Данный текст, написан под впечатлением от общения с Colin H. van Eeckhout [фронтмен бельгийской группы Amenra] в Болонье 25 марта.
Наверное, это первое интервью, с которого я ушла с большим количеством вопросов, чем ответов.
В одном из своих видео-интервью Colin H. van Eeckhout [СHVE] заметил, что Amenra не делают “развлекательный контент”. Люди, приходящие на их концерты исключительно ради “эффектного шоу”, не понимают истинный смысл их искусства.
“Amenra — группа, которая работает вокруг основных человеческих эмоций”.
Каждый перформанс [один из самых громких манифестов — ритуальное подвешивание тела фронтмена прямо во время выступления] является проявлением катарсиса для каждого из членов группы. Это также и ритуал, в котором Amenra приглашают своих слушателей принять участие, чтобы обе стороны могли прожить свою травму вместе.
_____________________
Начну с конца.
Когда после неожиданно затянувшийся беседы мы вышли из автобуса и направились в сторону концертной площадки, СHVE “извинился” передо мной словами в духе: “Мне очень неловко перед людьми, которые приходят ко мне с вопросами, ответы на которые я не могу дать”. При условии, что последние минуты разговора музыкант пытался объяснить мне, что он искренне не понимает, что именно отличает Amenra от других коллективов, что же такого особенного в их музыке [вот и ответ на вопрос, поставленный в заголовке].
Наверное, в эти самые финальные мгновения нашего общения мне стало окончательно ясно то, насколько многогранная личность встретилась мне для интервьюирования.
В итальянском языке есть выражение, которое навсегда зафиксируется у меня с образом СHVE — “l’abito non fa il monaco”.
На русский это можно перевести как: “не ряса делает монахом”. Или более просторечный вариант: “Встречают по одежке”.
На протяжении всего нашего разговора меня не покидала мысль о том, что за столь грубоватым, местами шероховатым образом артиста срывается огромный целый мир. При первом мимолетном взгляде я бы никогда не сказала, что этот человек занимается столь неоднозначным, контроверсивным творчеством.
Как же наивно было полагать с моей стороны, что музыке, которая покрыта слоями и слоями смыслов, не имеющими по своей сущности границ, есть какое-то универсальное объяснение…
_______________
Итак, возвращаемся в начало разговора.
С первого же вопроса я поняла, что ожидать чего-то тривиального мне явно не стоит.
— Не могли бы Вы простыми словами объяснить философию/идеологию, вложенную в музыку Amenra?
— Не могу, потому что простого способа объяснить это не существует.
Тут можно было бы и заканчивать интервью [тема раскрыта, вопрос исчерпан], но это было лишь начало крайне неоднозначного диалога.
После кругов хождения вокруг всех возможных эфемерных и не очень понятий, “мы пришли к выводу” о том, чем Amenra точно не является.
> Это не альтернатива “религии”, потому что не предусматривает строгих догм и не стремится создать ни у кого определенной картины мира.
> Это не “культ”, потому что ритуальность внутри не является системой почитания сверхъестественных форм.
> Это не “философия”, потому что не представляется устоявшейся формой познания о принципах бытия.
> Это не “идеология”, потому что она не олицетворяет концептуально-очерченную систему.
Правильней всего было бы отнести Amenra к категории “комьюнити”. Это общность людей, которые прожили некий опыт, который откликается и/или отражается в музыке и лирике группы Amenra. Которая в свою очередь является частью Church of Ra — коллектива художников, фотографов и музыкантов с похожим видением мира. Чьё творчество — это не просто “искусство”; это проживание определенного экспириенса, направленного на трансцендентность.
В ходе разговора выяснилось, что, по мнению музыканта, во время выступлений слишком много внимания уделяется именно вокалисту, что создает своего рода дисбаланс. CHVE никогда не стремился брать на себя роль некоего “проповедника”, напротив – его действия всегда были пропитаны желанием разделить равносильный экспириенс. Поэтому на самых первых выступлениях Colin предпочитал спускаться в толпу и выступать, находясь в равной позиции со слушателем. На мой взгляд, намеренное не использование метронома и не встраивание музыки в строгие структуры также передаёт стремление участников коллектива “не проповедовать никаких стандартов”.
Когда группа начала собирать большие залы, становилось невозможным спускаться в толпу, так как люди не могли видеть само выступление, поэтому была найдена более эффективная формула. Сейчас CHVE проводит большую часть перформанса спиной к аудитории, поворачиваясь лицом к публике лишь в моменты подходящие для создания атмосферы всеобщего единения. Иногда кажется, что группа оторвана или изолирована от зала, что делает выступление еще более личным и интимным опытом для каждого из присутствующих.
Так как “ритуальность” пропитывает практически всё творчество Amenra, было любопытно узнать о взаимоотношениях церковь <> коллектив, о выстраивании коллаборации между метал-группой и религиозным институтом. Мне не давал покоя вопрос: а сталкивались ли музыканты с проблемами во время организаций выступлений в действующих церквях?
Сначала Colin ответил отрицательно.
Тут меня накрыло волной неподдельного удивления: мне, “по дефолту православной” русской, проживающей много лет на территории “сильно католической” страны, было дико слышать то, что ни один священник/пастор/прихожанин не противился ритуально-окрашенным выступлениям метал-группы “в доме божьем”.
Мое недоумение услышали и поняли, и поделились более детальным ответом.
Сейчас к таким инициативам относятся более снисходительно, а вот около 15 лет назад концерты подобного рода было организовывать сложнее.
