что французское правительство 1920-1930-х крайне неохотно финансировало разработку и производство новых танков, потому что после Первой Мировой осталось огромное количество FT-17. Они устаревали, не были никому нужны в таком количестве, но просто выкинуть их было тоже дорого. Нам неизвестны мотивы финансирования российского танкопрома рубежа нулевых и десятых, но наличие на хранении тысяч почти новых машин с мизерным пробегом явно было одним из факторов, влиявших на решения финансового блока (парадоксально, но Министерство Обороны в своих хотелках зависит именно от него, а не от собственных прихотей). Главное, что все текущие потребности Вооруженных Сил можно было покрыть за счет техники с хранения, даже при условии ее капремонта.
Во-вторых, назревающее мировое противостояние требовало обеспечить стратегическую безопасность страны, и именно поэтому деньги пошли в первую очередь на модернизацию СПРН, создание новых систем ПРО, перевооружение Ядерной Триады - сухопутной и морской компонент в первую очередь. Затем шли ПВО и боевая авиация, где естественным путем ушли от наследственной разнотипицы. И лишь потом, по остаточному принципу, финансировалось перевооружение Сухопутных войск. Причина очень проста. Вооружения, отвечающие за предупреждение о ракетном нападении и за нанесение ответно-встречного удара, гарантируют, что Россия не подвергнется внезапной ядерной (или не ядерной) атаке, направленной на обезглавливание страны, уничтожение ее руководства и разрушение ее системы управления. ПВО и ВКС гарантируют, что сухопутные войска и флот не подвергнутся ударам с воздуха в стиле Ирак-2003. Без решения этих проблем никакая самая современная техника Сухопутных войск не сможет эффективно действовать на поле боя. Но под зонтиком ВКС и ПВО и с неизбежным ответом "старшего брата" в лице СЯС подразделения даже на устаревших танках, САУ и БМП могут решать свои задачи, навязывая противнику наиболее выгодный стиль боевых действий. И, кстати, именно это мы и видим во время СВО.
Однако, руководство и МО, и ГАБТУ прекрасно понимало, что времена меняются, и на технике 1980-х далеко не уедешь во всех смыслах. Промышленность нуждается в заказах, нужно серийное производство, стимулирующее рост компетенций, войска нуждаются в современной технике, отработке тактики ее применения и цепочек обслуживания. И именно понимание этой необходимости вызвало к жизни половинчатые, во многом паллиативные, но рабочие решения, встреченные патриотической общественностью... в штыки.
Следующая часть
