С Ниной Ивановной мы жили по соседству несколько лет подряд. Она недавно отметила свое шестидесятипятилетие, но всегда казалась моложе своих лет, шутила и всех подбадривала. Уже и не припомню, как мы подружились, но соседка стала настолько близким для нас человеком, что даже моя доченька считала ее родной бабушкой. Нина Ивановна до пенсии работала в детском саду и имела прекрасный подход к детишкам. Поэтому она подсказывала мне, на что обращать внимание при воспитании. Соседка заботилась о моей доченьке, как о родной внучке. Как-то однажды Нина Ивановна сообщила нам, что переезжает к своей дочке. Мы с Олечкой очень переживали из-за этого: так привыкли к бабушке, что совсем не хотелось с ней расставаться.
С другой стороны, родные для нее очень важны, и хорошо, что она будет в кругу своей семьи. А мы… Так мы же никуда не денемся. Будем иногда встречаться. Но я и не предполагала, какой кошмар ее там ждет… Да и у меня появилась куча проблем. Раньше дочке не нужно было нанимать няню, так как за стеной жила женщина, на которую я могла положиться в любое время дня и ночи. А теперь не знала, что делать. С Ниной Ивановной я познакомилась, когда въехала в новую квартиру, купленную мужем после развода. Себе он оставил дом. Только благодаря участию соседки мне удалось выкарабкаться из глубокой депрессии и наладить нашу с дочкой жизнь. Я работала тогда на полставки редактором, а Нина Ивановна занималась Олечкой. Два года соседка была частью нашей семьи, мы называли ее не иначе как «наша бабушка». Для меня она стала не просто соседкой, а заменила родную бабушку, которая недавно ушла из жизни. Мы прекрасно друг друга понимали. Я училась у нее, а она – чему-то у меня. Тетя Нина жила в такой же, как у нас, двухкомнатной квартире, которую купила когда-то с мужем, и была очень привязана к этому месту – как-никак сорок лет здесь прожила. Нине Ивановне было ой как непросто принять решение о переезде. Дочь уговорила ее поселиться в их просторном доме на другом конце города. Наталья с мужем считали, что в таком возрасте мама сама нуждается в присмотре, и уж точно не должна заботиться о чужом ребенке. Я, хорошо узнавшая тетю Нину, не соглашалась. Она производила впечатление человека живого и энергичного. И ей очень нравилась ее «работа». Полную сумму за услуги няни она не брала, поэтому я старалась как можно больше уделить ей человеческого внимания, угостить пирогом или вместе прогуляться.
И вот Нина Ивановна должна уехать. Вообще-то она с неохотой продала собственную квартиру. У нее даже сердце разболелось, когда пришли первые покупатели. Это была молодая симпатичная парочка. Но у них не хватило денег, и квартиру купили другие люди. Помогая соседке собирать вещи, я едва сдерживала слезы, да и сама она время от времени прикладывала к глазам платочек… Не виделись мы где-то полгода. Только перезванивались. А однажды...
Мы с Олей гуляли в парке на детской площадке. Вдруг дочка запищала от радости и стала махать кому-то руками. Повернув голову, я увидела, что по аллее идет наша бывшая соседка. Когда женщина подошла ближе, я заметила, как сильно она изменилась: исхудала, осунулась. Кроме того, у нее была левая рука в гипсе. Я не на шутку испугалась.
– Что случилась, Нина Ивановна?
Соседка явно смутилась.
– Упала с лестницы, – ответила, неестественно улыбнувшись, и с нежностью погладила Олю по голове.
Поговорив пару минут, я пригласила ее к нам пообедать, но она вдруг заторопилась, сказала, что у нее много дел, и надо срочно возвращаться домой. Я предложила проводить ее, но она отказалась, сославшись на то, что маршрутка останавливается возле самого дома Наташи. Я пожалела, что мы не смогли поговорить подольше, как это бывало раньше. Через неделю я позвонила ей, чтобы узнать, как она себя чувствует. Трубку взяла ее дочь. Наташа сказала, что мама в больнице: несколько дней назад ей вырезали желчный пузырь. Похоже, что все обошлось, и сейчас она чувствует себя намного лучше. «Бедная Нина Ивановна, – подумала сочувственно. – Сразу столько навалилось! Надо ее навестить».
На следующий день сразу после работы я поехала в больницу. Нина Ивановна очень обрадовалась:
– Надя, как хорошо, что ты пришла! Все время думаю о вас с Олей, очень скучаю и хочу в свою квартиру...
Я пробовала ее развлечь, говорила, что мы постараемся почаще ее навещать.
– Вот увидите, вы быстро поправитесь! – пыталась утешить на прощание. Я не могла дольше оставаться с ней, нужно было идти к дочке. Через несколько дней снова наведалась в больницу, но не нашла соседку в отделении. Решила спросить у медсестры, куда перевели бабушку.
– Она в реанимации, – с досадой сказала девушка. – У нее... В общем, она пыталась покончить с собой…
Я просто не могла в это поверить! А когда вышла из больницы, увидела Наталью. Она сидела на скамейке и вытирала платком размазанную на щеках тушь. Я молча присела рядом.
– Представляете, мама хотела умереть... – сглотнув слезы, выдавила она. – Стащила у медсестры таблетки от давления и выпила целую упаковку. Хорошо, что ее сразу нашли.
– Но почему она это сделала? – недоуменно посмотрела на нее я. – Ведь она была такая веселая, такая жизнерадостная. И вдруг...
– Не вдруг, – покачала головой Наталья. – Это я виновата... И она рассказала мне страшную историю.
Оказывается, муж Наташи терпеть не мог тещу и постоянно ее оскорблял. А еще установил для Нины Ивановны строгие правила. Например, принимать пищу она должна была только в своей комнате, ей не разрешалось никуда выходить без его разрешения и жаловаться. Месяц назад он пришел с работы пьяный и так толкнул бабушку, что та упала и сломала руку. Выносить такие мучения Нина Ивановна не могла, а идти было некуда, вот и приняла решение со всем покончить. Выслушав Наталью, я расплакалась, а потом сказала, что хочу забрать ее маму к себе. Она, не раздумывая, согласилась. Когда Нина Ивановна переехала к нам, Оля прыгала от радости. А потом попросила:
– Мам, давай усыновим бабушку!