Часто группе приходилось находить “серые зоны”: коллектив делал анонс “выставок с музыкальным сопровождением”, а в реальности это был полноценный концерт и небольшая выставочная экспозиция [“где-то там в уголке”].
CHVE поделился случаем, когда во время одного из таких “серых выступлений” в церковь пришёл человек, который подозрительным образом осматривал всё и вся. Команда даже заволновалась о том, что этот посетитель может донести о нарушениях и несоответствиях анонсированной программе.
Каково было удивление орг-команды, когда после перформанса этот человек сказал, что искренне рад видеть это. После долгих лет “застоя и кризиса”, наконец, церкви используются по назначению — в качестве места для объединения единомыслящих людей.
Его бы слова, да Богу в уши…
Раз речь пошла о “словах”. При написании текстов Amenra использует мульти-лингвистический подход. Лирика песен написана на нескольких языках: голландском, французском, английском и фламандском.
На это есть несколько причин.
> Во-первых, человек переживает более объемный эмоциональный опыт, если слышит тексты на родном языке << поэтому на некоторых треках Amenra вы можете услышать фразы на абсолютно разных языках, которые являются некими ментальными “крючками” для их носителей.
> Во-вторых, один язык, замыкаясь в рамках самого себя, представляется ограниченным средством коммуникации, так как он не способен передать полный объем чувств << поэтому группа обращается к различным языкам, которые создают более широкий спектр для передачи эмоции.
> В-третьих, в некоторых языковых системах [из-за культурного контекста] просто могут отсутствовать некоторые понятия или явления << это может ограничивать автора при написании текста из-за невозможности передать какой-то определенный концепт.
[Тут мне вспомнились эскимосы, которые имеют около 40 слов для описания и обозначения снега, но на момент разговора я так и не смогла вспомнить имена авторов “гипотезы лингвистической относительности” – господ Сепира и Уорфа. Да-да, для успокоения моего воспаленного мозга уже дома я полезла искать эти имена в университетских конспектах…]
Логичным последовал вопрос про восприятие музыки Amenra в разных странах. О том, как группу принимают и оценивают в зависимости от культурного контекста?
По мнению CHVE, разные нации принимают их по-разному. Чем дальше от родины, тем более узкое сообщество знакомо с творчеством Amenra. Если дома их концерты посещает абсолютно разная публика, то за пределам Бельгии на их выступления ходит аудитория, слушающая более нишевые формы метал-музыки.
Отдельного внимания стоит комментарий о том, что для Amenra яркой вспышкой являются выступления на постсоветском пространстве. Музыкант признался, что такой благодарной публики, которая не избалована [“а? кто? да, какая разница, кто выступает? пойдем хоть пивка попьем!”] изобилием концертов, он не видел больше нигде. Поэтому для их группы огромной потерей является невозможность сейчас приехать ни в Россию, ни в Украину, так как это тот опыт, который им хотелось бы повторить.
“Без нашей публики не было бы и нас”. Это факт, но как честно отметил Colin, с годами становится очень сложно сохранить в себе искру трепета по отношению к комментариям в духе: “ваша музыка особенная, она спасла мне жизнь”. Несмотря на это группа всегда находит время и самые искренние слова, чтобы пообщаться с поклонниками. Ведь иногда этим людям жизненно важно поделиться своей историей, рассказать какую роль сыграло творчество Amenra в их судьбе, какая именно песня и какая часть текста. Они радуются, они плачут… Как можно не быть эмпатичным в такие моменты [?] Ведь это про обмен опытом, ради этого всё и начиналось.
Отец фронтмена Amenra умер от рака мозга. Диагноз был поставлен, когда отцу было около 50 лет, болезнь развивалась стремительно, через год его уже не стало. На тот момент CHVE было в районе 20 лет. Музыка, которая до этого была способом выплеснуть весь юношеский максимализм, превратилась в средство выразить боль и страдания, с которыми музыканту пришлось столкнуться.
В своих интервью Colin делился тем, что генетически мужчины в его семье не доживают до 55 лет. На вопрос: страшно ли ему жить с осознанием этого? – артист ответил положительно.
В возрасте 6 лет у одного из сыновей-близнецов Van Eeckhout была диагностирована опухоль головного мозга, мальчику была проведена операция [успешная]. Страх, сквозь который прошел Colin отражен на 11-минутном Diaken, заключительном треке на Mass VI.
Это был ужасающий опыт.
Сейчас музыканту 43 года, он поделился тем, что собирается сделать медицинские тесты, так как готов принять информацию о состоянии своего здоровья, какой бы страшной она не была. Эти честные слова вызвали во мне бесконечное уважение к его личности.
Тут мне сложно что-то добавить.
Закончу мою статью прямой цитатой из интервью для Independent [2017]:
“Я всегда пишу о жизненной боли. Я всегда использую личный опыт в качестве ориентира, чтобы общаться как можно правдивее и честно, от всего сердца. Я пытаюсь превратить тьму в свет. По сути, мы пишем только для себя, чтобы найти способы справиться с тем, что происходит вокруг нас. Нам и нашим близким. Помимо нашей давней дружбы друг с другом, музыка и слова приносят утешение и силу. Мы стремимся призвать неоспоримую силу. Эта сила приносит энергию, которая для меня не имеет себе равных. С самого начала целью альбомов Mass было создание платформы для саморефлексии, для самоанализа; тот момент, когда вы стоите на коленях и задаете вопросы, на которые нет ответов.”
Автор: Дарья Дормидонтова
